Няня в (не)приличную семью
Шрифт:
– А как Демид мог переспать с женой брата? – спрашиваю, чтобы как-то собрать мысли в кучу, пока Захар будет отвечать на отвлеченный от нашей болезненной темы вопрос.
– Ой, да там по приколу. Они с Илонкой договорились…, - тут он осекся, сообразив, что сболтнул кое-что лишнее. А я наоборот навострила уши, так как все, что было связано с именем Илона, меня интересовало.
– И что за прикол? – бультерьером вцепилась я в сказанное.
– Да ничего. Это я так ляпнул. Не знаю, что они там, набухавшись, начудили. Малыш. Это же нас не касается. Есть только мы. Я и ты, - выскользнул из силков Захар.
До сих пор это «Мы» работало безотказно. Как магическое заклинание, парализующее волю и способность трезво мыслить. Но сейчас слишком много всего насобиралось и сила его воздействия ослабла. Например, я осознала, что Захар всегда строил свои ответы так, что вроде и ответил, но по существу ничего не сказал. И этот наш разговор – тому подтверждение.
В том, что этот прикол был с нехорошим душком, я поняла сразу. Ведь в результате Вяземский выгнал жену. А это как бы уже совсем не смешно. Чувство
– Захар, - набравшись решимости, приступила я к допросу. – Ты слишком многие вопросы расцениваешь, как приколы. Не удивлюсь, если и наши отношения для тебя очередной прикол. Я хотела бы знать все.
– Мышонок, это передача была такая «Хочу все знать» и «Что? Где? Когда?» для любознательных, - опять попытался включить дурака мой бывший кумир.
– А я по-твоему, глупый влюбленный Мышонок, которому не положено что-то знать.
– Ну не передергивай, - возразил он.
– Тогда расскажи мне все, - словно ныряя в ледяную воду потребовала я, понимая, что ставлю наши отношения на грань. – Я не хочу жить и знать, что ты постоянно мне врешь.
Захар попытался снова включить оскорбленную невинность, но я твердо стояла на своем. И он решил поделиться частью правды. Конечно, не о себе любимом. В своих глазах он должен быть «в белых одеждах».
– Я работаю. И то, что мне не везет, это просто злой рок.
С трудом я удержалась, чтоб не ляпнуть: «Злой рок – лучшее оправдание бездельников и слабаков. Не получилось одно, пробуй другое. Да в конце концов, что-нибудь делай, а не лежи на диване у друга!»
Но мужское самолюбие – хрупкая вещь. Я его пощадила.
– Объясни, в чем состоял прикол с женой Вяземского?
– Ой, да все просто. Решили разыграть его. Там ничего и не было. Илонка подлила в кофе психотропа, и Апрелька поплелась с Демидом в номер. Вяземский зашел, увидел Демида и спящую Апрельку, озверел. Но никто не думал, что он озвереет до такой степени, - Захар рассказывал об этом так, будто, действительно, все было приколом. И мои розовые очки окончательно разбились. Причем стеклом внутрь. Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Такие поступки характеризуют человека, как принято сейчас говорить, с размытыми моральными принципами. Ну и соответственно, тот, кто занят делом, не будет заниматься подобными вещами.
Ясно, что это Илонка выступила идейным организатором. Потому что выгода Демида от этой подлости была сомнительна. Ну позлил брата, и тот отрезал пуповину. Во всяком случае, надолго. Сейчас, наверно, подбрасывает уже ему на прокорм.
А вот змеюке очень выгодно было устранить соперницу. И ручки не замарала. Брат подлец, жена – потаскуха, а она белая и пушистая. Всегда рядом, и с ребенком поможет.
– Мышонок, но мы тут не при чем. Ты мне дорога, и я не хочу, чтоб между нами были размолвки, - Захар отвлек меня от размышлений.
– Причем. Очень даже. Ты меня обманывал. И мне очень больно признать это. И страшно. Как ты сможешь выплачивать кредит, если ты не работаешь?!
– Я дал тебе слово, что выплачу, - горделиво выпятил грудь мой возлюбленный. Кажется, бывший.
– Постараюсь поверить.
Я вышла из машины, забыв про прощальный поцелуй, и с тяжелым сердцем поплелась в дом. Благо, уже скоро нужно будет укладывать Луковку, и у меня будет время все обдумать.
Как сказала Катерина и как я теперь убедилась сама, Илона, как гремучая змея, способна не только трещать, но и наносить смертельные укусы.
