О черни, Путевые заметки
Шрифт:
С ними нельзя обменяться несколькими словами, не получив при этом приглашения на обед или ужин; они гостеприимны, как святой Юлиан, но всегда сохраняют в своих отношениях с другими известное расстояние. Иногда вам делается не по себе от одиночества, которое вы ощущаете среди этих приветливых и доброжелательных людей; но если бы я был маленьким мальчиком, я знал бы, что им можно доверять больше, чем самому себе, и я был бы здесь свободен и уважаем, как нигде на свете; полицейский надувал бы щеки, чтобы меня рассмешить, пожилой господин играл бы со мной в шарики, а седовласая леди отложила бы роман в четыреста страниц, чтобы ласково взглянуть на меня серыми и все еще молодыми глазами.
НЕСКОЛЬКО ПОРТРЕТОВ
И есть еще несколько человек, которых я должен вам изобразить и описать.
Вот митер Сетон Уотсон[Сетон Уотсон Роберт Вильям (1879-1952)-английский историк, написал ряд работ, в которых отстаивал идею независимости чехов и словаков.], или Scotus Viator;[Шотландский
Вот мистер Найгель Плейфер[Найгель Плейфер (1874-1934) - английский актер и режиссер. Поставил на английской сцене драмы Чапека "R. U. R." и "Из жизни насекомых".] - режиссер, который привез в Англию мои пьесы, но он способен и на лучшее; это невозмутимый человек, художник, антрепренер и один из немногих, по-настоящему современных, английских режиссеров.
А это - мистер Джон Голсуорси[Джон Голсуорси (1867-1933) - выдающийся английский писатель и драматург, представитель критического направления в английской реалистической литературе; наиболее известен его цикл романов "Сага о Форсайтах".] в двух видах: драматурга и романиста, потому что надо знать его с обеих сторон. Это очень скромный, мягкий и прекраснейший человек с лицом священника или судьи, хрупкий, худощавый, созданный из такта, сдержанности и задумчивой нерешительности, невероятно серьезный, только в деликатно собранных морщинках вокруг глаз таится ласковая улыбка. У него жена, очень на него похожая, а его книги - прекрасные и мудрые произведения чуткого и порою грустного наблюдателя.
Вот мистер Г. Честертон; я изобразил его с крылышками, отчасти потому что повидать его я мог только мельком, отчасти же по той причине, что он отличается райской жизнерадостностью. К сожалению, в момент нашего знакомства он был, по-видимому, стеснен несколько официальной ситуацией; он мог только улыбаться, но его улыбка стоит трех. Если бы я мог написать о его книгах, о его поэтическом демократизме, о его гениальном оптимизме, получилось бы самое веселое из моих писем; но я взял себе за правило писать лишь о том, что видел своими глазами, поэтому я представляю вам объемистого человека, напоминающего своими объемами Виктора Дыка[Виктор Дик (1877-1931) - известный чешский писатель; в своих ранних произведениях выступал за национальное освобождение Чехии, после образования Чехословацкого государства в 1918 году перешел в лагерь реакции.], с мушкетерскими усиками и застенчиво-лукавыми глазками под пенсне, с растопыренными ручками, как полагается толстяку, и с развевающимся галстуком; это одновременно ребенок, великан, кудрявый барашек и буйвол; у него крупная голова с каштановой шевелюрой, смуглое лицо с мечтательнокапризным выражением: с первого же взгляда он вызвал - во мне застенчивость и пылкое влечение.
И больше я его не видел.
А это мистер Г. Д. Уэллс[Г. Д. Уэллс.
– К. Чапек увлекался творчеством Уэллса; он писал: "Имя Уэллса принадлежит не только истории литературы, но и истории человеческого прогресса" ("Лидове новины", 20 сентября 1936). Научно-фантастические романы английского писателя, в которых осуждалась буржуазная цивилизация, близки по теме многим произведениям К. Чапека, однако Чапек не разделял позитивных взглядов Уэллса, сводившихся к утопическому социал-реформизму.]. Один рисунок изображает его в обществе, а другой - дома; у него массивная голова, могучие, широкие плечи, сильные, горячие ладони; он похож на рачительного хозяина, на трудящегося человека, на отца семейства и на кого хотите еще. У него тонкий, глуховатый голос человека, не привыкшего много говорить, лицо, носящее следы размышлений и работы, уютный дом, красивая жена, подвижная, как чечетка, двое взрослых веселых сыновей и слегка прищуренные, чуть затененные густыми английскими бровями глаза. Простой и умный, здоровый и сильный, очень образованный и очень обыкновенный в самом хорошем жизнелюбивом смысле этого слова. Говоря с ним, забываешь, что перед тобой большой писатель, потому что беседуешь с думающим, универсальным человеком. Желаю вам долго здравствовать, мистер Уэллс!
А вот существо почти сверхъестественное - мистер Бернард Шоу; я не мог лучше нарисовать его, потому что он все время в движении, все время разговаривает.
Огромного роста, тонкий, прямой, он похож то на господа бога, то на весьма злокозненного сатира, который, однако, за время тысячелетних превращений утратил все слишком естественное.
