О бедном вампире замолвите слово

– В подвале что-то валялось, – ответил Мамонт.

Он выпил коньяк, не дожидаясь, пока к нему присоединится Георгий Сильвестрович. Поставил стакан на стол и замер. Лицо президента Объединения поэтов Алтая потемнело, глаза стали злыми, в них теперь плескалась ненависть, а тонкие, сжатые в ниточку губы побелели.

– Приветствую вас, шеф, – скрипучим, старческим голосом обратился к Жоржику Дальский.

Груздев тоже изменился, он выпрямился, плечи расправились, а лицо стало благостным и приторно красивым.

– И я вас приветствую, граф, хотя и не скажу, что рад встрече.

– Да где уж вам радоваться, – Дальский закинул голову и захохотал, злобно, жутко. – Подумать только, великолепный Гундарго теперь вместе со мной будет отбывать наказание!

– Так вот как вы воспринимаете свою жизнь, дорогой Дракула? Странно, за столь долгое время вы могли бы ассимилироваться, слиться со своим носителем.

– С кем? С этим презренным, недоразвитым существом, которое в подметки мне не годится? Это животное, эта ваалова ослица считает высочайший интеллект своей заслугой и не понимает, что без моего разрешения не сможет применить их в жизни?

– Слишком высоко вы вознеслись, граф, попробуйте спуститься чуть ниже, в сердце например. Носитель должен стать вашим другом, ведь вы с ним сейчас одно целое. И мне грустно, Дракула, грустно и больно, что вы этого так и не поняли.

– Можно подумать, что вы со своим в мире и радости живете!

– Да, – просто ответил Гундарго. – Мой носитель и не подозревает обо мне, я не лезу в его голову, сижу себе тихонько. Твой же постоянно с тобой борется, смотрю, он и сейчас пытается избавиться от тебя…

– Ненавиж-жу… – процедил граф Дракула сквозь сжатые челюсти Дальского.

Лицо Мамонта перекосилось. Он пытался сбросить с себя оцепенение, пытался хоть что-то сделать, но ненависть его незваного соседа просочилась в сердце. Двигаясь, словно автомат, экономист дотянулся до подоконника, взял лежащий там молоток и, повернувшись к Груздеву, медленно замахнулся.

– Тихо, тихо, – спокойно произнес Гундарго, перехватив поднятую руку. Он забрал молоток, положил его на шкаф и, не отпуская руки Дальского, продолжил, властно, повелительно: – Мамонт! Мамонт, ты слышишь меня?!

– Да, – с трудом разлепляя губы, ответил тот.

– Мамонт, вернись!

– Шеф, шеф… – раздался в ответ тоненький скулеж. – Шеф, не надо…

– Тебе не удастся больше взять управление его телом под свой контроль, – сказал Гундарго и уступил место доктору Груздеву.

Георгий Сильвестрович, не понимая, что сейчас произошло, с надеждой взглянул на Дальского. Взгляд Мамонта стал осмысленным, но вместо едкой насмешки над всеми и вся, в глазах президента Объединения поэтов Алтая просвечивала такая усталость, будто он нес на своих плечах все горе этого мира.

– Ну что, пошли башмаки искать? – И Дальский открыл дверь.

Они вышли, закрыли кабинет и спустились по лестнице. Баба Нюся уже умудрилась привести коридор первого этажа в порядок, сгребла мусор и штукатурку в кучу, приготовила ведро, тряпку и теперь отдыхала, сидя на табуретке возле своей кладовки. Старушка с грустью смотрела на дранку, открывшуюся во многих местах на стенах и потолке, и вздыхала, тяжело, горестно.

Мужчины вышли на улицу. Груздев кинул взгляд на дыру возле труб, где Благолеша устроил склад драгоценностей. Пещерку Али-Бабы завалило обломками асфальта. Агент Груздь усмехнулся и для себя решил, что в рапорте о богатстве упоминать не будет.

Было по-летнему тепло, ярко светило солнце, ослепляя стекла проезжающих машин. Весело щебетали синицы. Стайка воробьев устроила шумную возню, с громким чириканьем прыгая вокруг корки бородинского хлеба. Будто не обращая внимания, недалеко сидел бездомный кот, облизываясь и плотоядно поглядывая на них. Он уже собрался прыгнуть, но люди спугнули птиц, оставив котейку без завтрака.

Дальский и Груздев обошли здание и ступили под козырек подвала. В дальнем конце горел свет, на полу возле кучи земли валялись два включенных фонаря. Мамонт с Груздевым переглянулись и, не говоря ни слова, направились к ним. Психотерапевт даже забыл о том, что он разут. Странное предчувствие сжало его сердце. Откуда-то он знал: то, что сейчас предстанет перед ним, изменит всю его жизнь.

Они подобрали фонари, и лучи света заметались по подвалу, пока не замерли на куче кирпичей. Мужчины подошли ближе. Тут же валялись лопаты, ломик и еще какие-то инструменты. Направив фонарь на завал, они увидели торчащие из-под обломков перегородки ноги. На одной паре были крепкие, дорогие ботинки, правда изрядно заляпанные грязью, а на второй – старые полусапожки.

– Говорил же, в подвале наверняка что-то завалялось, – усмехнулся Мамонт, присев возле груды битого кирпича. – Тебе с какого жмурика обувку снять?

– Душа у тебя темная, Дальский, и юмор такой же.

Груздев перелез через завал и даже не удивился, когда в пятно света попало сначала залитое кровью лицо Благолеши, а потом физиономия полковника Репнина.

– Знаешь их?

– Ну. Коллеги, чтоб их. Понесло же сюда на ночь глядя. – Жоржик вздохнул. – Пошли на свет, бог с ней, с этой обувью.

Он повернулся к выходу и замер, услышав за спиной тихий стон. Дальский рванулся к завалу, но Груздев остановил его, положив руку на плечо.

– Пойдем-ка отсюда, друг. Сейчас я позвоню куда следует, и ими займутся компетентные товарищи. Ты что, не слышал? Я же сказал – это мои коллеги, – объяснил Жоржик, увидев недоуменный взгляд Мамонта.

Они вернулись в кабинет, и агент Груздь тут же сделал звонок. Говорил быстро и настолько тихо, что Дальский, как ни прислушивался, не смог разобрать ни одного слова. Положив трубку, Георгий Сильвестрович серьезно взглянул Мамонту в глаза и со значением произнес:

– Тебе лучше даже не упоминать, что ты там был. Если, конечно, тебе не нужны сложности.

– Все-то вы видели, везде-то вы успели, – невесело усмехнулся Дальский. – И наш подвал не миновала чаша сия.

– Учитывая, кем построен подвал и что в нем было до не столь давнего времени… – Жоржик усмехнулся и сменил тему разговора: – Я сделаю еще один звонок?

– Да звони, жалко, что ли?

Мамонт прошел к окну, из которого был виден козырек злополучного подвала. За спиной Жоржик уже совсем другим голосом произнес:

– Алло… Любочка?

Следующий час промелькнул незаметно. По совету Груздева Дальский отправился домой и уже из окна своей квартиры наблюдал, как к дому номер восемьдесят шесть подъехали несколько ничем не примечательных микроавтобусов. Ничем не примечательные ребята в обычных спортивных куртках быстро спустились в подвал, вынесли какие-то свертки, и только после этого подъехали пожарники, милиция и «скорая помощь». Следом за ними прикатили машины горгаза и водоканала. Дальский не утерпел и вышел на улицу, впервые в жизни составив компанию любопытным соседкам, оккупировавшим лавочку.