Как в случае с подругой. И, к сожалению, следующий укус предназначался мне.
Глава 19
Спасибо Луковке, информацию о Захаре мне удалось переварить. Ей постоянно нужно было что-то объяснять, рассказывать, так что в голове не оставалось места на терзашки. Герасиму Вяземский отменил учебную "повинность", пообещав устроить в кадетскую школу. И мы с Луковкой были вдвоём. Но странное дело, от Илоны мне не прилетело за чрезмерно теплое отношение к воспитаннице. Хотя я ожидала. Прилетело другое…
Мы обнаружили неподалеку контактный зоопарк, и Луковка чуть ли не каждый день тащила меня туда. Кормили морковкой оленей, хлебом -уточек. Там же брали чай на травах с каким-нибудь пирожком. Выпечка отменная! Малышка была в полном восторге. Да и я тоже. Разумеется, Илону мы ставили в известность и, начихав на ее поджатые губы, шли получать удовольствие. Но однажды оно чуть не превратилось в беду. К зверюшкам мы сходили с утра, потом я уложила Луковку на дневной сон и хотела спуститься на кухню, выпить кофе, но что -то меня удержало. Сработал рефлекс "незакрытой двери", когда не помнишь, закрыл ее или нет, и возвращаешься проверить. У меня было такое, когда оформила кредит и голова была вообще не на месте. Я вернулась в комнату и чуть не умерла от страха. Луковка сидела на кровати и тяжело дышала. Лицо и руки были покрыты красными пятнами, глаза слезились.
– Луковка! Девочка моя! Что с тобой? !- завопила я, лихорадочно тыча в " 112 " на телефоне.
– Але! Ребенку плохо!
– дозвонившись до оператора, чуть не заикаясь, начала было я объяснять проблему. Но не успела я договорить, как появилась Илона. Как черт из табакерки! Будто не занималась своими важными делами, а дежурила под дверью. Оценив ситуацию, она рявкнула на меня.
– В приличных семьях есть свои врачи. Которые приезжают в считанные минуты. А ты собралась полчаса переговариваться с тупыми операторами, потом полдня ждать приезда скорой. Ребенок тем временем умереть может! И тут же набрала кому-то.
– Лев Игнатьич! Приезжайте срочно. Кажется, наша нянька водила Лушеньку к кошкам, и у малышки началась сильнейшая аллергия.
–
– изумлённо переспросила я.
– Откуда?!
– От верблюда!
– грубо оборвала она меня.
– Как?!
– недоуменно переспросила я. Утонув в панике, я не сразу сообразила, что верблюд не имел никакого отношения к такой реакции. Я кинулась к Луковке, не зная, как облегчить ее состояние.
– Ну раз аллергия, то должны быть в доме таблетки?! Так ведь?!
– Должны. Но их нет. Вот и у тебя мозги должны быть, а их нет! Иди отсюда! Чуть ребенка не угробила! Сейчас же звоню Прохору, пусть гонит тебя взашей! Это ж надо! Кусая губы, чтоб не разреветься, я погладила Луковку по головке.
– Потерпи, солнышко! Сейчас приедет доктор, и все пройдет! Малышка вцепилась в меня своими ручонками и прохрипела: - Не уходи, пожалуйста!
– Не уйду, детка!
– сквозь слёзы прошептала я.
– Кому сказала?! Немедленно выметайся отсюда!
– зашипела Илона. Я, наверно, достигла дна в своей панике и оттолкнувшись, начала выплывать. То есть включать мозги. И эта драная курица, которая обвинила меня в чем зря , разозлила конкретно. Ведь Луковка от испуга расплакалась, а это ещё усугубило ее состояние.
– Никуда я не уйду! Во-первых, не вы меня на работу принимали, и не вам меня прогонять! А во-вторых, ребенку плохо, и я ее не оставлю. Пока не приедет доктор. Мне показалось, что от моей наглости у Илоны повалил дым из ушей. Во всяком случае, она покраснела от негодования, но не признать мою правоту, не могла. Как разъяренная кошка, она фыркнула и, хлопнув дверью, вышла из комнаты.
– Ты моя хорошая! Я с тобой. Все будет хорошо! Луковка не отпускала мою руку, а я чувствовала себя настоящей преступницей. Ведь это я не уследила. Я должна была первым делом выяснить, как только поступила на работу, нет ли у малышки проблем со здоровьем. А я... Не выдержав напряжения, я всхлипнула. Но, к счастью, врач приехал действительно быстро.
