Нужен наследник от девственницы

Он мягко нажимает на мои согнутые колени, разводя их в стороны, и смотрит ТУДА, особенно пристально. Вдруг я замечаю тонкий косой шрам на его брови, который, вместе с его внимательным взглядом, кажется мне знакомым! Всматриваюсь в верхнюю часть его лица и понимаю: я видела раньше этого Эдуарда!

Две недели назад.

Перед последним экзаменом ЕГЭ мне звонят из секретариата школы и требуют срочно явиться на обследование к школьной акушерке. В трубке грозят, что не допустят до экзамена, если сейчас же не приду. И что осмотреть должны всех, кому уже есть восемнадцать или исполнится до выпускного. Интересно, а если бы у меня прямо сейчас месячные были? Ладно, надеваю платье с широким подолом и иду к гинекологине, как мы ее называем.

В школьном коридоре вблизи ее кабинета сидят мои одноклассницы и девчонки из параллельных классов — всего человек пятьдесят. Обследованные к нам в коридор не возвращаются, — их выпускают через другую дверь, видимо, для того, чтобы процесс шел хоть немного быстрее. Ждем и болтаем про труднодоступные места; хохот стоит на весь этаж. Оказывается, парней сегодня срочно вызвали в военкомат, а нас — сюда. То есть перед выпуском четко разделили по половому признаку. Несколько девушек пытаются заниматься, заткнув уши, бедолаги.

Наконец, моя очередь. Ненавижу осмотры; зачем они нужны, если ничего не болит? Вхожу в кабинет, вижу знакомое лицо акушерки — один раз она меня уже проверяла. А чуть дальше, недалеко от стола перед окном сидит мужчина в белом халате и медицинской маске, что-то ищет в своем телефоне. Он-то вообще что здесь забыл?!

Впервые вижу мужчину-гинеколога. До этого мне казалось, что они существуют только в анекдотах. Не представляю себе женатого мужчину с такой профессией. И ни за что не соглашусь, чтобы он разглядывал меня ТАМ. От зоны осмотра его сейчас отделяет ширма, обтянутая тканью. Меня, раскоряченную на дурацком кресле, с его места вроде бы не должно быть видно. Если он все же соберется притронуться ко мне — ногой врежу, точно.

Здороваюсь, называю свои имя и фамилию и прошу гинекологиню:

— Закройте, пожалуйста, окно!

Оно занавешено белым, как и ширма, но приоткрыто из-за жары. И в нем с улицы я буду превосходно видна в странной позиции. Мужчина-врач молча встает и закрывает окно, почти не отрываясь от телефона. Я за ширмой снимаю и кладу в сумку трусы, стелю простынку на сиденье «пыточного» кресла и прикидываю, как на него лучше влезать. Оно слегка качается; сломанное, что ли? Как забиралась в прошлый раз — память отшибло напрочь. Помню, что потом быстро убегала. Быстрее, чем из кабинета стоматолога. Ладно, кое-как, бочком, взобралась.

— Живешь? — вдруг угрожающе спрашивает женщина, надевая латексные перчатки.

— В смысле? Я что — на зомби похожа, что ли?

— Половой жизнью живешь? — уточняет акушерка чуть мягче.

— А-а, нет пока, — тихо отвечаю, зыркнув на макушку мужчины, видную мне сверху.

Женщина кладет мои ноги на полукруглые металлические подставки, такие же, как у электрического стула в фильмах. И заставляет придвинуть попу ближе. Щупает живот, а потом засовывает мне в самое нежное интимное место холодную железку. Вздрагиваю. Акушерка заглядывает туда и сразу вынимает дурацкую железяку. Я приподнимаюсь, собираясь вскочить, но гинекологиня удерживает меня, мнет мои груди и велит оставаться на месте, а сама идет к столу.

Мне с кресла видно, что на столе высится одна большая стопа медицинских карт, другая поменьше, а третья совсем маленькая. Прямо как в сказке про Машу и медведей. Как я поняла, мою карту акушерка находит среди средней по высоте стопочки и кладет сверху на маленькую. И ее (мою карточку) тут же начинает листать мужчина-врач, придвинувшись к столу на кресле с колесиками.

