Няня в (не)приличную семью

– Как ты смеешь! Я отцу все расскажу! – краска гнева залила лицо Илоны. Она бессознательно сжала кулаки и, казалось, еще момент, она накинется на Луковку.

– Да жалуйся! Я знаю, что ты ябеда! Ты вон на Машу уже наябедничала!

Диалог принимал опасный поворот, и я, аккуратно закрыв дверь, предпочла дать задний ход. Отойдя неслышно на несколько шагов, я умышленно превратилась в громко топающую бегемотиху и без стука вошла в комнату, честно делая вид, что ничего не слышала.

– Ну все! Можем продолжать, - весело зачирикала я. – О, Илона Эдуардовна нам уже карточки разложила! Спасибо вам!

– Нет, Маш, мы в конструктор будем играть! Герка никогда такого не видел! – по привычке желая оставить последнее слово за собой, заявила малявка.

На лице Илоны, только что кривившемся от злости, засияла торжествующая улыбка. Очень приятно осознавать, что ты не один сталкиваешься с какого-то рода неприятностями.

– Уверяю, у меня есть такое, что ты сама никогда не видела! – делая вид, что не заметила змеиную ухмылку Илоны, и присела на корточки за столом и, поджав большой, безымянный и мизинец, выставила правую руку с двумя оставшимися пальцами. Получился знак «Победа».

– Знаешь, кто это?

Я пошевелила пальцами, изображая ушки.

Луковка скептично посмотрела на меня, давая понять, что не впечатлилась.

– И кто? – спросила она.

– Это Знайка. А вот это кто?

Я сделала такую же комбинацию с левой рукой и снова приветственно пошевелила «ушами».

– Его брат? – хмыкнула малявка.

– Почти. Это Незнайка.

– А чем они отличаются? – в глазах Луковки заплескался интерес.

– А тем, что Знайка все знает, а Незнайка – ничего не знает. С кем дружить будешь?

А дальше дело техники. Я разными голосами задавала вопросы, объясняла, а Луковка повторяла бестолковому Незнайке только что услышанное. Бинго! Игра захватила ее, и конструктор остался сиротливо дожидаться, пока мы закончим.

А я получила два жирных плюса. Добилась того, что малышка честно отзанималась положенное время, и того, что Илона едва не отравилась своей желчью. Увидев, что мы поладили, она несколько раз открывала и закрывала рот, как голодная рыбка- гуппи, чтобы что-то сказать. Но сказать было нечего.

Глава 10

Контакт был налажен, и мне вечером даже предоставили машину, чтоб я могла забрать вещи. И даже грузчика. Потому что Вяземский убедился, что за время, проведенное со мной, дочь ни разу не заорала и не заистерила. И он велел второму бодигарду, который не громила, помочь мне с багажом. Что было весьма кстати. Я хоть и выносливая, как арабская кобылка, но не тяжеловоз. А баулы были реально неподъемными.

Все складывалось очень удачно. Но неожиданно получила сцену ревности. Захар, оказывается, еще не съехал, тянул, как и я, до последнего.

Я вошла в комнату в сопровождении Дениса, и он, не долго размышляя, не утруждаясь приветствием, коротко спросил:

– Эти?

– Да, - ответила я и поспешила с распростертыми объятиями к Захару, который скрестив руки, встал на пороге кухни.

– Все, меня взяли! – я чмокнула его в щеку и натолкнулась на неприязненно-холодный взгляд.

– Захар, ты чего?!

– Вот так значит? Не успела уехать, уже нашла перед кем ноги раздвинуть? Ну и как он? Понятно, лучше. Тачка крутая, костюмчик недешевый.

– Ты дурак?! – я ошарашенно смотрела на своего жениха, с которым еще несколько дней назад собиралась «и в горе, и в радости…» и не понимала, как ему в голову могло такое прийти. Он же знает, что я бегаю за ним, как собачонка со школы!

– Конечно, дурак! Дурак был, когда поверил, что ты особенная, не такая, как все эти меркантильные твари! Я думал, что у нас по-настоящему все. А ты, продалась за бабло! – выплевывал он оскорбления, а я даже рта не могла открыть от потрясения. Только выговорила:

– Захар…

– Что Захар?! Я видел, как он на тебя смотрел! Видел! У меня внутри все оборвалось!

От абсурдности ситуации, от глупейших упреков у меня потемнело перед глазами. В испуге я зажмурилась и потерла виски.

– Что глаза закрываешь? Стыдно? А мне каково? Он уже сейчас на тебя смотрит, как на вещь, потому что ты ему сразу дала!

Преодолевая накатившую слабость, я выдохнула и что было силы влепила пощечину.

Не видя ничего перед собой, я пулей вылетела из квартиры. Не стала дожидаться лифта, и с четвертого этажа понеслась вниз, надеясь погасить отравляющее пламя, которое сейчас бушевало во мне.

На пороге почти протаранила входившего мужчину, впечатавшись ему в грудь. К моему счастью, это был Денис.

– Ты куда несешься, как заполошенная обезьянка? – усмехнулся он, но, увидев мое перекошенное и залитое слезами лицо, сменил тон.

– Эй, ты чего? Что-то случилось?

– Случилось, - всхлипнула я. – Девятнадцать лет назад. Моя мама родила дурочку!

– Ну ничего страшного. Сейчас медицина так шагнула, что позволяет очень многим больным людям быть успешно социализированными. Будешь хорошо работать, Прохор Андреевич поможет найти клинику хорошую, - в духе Вяземского утешил Денис.

– Тогда уже ветеринарную!

– Не понял! Зачем?!

Во мне сейчас, как два грозовых фронта, столкнулись противоположные эмоции. Потрясение от слов Захара все еще жгло обидой, а Денис, буквально воспринявший мои слова, рассмешил. Но отчаянное желание выплакать свою боль и «ужалеть» себя перевесило.

– Чтоб усыпить! – шмыгнула носом я.

– Тьфу-ты! Я серьезно подумал! А ты чего ревешь? Этот гусь тебя обидел? Так давай я вернусь, наваляю ему слегонца? Прохор Андреевич одобрил бы.

От такого неожиданного предложения слезы высохли, и я с удивлением уставила на Дениса.

– А что, Прохор Денисович, поощряет, если ты кому-нибудь наваляешь?

В моем живом воображении у Вяземского сейчас выросли такие характерные для нечисти рога, но Денис перекрыл путь моей дальнейшей фантазии. Правда, и особой ясности не внес.

– Это ж приятель его братца, Демида, - коротко ответил он, давая понять, что этим все сказано.

– И уже за это ему можно навалять? – вцепилась я в идею узнать что-то новое о Захаре.