o 7cd5ecbb508da27d

настороженность, словно она боялась переступить какую-то незримую грань. Доусон достал

из буфета на кухне стаканы, разлил сладкий чай, и, когда Аманда вернулась в кухню, все уже

было готово.

– С тобой все в порядке?
– спросил он.

– Да, - сказала Аманда, принимая стакан.
– Я в порядке.

– Прости, что расстроил тебя.

– Ты тут ни при чем, - возразила Аманда.
– Просто мне до сих пор трудно говорить о Бее.

Кроме того, наш уик-энд для меня... полная неожиданность.

– Для меня тоже, - согласился Доусон. Он прислонился к стойке.

– Как ты хочешь это сделать?

– О чем ты?

– О том, чтобы выбрать себе что-то на память из дома.

Аманда с силой выдохнула, надеясь, что ее нервозность не слишком бросается в глаза.

– Даже не знаю. Я чувствую некоторую неловкость.

– Этого не должно быть. Он хотел, чтобы мы его помнили.

– Я в любом случае буду его помнить.

– Тогда скажу точнее: он хотел остаться не только в наших воспоминаниях. Он хотел, чтобы у

нас осталась материальная частица его самого и этого дома.

Аманда сделала глоток. Наверное, Доусон прав, подумала она, но рыться в вещах в поисках

сувенира на память прямо сейчас - это уж слишком.

– Давай подождем чуть-чуть, хорошо?

– Хорошо, подождем, пока ты будешь готова. Посидим немного на улице?

Кивнув, Аманда прошла за Доусоном на заднюю веранду, где они устроились в старых

креслах-качалках Така. Доусон поставил свой стакан себе на колено.

– Наверное, Так с Кларой частенько сидели таким образом, - заметил он.
– Созерцая

окружающий мир.

– Наверное.

Доусон повернулся к Аманде.

– Я рад, что ты его навещала. Мне было тяжко при мысли, что он здесь все время один. Сжав

стакан, Аманда почувствовала влагу запотевшего стекла.

– А ты знаешь, что он часто видел Клару? После ее смерти.

– Ты о чем?
– нахмурился Доусон.

– Он клялся, что она до сих пор рядом с ним.

Доусон тут же вспомнил о преследовавших его образах и каком-то движении, которое иногда

ловил боковым зрением.

– Что значит, он ее видел?

– То, что я сказала. Он ее видел и говорил с ней, - пояснила Аманда. Доусон прищурился.

– Хочешь сказать, Так видел призрак?

– Что? Он тебе никогда об этом не упоминал?

– Он вообще со мной о Кларе никогда не говорил.

– Никогда?
– Глаза Аманды расширились от удивления.

– Он всего лишь раз как-то назвал ее имя.

Аманда отставила свой стакан и начала пересказывать истории, услышанные ею за долгие

годы от Така. В том числе как он в двенадцать лет бросил школу и пошел работать в

мастерскую дяди; как первый раз в четырнадцать лет увидел в церкви Клару и сразу решил на

ней жениться; как во время Великой депрессии все родственники Така, в том числе и его

дядя, уехали на север в поисках работы, да так и не вернулись. Аманда рассказывала Доусону

о первых годах его жизни с Кларой и о ее первом выкидыше, о том, как Так горбатился на

отца Клары на семейной ферме, а по вечерам строил этот дом, о том, как у Клары после

войны случилось еще два выкидыша, как Так строил мастерскую и как в начале 1950-х

постепенно начал заниматься реставрацией машин, в том числе и «кадиллака», который

принадлежал подающему надежды певцу по имени Элвис Пресли. Когда Аманда закончила

свое повествование о смерти Клары и о том, как Так разговаривал с ее призраком, Доусон уже

допил свой чай и сидел, уставившись в стакан, пытаясь примерить все рассказанное Амандой

к человеку, которого он знал.

– Просто не верится, что ничего этого ты от него не слышал, - поразилась Аманда.

– Видимо, были у него на то свои причины. Наверное, ты ему больше нравилась.

– Не думаю, - сказала Аманда.
– Просто я общалась с ним уже на закате его жизни, а ты, когда

он еще остро переживал свою потерю.

– Возможно, - согласился Доусон, хотя уверенности в его голосе не слышалось.

– Ты играл важную роль в его жизни, - продолжила Аманда.
– Ведь он в итоге позволил тебе

остаться здесь. И это было не единожды, а дважды.

Доусон согласно кивнул в ответ. Отставив свой стакан, Аманда взглянула на Доусона.

– Можно задать тебе один вопрос?

– Все, что угодно.

– А о чем вы с ним чаще всего говорили?

– О машинах. О двигателях. О трансмиссии. Иногда обсуждали погоду.

– Очень увлекательные темы, - пошутила Аманда.

– Представь себе. Правда, я в те времена тоже особой разговорчивостью не отличался. Аманда

вдруг резко наклонилась к нему.

– Все это хорошо. Теперь мы с тобой все знаем о Таке, и тебе все известно обо мне. Но я до

сих пор ничего не знаю о тебе.

– Конечно, знаешь. Я все рассказал тебе о себе вчера - о том, что работаю на нефтяной вышке, живу в трейлере за городом, до сих пор езжу на той же машине, с женщинами не встречаюсь.

Она медленно, полным чувственности движением перекинула свои собранные в хвост волосы

на плечо.

– Расскажи мне то, о чем я не знаю, - попросила она.
– Что-то, чего никто не знает. Что

удивило бы меня.

– Да, в общем, нечего рассказывать, - ответил Доусон. Аманда внимательно посмотрела на

него.

– Почему я тебе не верю?

«Да потому, - подумал Доусон, - что я от тебя никогда и ничего не мог скрыть», но вслух

произнес:

– Не знаю.

Аманда умолкла, что-то обдумывая.

– Твои слова вчера вызвали во мне любопытство.
– Встретившись с вопросительным взглядом

Доусона, она продолжила: - Откуда ты знаешь, что Мэрилин Боннер так больше и не вышла

замуж?

– Знаю, и все.

– Это тебе сказал Так?

– Нет.

– Тогда откуда ты узнал?

Сплетя пальцы, Доусон откинулся на спинку кресла-качалки. Он знал, что если не ответит на

вопрос Аманды, она задаст его снова. В этом она тоже нисколько не изменилась.