— Братья или сестры у тебя есть? — спрашивает гинекологиня.

Вообще-то стыдно должно быть задавать такой вопрос сотруднику нашей школы. Наша фамилия в этих стенах известна. Мои сестра и младший брат учатся здесь же. А старший только в прошлом году закончил эту школу. И мама здесь долгое время работала учителем труда. А еще моя фотография на доске почета висит.

— Да, — отвечаю.

Думаю, в моей медицинской карте о братьях-сестрах тоже может быть написано.

Тут врач встает и идет через весь кабинет к шкафу — что-то ему там понадобилось. И вдруг я замечаю его заинтересованный взгляд поверх ширмы, который буквально прожигает меня. Вижу шоколадного цвета глаза, черные волосы и тонкую белую полоску шрама на брови. Я инстинктивно пытаюсь сжать колени. Железные подставки для ног мешают, впиваясь в тело. Я, похоже, синяков себе наставила, пока смогла соединить ноги, и вскрикиваю и от боли, и от возмущения сразу.

— Лежи смирно! — прикрикивает на меня гинекологиня, вставая между мной и врачом. — Сейчас мазок буду брать.

Вот что мне особо не понравилось на первом осмотре. Я тогда так тщательно намылась перед походом к акушерке, что она меня скребла чуть ли не до крови, пытаясь добыть анализ. Вздыхаю, опять раскладывая ноги. В этот раз с мазком все проходит легче, если не считать того, что в самый ответственный момент мужчина-врач идет обратно к столу и по дороге снова пялится на меня. Стону от возмущения. Как только разрешают, спрыгиваю с дурацкого кресла, натягиваю трусы и босоножки и пулей вылетаю на улицу.

На выходе из ворот школы на меня чуть не наезжает велосипедист, экстренно тормозит, но не справляется с рулем и падает передо мной вместе с велосипедом. Наклоняюсь над лежащим в нелепой позе парнем. Вижу разбитые в кровь колени из-под коротко обрезанных джинсов, кудрявые рыжие вихры, веснушчатый нос.

У него болевой шок, похоже — смотрит на меня во все свои зеленые глазищи, как завороженный и молчит. Протягиваю ему руку, чтобы помочь встать. А он пожимает ее и говорит:

— Ярослав.

Глава 3.

Две недели спустя.

— Я вас знаю! — удивленно говорю я, приподнимаясь в постели. — Вы были в кабинете акушерки в нашей школе! Разве вы не врач-гинеколог?!

— Я профессионал, не сомневайся, — хищно ухмыляется Эдуард. — Я очень хотел тебя найти. Но Москва большая. А где живет такая красивая и чистая девочка, я не знал.

И принимается целовать мои руки, каждую косточку, каждый пальчик. Но говорит со мной, как с маленькой! Того и гляди, сюсюкать начнет. Конечно, он по возрасту мне в отцы годится. Я пытаюсь сообразить: он хотел найти именно меня? Или любую другую «красивую и чистую девочку»? Конечно, второе! — понимаю с горечью.

Ему до моего существования никогда раньше и дела не было, нам негде было пересечься — в общественном транспорте он точно не ездит и в супермаркетах эконом-класса еду не приобретает. И в клубы ему ходить уже поздно. А тут подкупил школьную акушерку, чтобы отобрала девиц по заданным параметрам; ну, еще и проконтролировал лично. Вот же стратег! И сразу Ярика подослал свалиться мне под ноги.

Теперь он целует пальцы моих ног, поглаживая стопы. И я слегка подпрыгиваю от щекотки и от удовольствия сразу. Но пытаюсь продолжать обдумывать свое положение. Теперь я понимаю всю их с Яриком грязную схему. За такое, уверена, сажают в тюрьму, а ему как будто до этого и дела нет! Это мошенничество, наверное. Или какая-то похожая статья уголовного кодекса. А он улыбается, словно чувствует свою безнаказанность. Получается, Эдуард совершенно уверен, что его важный папочка его выручит, прикроет.