О мальчике, который умел летать, или путь к свободе

Раб - это энергетическая машина. Информацией он пользуется минимальной: чтобы организовать энергию и не сломать шаблон. Саморегуляция - реактивного типа - самая примитивная: да - нет.

И все же это тот самый механизм, который при совершенной ЭПК может из безжизненного мрамора произвести Венеру Милосскую.

Потребитель - это информационная машина. Она сама настраивается на источники энергии, самоорганизуется под них и автоматически отключается, когда достигает комфорта.

Если у раба работает только энергопотенциал, а психомоторика ходит в прислугах (критичности практически нет, но когда возникает угроза раковине - ее хватает, чтобы писком предупредить об опасности), то у потребителя работает только психомоторика, которой прислуживает критичность. Энергопотенциал здесь - слуга слуги: он прислуживает критичности.

Почему потребитель ощущает себя невостребованным талантом?

Потому что механизм ЭПК работает в нем свободно и естественно, но при этом ограничен предохранителем: "золотым сечением". Этот предохранитель блокирует одну из функций критичности - развитие. В результате потребитель всю жизнь крутится в ограниченном пространстве, как белка в колесе. И только если жизнь сломает эту золотую клетку - его критичность станет полноценной, а значит, и энергопотенциал теперь уже ничто не будет лимитировать, и он тут же начнет расти, как снежный ком - ведь это естественное следствие работы антиэнтропийной машины - таланта.

Значит, только тогда, когда в механизме таланта все составляющие ЭПК работают на равных, мы получаем новый продукт: 1) решенную задачу, 2) открытую тайну природы, 3) одухотворенный предмет.

Напомним уже знакомую вам мысль:

у раба механизм ЭПК (механизм таланта!) работает на самосохранение;

у потребителя - на самообслуживание;

у созидателя - на самовоплощение.

Но везде это один и тот же механизм.

И только от вас самих - от вашей мудрости и вашего мужества - зависит, в каком режиме он будет работать. Кем вы будете жить. Какую жизнь вести.

Нашу правоту подтверждают те, еще вчера неведомые миру таланты и гении, которые вдруг распрямляются - одни в середине, другие уже в конце своей жизни, - и начинают создавать нечто небывалое, необычайное. Десятки лет человек жил сереньким и неприметным, но вот позволили обстоятельства - и он становится самим собой, таким, каким на роду ему было написано стать. Либо давление пара достигает таких атмосфер, что уже никакая раковина не выдерживает - и все прошлое отметается, и уже все равно, что люди скажут и какая погода на дворе. Проблема, которая выносила в своем чреве идею - это, знаете ли, штука почище ядерной бомбы.

Что тут можно посоветовать?

Рабу - понять, что его свобода только от него зависит.

Потребителю - прикинуть еще раз, что все-таки прекрасней: чирикать в золоченой клетке или протиснуться между прутьев и - была не была!
– рвануть со своей песней в поднебесье, чтобы почувствовать, как свежий воздух распирает грудь, чтобы узнать, какой он - его настоящий голос.

А таланту ничего советовать не будем - все равно ведь сделает по- своему.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. КРИТИЧНОСТЬ

Признаемся: чтобы понять критичность, нам потребовалось много лет.

С психомоторикой у нас проблем не было: мы продолжали могучую отечественную традицию, корни ее были надежны. Но ветви на стволе были повернуты в одну сторону - к моторике: о душе вспоминали как бы между прочим. Нам оставалось осветить это дерево с другой стороны. Душа раскрылась - и психомоторика, выпрямившись, из кособокой золушки превратилась в чудную принцессу.

С энергопотенциалом было посложней. Эзотерические трактовки нас не устраивали: мы любим сказки, но - как образы, как меру, а не как научную истину в последней инстанции. А современная наука перед энергопотенциалом робеет. Признает: есть! старательно накапливает информацию; придет время - начнет обобщать. А мы ждать не могли, нам энергопотенциал был нужен уже вчера, поэтому пришлось возвратиться к Аристотелю, пришлось во многих местах самим торить первопуток, постигать сущность энергопотенциала и открывать законы, по которым он живет. Вроде бы неплохо получилось.

Упоминание Аристотеля не случайно. Сколь бы ни были оригинальны наши разработки в области энергетики тела и души человека, об этих проблемах думали и писали еще до нас. А вот о критичности - ничего. Нигде. Ни у кого. Мы-то чувствовали: она есть! Не может не быть, потому что иначе человек оказывался в пустоте, сам по себе, в воображаемом мире. А это не так. Если я ударился локтем о стол, то боль мне подсказывает, что стол - реален, он в чем-то ограничивает мои притязания, а какое-то мое чувство явно дефективно, иначе я бы не допустил испытания себя такой острой болью. И если троллейбус забит до отказа, а я все же пытаюсь в него влезть, пока от хорошего пинка не оказываюсь на асфальте, - это тоже мне подсказывает, что какое-то чувство в моей душе утратило меру.

И когда - придумав велосипед - в своей гордыне мы воображаем себя сверхчеловеком (изобретатель велосипеда - не осознавая того - пользуется материалом ноосферы, а это не творческий процесс), либо - в еще большей гордыне - сознательно опускаемся до уровня травы, счастливой своим растительным существованием, - это тоже явные знаки, что какой-то заложенный в нас инструмент сломался, и мы утратили представление о своем месте в природе, о своем человеческом предназначении - творить.

Короче говоря, мы понимали, что несомненно есть какой-то механизм, инструмент, процесс, описывающий и разрабатывающий наши отношения с 1) природой, 2) обществом и 3) Богом.

Инструмент, без которого жизнь превращалась в кошмар из блужданий в лабиринте, набивания шишек и утраты какой бы то ни было перспективы. Мы решили: раз без него невозможно, значит - он есть.

И нарекли его критичностью.

Критичность - это способность души находить гармонию с миром (природой, обществом и Богом).

Эта формулировка описывает наше сегодняшнее понимание критичности, тот уровень, на котором мы сегодня находимся.

Четверть века назад в нашей триаде ЭПК на месте третьей составляющей был "икс". Его заполняло нечто неведомое, без которого человек действующий был невозможен. Но и разглядеть этот инструмент (тем более - понять, как он работает) мы еще не могли. Мы знали одно: чтобы действовать - человек должен различать: "вот сюда я могу ступить, а здесь провалюсь", "эту стену я могу проломить, а к этой пока не стоит подступаться", "все полагают, что здесь тупик, а моя интуиция подсказывает, что здесь ход в огромный новый мир."