О красоте
Шрифт:
Оба заговорили разом.
— Говард, ты из-за этого? Боже…
— … Ку-клуке-матьтвою-клана. Хотя нет, даже это бы…
— Лекция Кипса. Господи Боже, это не колледж, а сарафанное радио. Послушай, я не собираюсь…
— Интересно, какие еще мероприятия неоконсерваторского толка [101] ты планируешь посетить? Сарафанное радио здесь не при чем, дорогая; я видел тебя, с блокнотом и ручкой. Вот уж не знал, что ты так прониклась идеями этого великого человека, а то бы давно попросил у тебя сборник его речей или…
101
Неоконсерватизм
— Отвали! Оставь меня в покое.
Кики повернулась, чтобы уйти. Говард подскочил, метнулся на другой край кушетки и схватил ее за руку.
— Куда ты?
— Ухожу.
— Мы разговариваем, помнишь, ты сама хотела. Вот и давай поговорим.
— Хорош разговор — сплошные нотации. Пусти меня. О Господи!
Говард заломил жене руку, обвел вокруг кушетки и насильно усадил рядом с собой.
— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — сказала Кики и тут же зачастила: — Знаешь, зачем я туда пошла? В нашем доме, как мне порой кажется, бытует одна и та же точка зрения. А мне хочется послушать и другие. Это что, преступление — попытаться расширить свой…
— Для формирования целостной картины, — прокомментировал Говард гнусавым голосом американского телеобозревателя.
— Ты способен только критиковать других, Говард. У тебя нет убеждений, поэтому люди, у которых они есть, которые преданы какому-то делу или идее, тебя пугают.
— Ты права. Меня пугают фашиствующие безумцы. Нет, у меня в голове не укладывается… Кики, этот человек хочет опротестовать дело «Роу против Уэйда» [102] ! И это еще цветочки. Этот человек…
102
Дело в Верховном суде США, решение по которому (1973) определило, что власти штата не имеют права запретить женщине сделать аборт. Решение узаконило аборты в США, но в то же время вызвало мощное движение протеста на религиозной основе.
Кики вскочила и закричала:
— Речь не о нем! Начхать мне на Монти Кипса! Речь о тебе. Ты боишься любого, кто во что-нибудь верит. Как ты обращаешься с Джеромом? Ты даже не смотришь на него — как же, ведь он ударился в христианство! Мы оба это знаем, но замалчиваем. Почему?Ты отпускаешь свои шуточки, а ведь для него это не хиханьки-хаханьки. Раньше ты как будто бы знал, во что веришь и что любишь, а теперь ты просто…
— Не ори.
— Я не ору.
— Орешь. Тише. — Пауза. — Откуда мне знать, с какой стати Джером якшается с этими…
Кики сжала кулаки и горестно шлепнула себя по бедрам.
— Да все потому же. Я думала обо всем этом; одно из другого и вытекает. Мы живем в нашем доме, как приговоренные: ни словечка всерьез, все подколки да насмешки. Боимся лишний раз рот открыть, а то вдруг ты, наша полиция мыслей, решишь, что это клише или что это плоско. Тебе на все плевать, и на нас плевать. Знаешь, вот я сидела, слушала Кипса — да, по большому счету он сдвинутый, но он стоял перед всеми и говорил о том, во что верит.
— Заладила. Выходит, главное — верить, а во что — дело десятое? Сама-то слышишь, о чем говоришь? Он верит в ненависть. Он низкий, лживый…
Кики ткнула пальцем ему в лицо.
— Ой, кто тут рассуждает о лжи? Кто это смотрит мне в глаза и осмеливается осуждать чью-то ложь? Если это единственный Кипсов грех, то этот
человек в тыщу раз достойнее тебя!— Ты рехнулась, — пробормотал Говард.
— Не смей! — взвизгнула Кики. — Не смей так обо мне! Боже, это все равно что… Ты даже не можешь… Мне кажется, я перестала тебя понимать. Помнишь, после 11 сентября ты разослал всем шутовское письмо насчет Бодри, Бодра…
— Бодрийяра. Философ такой. Бодрийяр.
— Насчет симулятивных войн [103] или как их там, черт возьми. И я тогда подумала: «С этим человеком что-то неладно». Мне было стыдно за тебя, хоть я и смолчала. Говард, — она протянула руку, но не дотронулась, — это реальность. Это жизнь. Все происходит на самом деле, не понарошку. Люди страдают не понарошку. Когда ты их ранишь, это не понарошку. Когда ты спишь с нашей хорошей подругой, это тоже не понарошку, и это причиняет мне боль.
103
Французский культуролог и философ постмодернист Жан Бодрийяр (1929 2007) считал все современные феномены, включая деньги, общественное мнение и моду, симулякрами «копиями», не имеющими оригинала (от лат. simulo, «делать вид, притворяться»), Например, Бодрияр назвал симулякром войну в Персидском заливе (1991), в том смысле, что у наблюдающих за этой войной по CNN не было никакой возможности знать, было ли там что то на самом деле, или это просто пляска картинок и взволнованных пропагандистских репортажей на экранах их телевизоров.
Кики повалилась на кушетку и зарыдала.
— Сравнила массовое убийство с супружеской неверностью… — тихо сказал Говард, но буря миновала, и слова потеряли смысл. Кики плакала в подушку.
— За что ты меня любишь? — спросил он.
Кики плакала и не отвечала. Через несколько минут он спросил снова.
— Это что, вопрос с подвохом?
— Это искренний вопрос. Не понарошку.
Кики молчала.
— Я помогу тебе, — сказал Говард. — Поставлю его в прошедшее время. За что ты меня любила?
Кики громко засопела.
— Не буду играть в твою глупую, грубую игру. Я устала.
— Кикс, ты так давно меня избегаешь, что я уже не знаю, испытываешь ли ты еще ко мне хотя бы капельку симпатии, не говоря про любовь.
— Я всегда тебя любила, — сказала Кики, но так ожесточенно, что это перечеркнуло ее слова. — Всегда. Это не я изменилась. Это кое-кто изменил.
— Честное слово, я вовсе не нарываюсь на конфликт, — утомленно сказал Говард, надавив пальцами на глаза. — Мне просто хочется знать, за что ты меня любила.
Они замолчали. И в тишине лед между ними треснул. Дыхание стало ровнее.
— Не знаю, что ответить. Можно наговорить друг другу приятной дребедени, но какой в этом смысл? — сказала Кики.
— Ты твердишь, что надо все обсудить, — сказал Говард. — А сама уходишь от разговора. Пресекаешь все мои попытки.
— Я знаю одно: всю свою жизнь я тебя любила. И я в ужасе от произошедшего. С кем угодно могло случиться, только не с нами. Ведь у нас все по-другому. Ты мой лучший друг…
— Да, — несчастным голосом сказал Говард. — И всегда им был.
— И мы с тобой совместно воспитываем наших детей.
— Совместно воспитываем, — ядовито повторил Говард ненавистную казенную формулировку.
— Не надо сарказма, Говард. Это факт нашей жизни.
— Да я и не… — вздохнул Говард. — А еще мы любили друг друга.
Кики снова уронила голову на кушетку.
— Заметь, Гови, это ты сказал в прошедшем времени, не я.