Няня для родного сына
Шрифт:
– Потому что я работаю. Дай мне адрес.
– Ты что собрался лететь на Алтай?!
– Да, чёрт возьми! Потому что я никогда не доверил бы сына неизвестной няне.
– Николь очень ответственная, и с ними Игорь Петрович.
– То есть ты спихнула ребёнка на няню и водителя?
– Да! Я хотела хотя бы раз побыть с тобой вдвоём! Я замужем, Мартин. Но я не вижу мужа!
– Ты сама хотела этот брак. Ты его получила. Что теперь тебя не устраивает?
– Ты! Я тебя не вижу!
– Я работаю. И приезжаю раз в месяц. Больше, к моему огромному счастью, мне не позволяет твой отец.
– Но ты всё время проводишь
– Если бы здесь не было Кирилла, я бы никогда сюда не вернулся. И ты это прекрасно знаешь. Так что дай мне адрес, или я выясню его сам.
Глава 22.
Ника.
«Что я наделала?!»
Смотрю на закрытую дверь и не могу пошевелиться. Нужно сейчас же догнать его! Сказать, что я не права, что согласна на любые условия, лишь бы он не забирал у меня Кирилла. Опять.
Весь воинственный пыл пропал, вся злоба исчезла, стоило только представить, что будет со мной, если меня уволят, если я опять не смогу видеть сына.
А то, что Мартин не оставит меня рядом с Кириллом, сомневаться не приходилось.
Я оказалась всего лишь напуганной няней, а не железной леди, как мне казалось в самом начале, какой мне дали почувствовать себя Сабина и Виктор. А сейчас, без их поддержки, я всё испортила. Сама испортила.
Опустилась прямо на пол и разрыдалась.
В дверь постучали.
Вот и всё.
Сейчас Мартин заберёт Кирилла, а я останусь здесь.
Стук повторился.
Бросила взгляд на спящего сынишку. Кирилл не проснулся, даже когда мы разговаривали слишком громко. Я так хотела высказать всё Мартину, и совсем забыла, что сын спит.
А сейчас его у меня заберут.
– Ника, у вас всё в порядке? – услышала голос Игоря Петровича. Вот кто единственный относился ко мне тепло в этом кошмарном доме. Заставила себя подняться и нехотя открыла дверь. – Ника, что случилось? Кирилл? Что с мальчиком? – Покачала головой, пропуская мужчину в номер. – Что случилось?
– Ма… Ма…Мартин, – еле смогла вымолвить и разрыдалась на груди чужого человека.
– Ну, не плачь. Мартин Артурович строг, с этим не поспоришь, но справедлив. Ну? Перестань! Сейчас Кирюша проснётся, а ты его напугаешь.
– Он меня уволит, – с трудом смогла выговорить свой самый страшный кошмар.
– Кто? Мартин Артурович? С чего вдруг? Не выдумывай! Вытирай слёзы и иди умываться. Вы и так полдник проспали. А Мартин Артурович уже уехал.
– Уехал? – не поверила услышанному.
– Уехал, уехал! И если он хотел тебя уволить, то сказал бы об этом сразу. Уж можешь мне поверить.
Вытерла нос рукой.
– Правда?
«Неужели Мартин просто уехал? И оставил меня с Кириллом?»
– Правда. Иди умывайся, я здесь пока посижу.
– Спасибо.
Подошла к столу, убрать папку в сумку. И замерла. Свидетельство о смерти осталось у Мартина. Хотя, зачем мне оно, если мой ребёнок жив? Засунула остальные документы, точнее, их копии (договор о найме на работу, рекомендации, свидетельства об окончании языковых курсов, медицинские справки) обратно в папку, и закрыла сумку.
Зимин меня предупреждал, что всё желательно держать открытым, но «показывать» только то, что нужно. И почему я его не послушалась? Ведь если бы я не засунула между листов свидетельство о смерти, то, возможно, этого ничего и не было. А теперь я даже не знаю, чего
мне опасаться больше: увольнения или разоблачения? Хотя замуж я выходила под своим именем. Так что смена фамилии вполне законная. Ну, а имя? Имя не понравилось мужу. Он сам назвал его «деревенским». Так что, может, всё не так уж и плохо? Наверное. Попыталась успокоить саму себя.Посмотрела в зеркало.
«Никакая ты, ни Николь Шейн! Ты, как была Вероникой Рябининой, так ей и осталась!» – усмехнулась своему отражению.
«А Рябинины никогда не сдаются», – вспомнила слова бабули.
Вышла из ванной. Кирилл уже проснулся. Увидев меня, соскочил с кровати, подбежал и обнял за ноги.
– Ники! Моя, Ники!
– Вот видишь? А ты говоришь: "уволят", – с улыбкой произнёс Игорь Петрович. – Да они потом тебя сами уговаривать будут, чтобы вернулась! Правда, Кирюш?
– Дя!
– Может, всё-таки нужно позвонить Ангелине Витальевне?
– Зачем? У тебя есть ребёнок, есть путёвка, вот и отдыхай! А они пусть сами между собой разбираются.
– Тоже верно. Только вот сидеть, словно на пороховой бочке, так себе ощущения. Никогда не знаешь, когда она рванёт.
– А может, не рванёт, если порох отсырел, – усмехнулся мужчина. – А ты себя накрутить уже успела. Так, давайте одеваться и в столовую. А то я после бани слона съесть готов!
– И я сяна гатёф! – вставил Кирилл, вызвав у меня улыбку.
– Тем более! Настоящий ковбой должен хорошо есть!
– Дя!
Прижала к себе Кирюшку, когда за Игорем Петровичем закрылась дверь. В доме Щегельских себе этого не позволяла, так как не знала, стоят ли у них камеры, а здесь не думаю, что они есть.
– Кирюша, я так тебя люблю, солнышко ты моё, – прошептала, позволив себе маленькую слабость.
– И я лубу! Моя, Ники!
Глава 23.
Мартин.
Сидя в самолёте, смотрел на бланк свидетельства, который так и не вернул Веронике. Хотя теперь правильнее называть её Николь.
Николь Шейн.
В груди зажгло непонятное чувство ненависти к неизвестному мужчине, ставшему её мужем.
«А что ты хотел? Чтобы Вероника оставалась верной тебе до самой старости?» – усмехнулся противный внутренний голос.
Теперь понятно, почему она написала отказную на Кирилла.
Но тогда зачем ей устраиваться няней?
И потом это свидетельство…
Голова раскалывалась от возникших вопросов. Радовало одно, что на телефоне стоит авиарежим.
Три года я пытался её забыть. Три долбанных года! Мне казалось, что я смог справиться с самим собой. Но я ошибся. Как же я ошибся! Стоило только поймать едва уловимый аромат её духов, оставленных на моей подушке.
– Уважаемые пассажиры! Наш рейс совершает посадку. Просьба выставить сиденье в вертикальное положение и пристегнуть ремни, – голос стюардессы, усиленный динамиком, вырвал из невесёлых мыслей.
– Вот когда не надо, у них всегда лётная погода. Нет, чтобы прокружить пару лишних часиков, – пробубнил себе под нос.
– Вам что-нибудь нужно?
«Нелётную погоду! Суток на двое, а лучше трое!»
– Благодарю. Ничего не нужно.
Номер рейса, как и время посадки, с точностью до секунды, Ангелина будет знать. Слабым утешением было то, что Дербышев хотя бы не «заставлял» меня принудительно разговаривать со своей дочерью.