А потом началось. Как черт на шайтан - арбе, примчался Вяземский. Луковка к этому времени спала после укола. Пятна на коже у нее заметно побледнели, дыхание выровнялось. Но болезненное выражение с личика так и не убралось. Резко распахнув дверь детской, он хотел было сразу наорать, но, увидев тихонько посапывающую дочь, обороты сбавил. Только ткнул в меня пальцем и знаком показал: "На выход" Разборки чинить на людях не стал и прошествовал в свой кабинет, а я перепуганным хвостиком заменила вслед за ним. В кабинете меня встретила змеиной ухмылкой Илона. Правда, тут же ее стёрла, нацепив на лицо маску скорбной добродетели.
– Прохор, я предупреждала, что добром это не кончится! Нельзя было потакать Лушиному капризу. Она выбрала эту особу в качестве подружки. А воспитывать и нести ответственность за ребёнка должен профессионал. Как бы ни хотелось девочке другого. Я считаю, что все-таки, для ее же безопасности, нужно отправить Лушу в пансионат. Где будут учитываться все особенности ребенка. И здоровья, и психики. Ты же понимаешь, что сейчас чуть не случилась беда?! А если б приступ начался там же, в этом дурацком зоопарке? Врачей нет, лекарств нет. Ребенок мог погибнуть! Илона говорила, как на сцене. С огромной долей патетики. Не хватало театральных жестов, чтоб сам Станиславский сказал: "Верю!" А я, успокоившись, что с Луковкой более –менее все в порядке, сильно засомневалась в своей вине. В отличие от Вяземского. Он придавил меня своим тяжёлым взглядом, будто прикидывая, какую часть от меня откусить. Потом переключился на Илону.
– Начнем с конца. Илона, почему в доме не оказалось таблеток?! Неужели у тебя так много обязанностей, что ты забыла купить жизненно необходимое лекарство?!
– Таблетки были просроченные, и я их выбросила. А новые не купила потому, что посчитала проблему решённой. Кошек у нас нет, приступов уже давно не было. Она пожала плечами, давая понять, что права на все сто.
– Я и подумать не могла, что эта девица потащит ее к кошкам. Хотя я сразу предупредила, что у Луши аллергия на их шерсть!
– Неправда!
– не выдержала я и встряла, не дожидаясь своей очереди на порку.
– Нет, вы это видели?! Она ещё имеет наглость заявлять, что ей не говорили!
– изображая возмущение, Илона вскочила с кресла и уперла руки в бока. Я снова растерялась. Думала, что враньё Захара меня закалило. Но нет. Снова горькая волна поднялась со дна души и обожгла ее. Непрошеные слёзы навернулись на глаза. Как можно вот так беззастенчиво врать в глаза?! Но похоже, она считает, что на войне все средства хороши. А то, что она объявляет войну всем, кто ей мешает, очевидно. Если от жены Вяземского избавилась в два счета, то что ей стоит растоптать меня? Вот сейчас мне дадут от ворот поворот, да ещё и с каким -нибудь волчьим билетом. Безумно стало жалко Луковку. Сейчас эта стерва дожмет папашу и будет единолично владеть им... Но казнь отсрочилась.
– Наверно, ты права. Но до осени, до интерната, не имеет смысла менять няню. Однако и такой проступок нельзя оставлять безнаказанным. Будет депремирование. Пятьдесят процентов оклада, - бесстрастно заявил Вяземский. Меня утопили, но напоследок я всё-таки попыталась защититься. Хотя судя по холодным молниям, которые метали его глаза, это было чревато последствиями.
– И что, Прохор Андреевич, мне даже слова не дадут сказать в свое оправдание?
– Оправдание всегда выглядит жалко, - припечатал он.
– Хорошо! Тогда я буду не оправдываться, а нападать! – не рассчитывая на справедливость, я все же предприняла отчаянную попытку добиться ее.
– Во-первых, Илона Эдуардовна, очевидно, в силу возраста не может держать все в памяти. Хотела сказать и не сказала. А у меня с памятью все в порядке! Мне показалось, что при упоминании о возрасте, Илона скрипнула зубами от ярости.
– А во-вторых, я не разрешаю Луковке гладить кошек. Потому что у них могут быть и глисты, и лишаи. И она меня слушается. Так что я не могу даже представить, что спровоцировало этот приступ.