О достоверности

356. Мое “знание” как “душевное” состояние не гарантия того, что произойдет. Оно не дает мне ясного указания, где может возникнуть сомнение, а где возможна проверка.

357. Можно сказать: “„Я знаю" выражает не воинственную, а уже умиротвореннуюуверенность”.

358. Так вот, мне бы хотелось, чтобы эту уверенность рассматривали не как нечто поверхностное или родственное опрометчивости, а как (некую) форму жизни. (Это очень плохо выражено, да и продумано, может быть, тоже плохо.)

359. А что значит, что я хочу понять ее [уверенность] как что-то находящееся по ту сторону обоснованного и необоснованного; то есть словно нечто животное?

360. Я ЗНАЮ,что это моя нога. Никакой опыт я не могу признать доказательством противоположного. — Это, может быть, всего-навсего возглас; но что из него следует?По крайней мере то, что в согласии с моей верой я буду действовать с уверенностью, не ведающей сомнений.

361. Но я мог бы также сказать: то, что это так, дано мне в божественном откровении. То, что это моя нога, мне втолковал Бог. И потому, случись что-нибудь такое, что как бы противоречит данному знанию, я бы усмотрел в этомобман.

362. Но не обнаруживается ли здесь, что знание сродни решению?

363. И тут трудно найти переход от того, что хочется провозгласить, к вытекающим из этого действиям.

364. Можно задать и такой вопрос: “Зная, что это твоя нога, — знаешь ли ты вместе с тем или же только полагаешь, что никакой будущий опыт не окажется противоречащим твоему знанию?” (То есть что ничто не покажется таковым тебе самому?)

365. Если бы кто-то ответил: “Я знаю и то, что мне никогда не покажется,будто что-то противоречит этому знанию”, — то какой вывод мы могли бы отсюда извлечь? Кроме того, что сам он не сомневается: такого никогда не произойдет.

366. А что, если бы было запрещено говорить “Я знаю” и позволено говорить только “Я полагаю, что знаю”?

367. Зачем же толковать слово “знать” по аналогии со словом “полагать”? — Не для того ли, чтобы исключить утверждение “Я знаю” в тех случаях, когда заявляющий об этом человек заблуждается?

Тем самым ошибка становится чем-то запретным.

368. Если кто-то заявляет, что никакой опыт не будет признан им за доказательство противоположного, то ведь это — некое решение.Возможно, что он будет поступать вопреки ему.

16.3.51

369. Рискни я усомниться, что это моя рука, — как бы я умудрился побороть сомнение в том, что слово “рука” вообще имеет какое-то значение? Так что это я, видимо, все-таки знаю.

370. Но правильнее сказать: то, что я не колеблясь использую в своем предложении слово “рука” и все остальные слова; то, что при одном лишь помысле усомниться в них я как бы оказываюсь перед пропастью, — демонстрирует, что отсутствие сомнения входит в самое суть данной языковой игры, что в ней исключен или же снят вопрос: “Откуда я знаю...?”

371. Разве [высказывание] “Я знаю, что это рука”, как его понимает мур, не равнозначно или не аналогично высказываниям: “Эта рука у меня болит”, или “Эта рука слабее, чем та”, или “Я когда-то сломал эту руку” — и бесчисленному множеству других, используемых в языковых играх, где сомнение в существовании руки не возникает?

372. Только в определенных случаях можно выяснять, “действительно ли это рука” (или “моя рука”). Ибо предложение “Я сомневаюсь в том, действительно ли это моя (или чья-то) рука” без более детального определения не имеет никакого смысла. Из одних этих слов еще нельзя понять, подразумевается ли здесь вообще какое-нибудь сомнение и что это за сомнение.

373. Коли нельзя быть уверенным, так откуда возьмутся основания для веры?

374. Мы учим ребенка: “Это твоя рука”, — но не говорим ему: “Это, может быть (или же „вероятно"), твоя рука”. Так ребенок осваивает бесчисленные языковые игры, имеющие отношение к его руке. Выяснять или спрашивать “в самом ли деле это его рука” ему и в голову не приходит. С другой стороны, тому, что он знает:это рука, — он не обучается. 375. Здесь необходимо понимать, что полное отсутствие сомнений в каком-нибудь вопросе, даже там, где может иметь место, так сказать, “законное” сомнение, — не обязательно фальсифицирует языковую игру. Ведь существует же что-то вроде инойарифметики. Я думаю, что допущение должно лежать в основе всякого понимания логики.

17.3

376. Я могу с пафосом заявить, что знаю: это (например) моя нога.

377. Но такое все же случается (очень) редко; когда же я обычно говорю об этой ноге, пафоса нет и в помине.

378. В конечном счете знание основывается на признании.

379. Я с чувством восклицаю: “Я знаю, что это нога”, — но что это значит?

380. Я мог бы продолжить: “Ничто в мире не убедит меня в противоположном!” Этот факт для меня основа любого познания. Я откажусь от другого, но не от этого.

381. Это “Ничто в мире...”, очевидно, является точкой зрения не на все, во что верят или в чем уверены.

382. Этим еще не сказано, что ничто в мире на самом деле не в состоянии убедить меня в другом.

383. Аргумент “может быть, мне это снится” бессмыслен, потому что в таком случае мне снилось бы и это высказывание, да и то,что эти слова имеют какое-то значение.

384. Каково же по своему типу предложение: “Ничто в мире...”?

385. Оно имеет форму предсказания, но (конечно же) не является предложением, опирающимся на опыт.

386. Человек, подобно Муру, заявляющий, что он знает, что..., — выражает степень своей собственной уверенности в чем-то. И важно, что эта степень максимальна.

387. Меня можно было бы спросить: “Насколько ты уверен, что там дерево, что у тебя в кармане есть деньги, что это твоя нога?” В одном случае можно было бы ответить “не уверен”, в другом — “почти уверен”, в третьем — “я не могу сомневаться”. И эти ответы имели бы смысл и без всяких оснований. Мне незачем, например, говорить: “Я не могу быть уверен, что это — дерево, потому что у меня недостаточно острое зрение”. Я хочу сказать: для Мура имело смысл говорить: “Я знаю ,что это — дерево”, — если он хотел этим сказать нечто вполне определенное. [Я думаю, что мои заметки было бы интересно прочитать философу, тому, кто способен самостоятельно мыслить. Ибо, даже если я попадал в яблочко лишь изредка, он все же узнал бы, что за мишень я постоянно держал под прицелом. — Л. В.]388. Каждый из нас часто употребляет такое предложение, и оно, бесспорно, имеет смысл. Но можно ли сделать из этого и какой-то философский вывод? Разве то, что я знаю: это рука, — доказывает существование внешних вещей в большей мере, чем то, что я не знаю, золото это или медь?

18. 3

389. мур хотел привести пример того, что действительно можно знать предложения о физических предметах. Если бы вышел спор, может ли человек испытывать боль в таком-то месте своего тела, то некто, испытывающий боль именно там, мог бы сказать:

“Уверяю тебя, как раз здесь я и чувствую сейчас боль”. Однако звучало бы странно, если бы мур сказал: “Уверяю тебя, я знаю, что это — дерево”. В этом случае личное переживание нас просто не интересует.”