У него белые волосы, белая борода и очень розовая кожа, нечеловечески ясные глаза, большой воинственный нос; в нем есть что-то рыцарское, напоминающее Дон-Кихота,
что-то апостольское и что-то позволяющее относиться с иронией ко всему на свете и в том числе к самому себе; я никогда в жизни не видел существа более необыкновенного; по совести говоря, я его боялся. Мне казалось, что это какой-то дух, лишь играющий в знаменитого Бернарда Шоу. Он вегетарианец, то ли принципиально, то ли из гурманства, не знаю; никогда не знаешь, держится человек принципов из принципа или для собственного удовольствия. У Шоу рассудительная жена, тихий клавесин и окна на Темзу; жизнь бьет в нем ключом, он рассказывает множество интересных вещей о себе, о Стринберге[Стринберг Иухан Август (1849-1912)-выдающийся шведский писатель, автор драм, романов и новелл, обличающих пороки шведского буржуазного общества. В поздний период своего творчества пережил известное влияние декаданса.], о Родене[Роден Огюст (1840-1917) - выдающийся французский скульптор; оказал мощное воздействие на развитие европейской реалистической скульптуры. В поздних произведениях Роден приближается к импрессионизму.] и других знаменитостях; слушать его наслаждение, пронизанное ужасом.Следовало бы нарисовать еще многих замечательных и прекрасных людей, с которыми я встречался; были среди них мужчины, женщины, очаровательные девушки, литераторы, журналисты, студенты, индийцы, ученые, клубмены, американцы и все прочие; но пора проститься, друзья; я не хочу думать, что больше вас не увижу.
БЕГСТВО
Под конец я открою ужасные вещи: например, английское воскресенье это нечто страшное. Говорят, воскресенье существует, чтобы ездить на лоно природы; это неправда - на лоно природы едут, чтобы в дикой панике скрыться от английского воскресенья.
В субботу каждого британца одолевает темное инстинктивное стремление бежать куда глаза глядят, подобно тому, как темный инстинкт заставляет животное спасаться от надвигающегося землетрясения.
Кто не мог сбежать, прячется хотя бы в церковь, чтобы в молитвах и пении переждать грозный день.
Это день, когда не готовится пища, никто никуда не ездит, никто ни на что не смотрит и ни о чем не думает. Не знаю, за какие невероятные преступления осудил господь бог Англию на еженедельное наказание воскресеньем.
Английская кухня бывает двух родов: хорошая и посредственная. Хороший английский стол - это попросту французская кухня; посредственный английский стол в посредственном отеле для среднего англичанина в значительной степени объясняет английскую угрюмость и молчаливость. Никто не может с сияющим видом выводить трели, прожевывая pressed beef[прессованную говядину (англ.).], намазанную дьявольской горчицей. Никто не в состоянии громко радоваться, отдирая от зубов липкий пудинг из тапиоки. Человек становится страшно серьезным, - и если он поест лосося, политого розовым киселем, получит к завтраку, к обеду и к ужину нечто бывшее в живом виде рыбой, а в меланхолическом меню называемое fried sole[жареная камбала (англ.).], если трижды в день он дубит свой желудок чайным настоем, да еще выпьет унылого теплого пива, наглотается универсальных соусов, консервированных овощей, custard[желе из молока и яиц (англ.),] и mutton; [баранины (англ.).]- этим, видимо, и исчерпываются все телесные услады среднего англичанина, - и начинает постигать причины его замкнутости, серьезности и строгости нравов. Напротив, гренки, запеченный сыр и жареное сало - это безусловно наследие старой веселой Англии. Я убежден, что старый Шекспир не вливал в себя настоя таннина, а старик Диккенс не услаждал свою жизнь мясными консервами; что же касается старины Джона Нокса[Джон Нокс (1505-1572)-шотландский церковный реформатор, заложил в 1560 году протестантскую церковь в Шотландии. ], то тут я не так уверен.
Английской кухне недостает этакой легкости и цветистости, радости жизни, мелодичности и грешного чревоугодия. Я сказал бы, что этого недостает также и английской жизни. Английская улица не веселит.
Обыкновенная заурядная жизнь лишена веселых звуков, запахов и зрелищ. Обыкновенный день не искрится приятными случайностями, улыбками и зародышами происшествий. Вы не можете слиться с улицей, с людьми и звуками. Ничто не подмигнет вам дружески и общительно.
Влюбленные молча целуются в парках, упорно, плотно стиснув зубы. Пьяницы в одиночку пьют в барах. Средний человек едет домой, читая газеты, и не глядит по сторонам. Дома у него камин, садик и неприкосновенность частной семейной жизни. Кроме того, он культивирует спорт и weekend[отдых в конце недели (англ.),]. Больше ничего о его жизни я выяснить не мог.
Континент более шумен, менее упорядочен; он грязней, несдержанней, пронырливей, страстнее, сплоченнее, влюбленней, сластолюбивей; он шумлив, груб, болтлив, распущен и как-то менее совершенен. Прошу вас... дайте мне билет прямо до континента.
НА ПАРОХОДЕ
Человек, находящийся на берегу, хотел бы очутиться на пароходе, который отчаливает от пристани; человек, находящийся на пароходе, хотел бы очутиться на берегу, который виднеется вдали. Будучи в Англии, я беспрестанно думал о том прекрасном, что осталось дома. А дома я, вероятно, буду думать, что в Англии лучше и приятнее, чем где бы то ни было.