О чем мечтает герцог

– Ты приехала сюда, чтобы докопаться до тайн моего отца?

– Да, Саймон, – прошептала Лилиан, ненавидя боль от предательства, которая отражалась в его глазах. Она знала, что так всё и произойдет, но наблюдать за этим было просто невыносимо, словно ей в сердце вонзали острый кмнжал.

– Ну что ж, моя дорогая, – покачал Саймон головой. – Кажется, ты нашла всё, что хотела. И даже больше.

* * *

Он отошёл от Лилиан, дрожа от объявшего его ужаса. Его сотрясал ужас от сознания того, как мерзко поступил его отец с матерью Лилиан, Ужас от сознания того, что Лилиан притворялась, будто у неё есть чувства к нему, и всё это время строила заговор против него и его семьи.

И теперь она знала все их тайны. И если бы захотела, она могла бы уничтожить его, уничтожить его брата, разрушить всё, чем он дорожил.

– Саймон… – позвала его девушка голосом, в котором он услышал слёзы ещё до того, как обернуться и посмотреть на неё. Лилиан не сделал попытки приблизиться к нему, а лишь подняла руку в явной мольбе. – Я хочу всё объяснить.

– Ты уже объяснила, – рявкнул Саймон. – Что ещё ты хочешь сказать? Теперь мне кажется, что между нами не было ничего настоящего, только лишь одно притворство с целью раскрыть то, ради чего ты сюда приехала.

– Вначале всё так и было, я не отрицаю, – призналась Лилиан, подходя ближе к нему. – Но почти сразу же я начала сомневаться в правильности своих поступков. Когда я встретила тебя, когда поняла, какой ты человек, я стала сомневаться, что смогу причинить тебе хоть малейший вред. То, что происходило между нами, было настолько настоящим и правильным, насколько я пыталась изо всех сил не допустить этого, чтобы потом меня не терзало чувство вины.

При этих словах Саймон фыркнул, но девушка приблизилась к нему, и, прежде чем он смог отшатнуться, схватила его за руку.

– Никакие ухищрения не сработали – в конечном итоге я не смогла противиться тем чувствам, которые ты вызывал во мне. И когда я увидела, насколько ты пострадал от поступков своего отца, я поняла, что твоя боль была столь же сильной, как и моя. Я знала, что никогда не смогу причинить тебе боль. Даже если бы это означало отпустить прошлое.

Саймон вырвал свою руку.

– И когда ты сделала это открытие? Сегодня? Этой ночью? Только что? Это сподвигло тебя на признание?

– Нет, – покачала головой Лилиан. – Нет, это случилось раньше.

– Когда? – спросил он, молясь про себя, чтобы она сказала, что оставила мысли о мести ещё до начала их отношений. Он не хотел, чтобы эти мгновения были осквернены её словами.

– Я поняла это в то утро, когда ты поведал мне о незаконнорожденном сыне твоего отца, – ответила, наконец, Лилиан. Её щеки покрылись ярким румянцем. – До того, как нам помешали, и ты сказал, что мы должны пожениться.

Саймон смежил веки, настолько сильно его охватило чувство предательства. Затем он взглянул ей прямо в глаза:

– Это значит, что в то время, когда ты занималась со мной любовью, когда я раскрывал тебе своё сердце, ты всё ещё намеревалась использовать то, что узнала от меня, против меня же? Против моего умершего отца? А как это повлияет на других, тебе было наплевать.

Лилиан зажмурила глаза, и Саймон не мог не заметить боль, которая исказила её лицо. Чтобы она ни задумала с самого начала, теперь это причиняло ей ужасную боль. Однако, это служило слабым утешением.

– Понимаю, это звучит ужасно, – проговорила девушка. – Ужасно было даже задуматься над местью, которая могла обратиться против невинных людей. Но ты должен понять, как сильно я была ослеплена страданиями и гневом, когда оказалась замешанной в этом проклятом деле. Я никогда не узнаю, что заставило мою маму покончить с собой. Для меня это был как удар ножом в сердце, когда я узнала, что некий мужчина причинил ей боль и подвел к черте, в то время как она не заслужила таких кошмаров.

Саймон вздрогнул. Он не мог себе представить, насколько ужасным было для неё это открытие. Он был уверен, что это было так же болезненно и сложно, как и всё то, что он узнал о себе за последние несколько дней.

Лилиан покачала головой и продолжила:

– Я чувствовала себя обязанной сделать то, что мужчины моей семьи сделать не смогли или не хотели. Я должна была отомстить за маму прежде, чем люди забудут твоего отца. Но то, что я обнаружила о нём, теперь не будет иметь значения для общества.

– И, не имея возможности прямо отомстить моему отцу, ты решила манипулировать мной? Обманывать меня? – спросил Саймон. От его голоса веяло таким холодом!

Лилиан отрицательно покачала головой.

– Нет, то, что я планировала, было ужасно, знаю. Но я не могу позволить тебе считать, что мои чувства к тебе тоже были частью моего плана мести. Я не жду, что ты поверишь мне, но любовь, которую я испытываю к тебе, самая настоящая.

Саймон провел рукой по лицу. Как это ни странно, но её признание в любви вместо того, чтобы как-то облегчить его муки, ранило куда больше.

– Полчаса назад я был бы на седьмом небе от счастья, если бы услышал эти слова от тебя. Но теперь… Теперь я не знаю, чему верить. Правда ли это, или часть какого-то коварного плана?

Лилиан опустила голову, плечи её поникли в явном поражении.

– Я понимаю твои сомнения.

Саймон пожал плечами, хотя было видно, что ему не всё равно. По правде говоря, этот заключительный акт насыщенного дня, осознание того, что тебя предала женщина, которой ты доверился и которую полюбил… Это было самое ужасное открытие, которое он мог бы вынести.

Он поднял с пола свою помятую рубашку и натянул её через голову.

– Я всё ещё собираюсь жениться на тебе, Лилиан.

Девушка в недоумении вскинула голову.

– Что? – спросила она.

Прежде, чем ответить Саймон вздохнул.

– Я лучше, чем мой отец. Должен быть лучше. Ты была скомпрометирована и в тебе уже, возможно, растёт мой ребёнок, – Он проигнорировал чувство радости, которое затопило его от подобной мысли. – Но я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь снова тебе доверять.

Лилиан медленно кивнула.

– Да. Я понимаю.

– Теперь, если ты извинишь меня, я должен уладить некоторые дела прежде, чем завтра мы отправимся в Лондон. Увидимся утром, перед отъездом.

Когда Саймон выходил из комнаты, Лилиан не сделала никакой попытки остановить его.

Закрыв за собой дверь, Саймон прислонился к ней и глубоко вздохнул. Во время разговора ему было легко держать Лилиан на расстоянии и оставаться невозмутимым. Но теперь, расставшись с ней, он почувствовал себя как никогда прежде опустошённым и одиноким.