Ныряльщица

— То есть сейчас мы просто расходимся? — уточняет политари.

— Сейчас мы не просто расходимся, — мягко, как неполноценному ребенку, объясняет судья. — Вы объясните ниссе Мэйс ситуацию, весьма неприятную, из-за которой мы вынуждены были форсировать встречу, и, к сожалению, упустили некоторые детали.

Привет, Лайтнер К’ярд, ты деталь.

Мне почему-то до одури хочется увидеть выражение его лица, когда я скажу это с интонациями Верховного судьи, и меня только чудом не разбирает смех. Да, во мне точно сгорел предохранитель. И не один.

— Нисса Мэйс, вы считаете это смешным? — интересуется адвокат, раздувая ноздри.

— Нет, просто не выспалась, — говорю я и в знак подтверждения своих слов прикрываю рот ладонью.

Провоцировать их заранее точно не стоит.

— Нисса Мэйс! — политари обращается ко мне на повышенных тонах. — Мы были вынуждены собраться, поскольку вы неоднократно и в весьма грубой форме, при посторонних намекали ньестре Д’ерри на случившееся.

— Не намекала, — я ставлю банку с мертвой бабочкой на стол. — Я говорила прямым текстом.

У Ромины округляются глаза. Она смотрит на банку так, будто действительно ее не узнает, морщится:

— Фу! Гадость какая.

— Никогда раньше это не видела?

— Нисса Мэйс! — теперь политари уже рычит. — Вы не имеете права ставить репутацию ньестры Д’ерри под угрозу, поскольку все свидетельские показания говорят в ее пользу. То, что происходит здесь и сейчас — исключительно жест доброй воли со стороны ньестра Д’ерри и его дочери. Обвинение снято.

Что?

Смысл слов не сразу до меня доходит, потому что я смотрю на Ромину, очень внимательно, но она выглядит так, будто ее вот-вот стошнит.

— Что? — переспрашиваю уже вслух.

— Обвинение с ньестры Д’ерри снято. Она не является подозреваемой, и прежде чем вы отсюда выйдете, вам нужно зачитать это.

Политари протягивает мне тапет, в котором говорится о снятии обвинения, к нему же прилагается постановление, согласно которому я должна извиниться (публично) за нанесенные Ромине оскорбления.

В этот момент, когда до меня доходит последнее, летит последний предохранитель. К чему был весь этот фарс? К чему здесь Алетта, к чему этот похожий на доску для взятия волн парень.

— Алетта, — говорю я, вскакивая из-за стола. — Алетта, скажи им правду!

Она молчит, и будет молчать, потому что все это — действительно фарс.

— Согласно показаниям ниссы Грейм, вы были не в себе, когда встретились с ней. Предположительно, из-за вашего увольнения, сыгравшего не последнюю роль. Вы были под тяжелыми психотропными веществами, далее вступили в ссору с…

— Я. Не. Была. Под тяжелыми веществами! — голос срывается. — Это она накачала меня тем дерьмом, она и ее дружки, и вы собираетесь просто…

— Сядьте, нисса Мэйс, — гремит политари, — иначе вам действительно потребуется защитник.

— Чудесное правосудие, — цежу я, сдавливая стол до боли в пальцах.

— Увольте нас от этого, — говорит судья и поднимается. — Дайте мне знать, что постановление доведено до сведения и подписано ниссой Мэйс. Роми.

Ромина окидывает меня торжествующим взглядом, отбрасывает свои шикарные волосы за спину и идет за отцом. За ними семенит адвокат, и в эту минуту я понимаю, что все: сейчас они просто выйдут за лверь. Выйдут за эту дверь, а после меня заставят подписать бумажку, по которой я должна извиниться перед Роминой за то, что она меня чуть не убила.

— А если бы было наоборот? — интересуюсь я. — Если бы я столкнула вашу дочь, связанную по рукам и ногам, в океан? Что бы вы сделали тогда?

Судья Д’ерри на миг оборачивается.

— Как бы вам ни хотелось в это верить, нисса Мэйс, но у моей дочери нет, не было и не будет с вами ничего общего.

Что-то щелкает внутри, когда я хватаю банку.

Стекло разбивается о стену, осколки и брызги летят на идеальное семейство Д’ерри, Ромина визжит.

Все это ясно проносится у меня перед глазами: так же ясно, как случившееся в «Бабочке», когда я опрокинула на Лайтнера поднос. Еще лучше я помню то, что произошло после, поэтому сейчас просто тяжело роняю себя на стул и смотрю, как за судьей и его дочерью закрывается дверь.

Глава 23 Разговоры под дождем

Лайтнер К’ярд

Изучая программу Родди, я думал: как можно быть таким идиотом в отношении с девчонками и таким гением в информационных технологиях? Приложение, которое он создал, не только позволяло отследить нужного человека или въерха, можно было отслеживать сразу несколько. Где они находятся и когда взаимодействуют друг с другом. И это не только в пределах Кэйпдора, но и во всем Ландорхорне. Главное, нужны были номера, и я вбил все известные мне контакты подружек Ромины. Особенно спасала такая функция: когда точки-объекты, встречаясь, сильно сближались, программа подавала сигнал. Без нее мне пришлось бы постоянно пялиться в тапет.

Было в том, что я наблюдаю за синеглазкой, что-то извращенное, пусть даже на моем тапете она лишь сияла точкой на карте. Но я отмахивался от этой мысли, оправдывая свои действия тем, что слежу за ее безопасностью, пока не удастся ничего найти против Ромины. С последним было тухло: Родрес отказался мне помогать, а девчонка, которая сдала Мэйс, запугана до смерти (я ездил к ней, но мне даже не открыли). Я раздражался всякий раз, когда по сотню раз на дню заходил в приложение, и терял терпение, хотя в этом деле оно бы мне точно пригодилось.

Иногда программа подавала знак, когда точки сближались, а учитывая, что Роминины подружки редко разлучались друг с другом даже в женском туалете, то делала она это часто. Поэтому, когда сегодня поставленный на беззвучный звонок тапет завибрировал, я всего лишь бросил на него взгляд. И только после осознал, что это вовсе не карта Кэйпдора.

Что Вирна и Ромина делают в Центральном отделении политари? Вместе с Родресом? Да еще и среди учебной недели?

Какого у них там случилось?!

Из аудитории я выбегаю так быстро, будто меня выносит волной. Сверяюсь с расписанием, выясняя, что у Вирны действительно должны быть занятия. Но она у политари, а не здесь.

Отсюда до Центрального отделения минут десять, но я, конечно же, наглухо застреваю в пробке. Слишком высоко здесь не поднимешься, поэтому приходится тащиться с черепашьей скоростью. Вот здесь меня и накрывает осознанием: куда я вообще лечу? А главное — зачем?

Нет, правда? Достаточно позвонить Мэйс и все узнать. В Центральном отделении политари ей точно ничего не грозит. Не грозит же?