О доблестном рыцаре Гае Гисборне

Их отец, великий король Генрих Второй, однажды произвел раздел между сыновьями: старший, Генрих Молодой, получил Нормандию и Анжу, Жоффруа — Бретань, Ричард — Аквитанию, Пуату и Овернь, то есть все три сына Генриха II получили владения во Франции. Холодную и туманную Англию никто не любил и не хотел там вообще появляться, как и сам король Генрих II… И только самый младший, принц Джон, по малолетству не получил наделов и поэтому был прозван Безземельным, однако проницательный отец сказал пророчески, что это самый умный и хитрый из его сыновей и сам себе добудет все то, чего возжелает…

Так что, возможно, великий король был прав.

Ветер все так же дует в лицо, странная особенность этих мест, если не всей Англии: в какую сторону ни помчишься, неприятный ветер всегда навстречу, да еще дождь как будто поджидает, когда выедешь за ворота…

Он подъехал к Ноттингему мокрый, озябший и голодный, словно постился трое суток. Его увидели издали, распахнули ворота, перехватили коня, а он пошел, вздрагивая и сбрасывая мокрый плащ, остановился у жарко пылающего камина, всем телом впитывая накатывающее от него тепло.

Слуги начали торопливо накрывать на стол, явился Беннет, мрачный, сказал невесело:

— Надеюсь, у вас новости получше, ваша милость…

— А что случилось?

— Двоих потеряли, — доложил Беннет. — Очень уж большая шайка вторглась. Мы хотели, как обычно, на ура, быстро взять и порубить, но их слишком уж… числом взяли. Хотя мы их побили, но пятеро ранены, двоих схоронили.

— А у меня Дарси ранен, — сообщил Гай. — Разбойники наглеют.

— Как серьезно ранен?

— Оправится, — заверил Гай, — я оставил его на недельку у лекарей. Остальные разбойники разбежались?

— Да, — подтвердил Беннет, — но не похоже, что вернутся к мирному труду. Не верю я в чудесное преображение, как вон Хильд.

Хильд сказал недовольно еще от двери:

— Чудесных преображений не бывает, дубина. Ваша милость, зачем вас вызывали?

Гай буркнул:

— Как обычно, отчет… А еще принц сообщил, что отбывает во Францию, будет пробовать договориться там с Филиппом, чтоб не воевать хотя бы какое-то время.

— Это хорошо, — сказал Хильд, — нам бы хоть глоток воздуха ухватить, а то на горле слишком уж цепкие пальцы…

— Завтра я объеду города и замки, — сказал Гай. — Одним нам не справиться, попробую заручиться поддержкой лордов.

— У вас это получится, — сказал Хильд с надеждой. — Многие из них видели вас на турнире!

Глава 3

Выехать на следующий день не удалось, два дня принимал бейлифов и старшин местных судов, разбои захлестывают земли, уже не только по ночам люди страшатся выходить за дверь, но и средь бела дня могут ограбить, констебли просто не успевают, преступлений чересчур много…

На третий день вернулся Дарси, еще бледный и похудевший, но живой и довольный тем, что на шее теперь заметный розовый шрам, можно гордо показать отцу и похвастаться перед младшими братьями.

— Ладно, — сказал Гай, — если чувствуешь себя способным удержаться в седле… Беннет, готовь людей, поедем посмотрим, что меняется в наших землях.

— Дарси берем?

— Да куда теперь без него…

Дарси гордо заулыбался. Беннет и Аустин заботливо отстраняли его от попыток помочь собираться, береги силы, сынок, охранять замок оставили пятерых, с остальными проехали под аркой ворот. Гай оглядывался и чувствовал, что вот так незаметно, как курица клюет по зернышку, у него собрался довольно крепкий отряд. По числу не уступает иной баронской дружине, но там рыцари, у них великолепные доспехи, отменная воинская выучка с детских лет, умение владеть всеми видами оружия и бесстрашие, отличающее именно рыцарей, которым отступление позорнее смерти.

— Начнем объезд, — заявил он, — с деревни Кривой Вяз, а дальше пойдем по дуге.

Он очертил рукой полукруг, охватывая чуть ли не половину графства, и пустил коня вскачь.

Село, когда-то богатое, в каждом доме — коровы, козы, свиньи и гуси, не считая всякой мелочи вроде кур и кроликов, выглядит больным и даже брошенным.

Гай въехал на околицу, удивляясь отсутствию жителей, как вдруг из-за сараев к нему бросилась с громким криком, сильно хромая, женщина в лохмотьях вместо платья, видно голое тело, все в кровавых ссадинах и кровоподтеках. Правая сторона лица вспухла и уже в багрово-алых разводах, глаз почти заплыл, искусанные губы вздулись и в корочке запекшейся крови.

— Ваша милость! — закричала она и упала в пыль под копыта его коня. — Ваша милость…

Гай торопливо спрыгнул, подхватил ее, помогая встать на ноги. Ее трясло от рыданий, она выкрикнула с болью:

— Мой муж… Он там…

Гай скомандовал резко:

— Дарси!.. Быстро посмотреть, что там!

Дарси птицей слетел с коня, исчез за постройками, через минуту оттуда донесся его потрясенный голос:

— Эй, сюда!.. У кого гвоздодер? Быстро!..

Гай передал рыдающую женщину в руки выбежавших из домов крестьян, выхватил меч, с рукоятью в ладони всегда чувствуешь себя надежнее, ринулся на голос Дарси.

На двери конюшни висит распятый мужчина. Ладони прибиты толстыми гвоздями, голый торс в багровых пятнах ожогов, на груди дважды выжжено клеймо, им метят скот, нижняя часть лица в копоти, мерзавцы сожгли бороду и усы, сейчас там вспухшая красная, а местами и обугленная кожа.

Гай бросил взгляд на землю, пятна крови и клочок ткани, здесь с хохотом насиловали жену распятого, глумились над женщиной, избивая и терзая ее, ибо нет больше муки для мужчины, как в бессилии наблюдать издевательства над его женой.

Холодная дикая ярость ударила в голову. Он прохрипел, не узнавая своего голоса:

— Все по коням! Чтоб ни один не ушел из леса!

За спиной раздались сорванные голоса жителей села:

— Ваша милость, очистите лес!

— Никого не щадите!

— Пусть они все умрут!

Крестьяне, изможденные, худые, в ветхой одежде, смотрят на него умоляющими глазами, и Гай ощутил жгучий стыд, что он силен и здоров, а на обед вдоволь ел жареного мяса с яичницей, а также сыр и сдобный хлеб.

Он крикнул люто:

— Клянусь!.. Никто из них больше не выйдет из леса!.. Или я сам останусь там. Клянусь честью крестоносца!

Под началом Дарси крестьяне сняли дверь с распятым, затем начали осторожно выламывать доски с вбитыми в них гвоздями, ибо засажены в ладони глубоко, за шляпки не уцепиться, слышался стук молотков, голоса, полные угрюмой ненависти и отчаяния.

Гай быстро вернулся к коню, тот тревожно всхрапывал, чуя кровь, и вскочил в седло.

— Дарси, — окликнул он. — Без тебя справятся.