О, мои несносные боссы!

– Бери листок и записывай причину опоздания, – диктует наказ, массируя указательным и большим пальцами виски.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Все твои косяки будут конспектироваться. Что-то мне подсказывает, – небрежно ухмыляется и возобновляет движение в моем направлении, – список ожидается впечатляющим.

Сверкая насмешливо-желчной улыбкой, садится в свое кресло и опускает руки на подлокотники.

– И не сомневайся, Даниэла, твой отец узнает о каждом проколе, о каждом опоздании и препирательстве со мной, Макаром или Феликсом.

Я поджимаю губы и качаю головой, равнодушно изучая злорадно-лукавое лицо Кирсанова.

– Какой же ты душный.

Рома гаденько смеется и мановением пальца указывает на пачку белых листов в принтере.

– О, об этом тоже напиши: кто дал тебе право называть своего генерального душным.

Сперва я беру два листа, но быстро передумываю и сгребаю в несколько раз больше.

– Как ваше трио допустили к руководству холдингом? – между делом задаю незатейливый вопрос. Двигаю стул ближе к столу и располагаюсь напротив Ромы. – Ручку, – протягиваю раскрытую ладонь. Мистер Генеральный Зануда закатывает глаза и вкладывает в нее шариковую черную бренда «Parker». – Только не говори, что своими мозгами выгрызли путь до директорских кресел. Никто из вашей тройки поросят не отличался гениальностью.

– Да, Даночка, продолжай сыпать оскорблениями, – ласкает мой слух притворной елейностью в голосе. – И записывать не забывай.

Я киваю. Вот спасибо!

– Я все запишу, не беспокойся. Так что? Вам сделали пересадку мозгов, или как? Макар с трудом два и два складывал, а сейчас стоит во главе крупной корпорации? Странно, не находишь?

Исключение – Феликс. Он был отличником по всем предметам и вполне походил на юного вундеркинда… со склонностью к социопатии.

– Откуда тебе знать, как у него шли дела с математикой в школе? – старший брат бородача-извращенца задает встречный вопрос. – Разве ты видела кого-то дальше собственного носа? С трудом верится.

Я увеличиваю давление ручки на бумагу.

– К сожалению, вы часто мозолили мне глаза своим присутствием. Спали в моем доме. Ели мою еду. Мой отец давал вам деньги на карманные расходы и ни в чем не отказывал, – в горле застревает ком, когда думаю о маме, но не хватает духа упомянуть о ней. Она обречена быть моей ахиллесовой пятой пожизненно. – Поэтому, да, Рома, – бросаю мимолетный взгляд на него и вновь опускаю ресницы. – Я знала все о вас.

Я ставлю точку в конце последнего предложения, расписываюсь ниже и датирую объяснительную сегодняшним числом.

Пачкаю чернилами следующий лист, и еще один. И еще.

Кирсанов занимается своими делами. Я иногда отвлекаюсь от вырисовывания аккуратных букв и наблюдаю за его длинными пальцами, порхающими по клавиатуре. Даже нахожу привлекательным сосредоточенность Ромы и немедленно давлю каблуком правой туфли на мысок левой.

Не позволю дурным мыслям порочить мой пропитанный ненавистью к Кирсановым разум.

– Пожалуйста, – язвительно бурчу, кладу ручку поверх собрания объяснительных и поднимаюсь со стула.

Рома не утруждается и на секунду прерваться от созерцания экрана моноблока. Я беру сумку и направлюсь к выходу.

– Сегодня работаешь в архиве, – слова врезаются в мои лопатки, проносясь мерзким холодком по позвонкам. – Настя все тебе объяснит.

Я кривлюсь и накрываю ладонью дверную ручку.

Перспектива общения с бесячей курицей меня ничуть не радует.

Глава одиннадцатая

ДАНА

Позор, что такая крупная финансовая конгломерация, как «XOR Holdings» до сих пор не оцифровала бумажную подноготную. Кому нужно документационное захламление в век стремительного развития технологий? Трата пространства, сосредоточение пыли, изуверское использование переработанных деревьев. Разве человечество не должно заботиться о сохранности экологии?..

Не то чтобы я озабочена будущим планеты. Однако в перспективе тратить свое бесценное время на нахождение среди бумажного хлама не нахожу повода для ликования.

Мне нет дела до экологии. Я игнорирую проблемы окружающего мира, если только бедствия не касаются благополучия моей собственной вселенной, или это – предлог выгоды. Экофрендли, борцы за природу и права меньшинств – не моя стезя. Зато я предельно честна перед собой.

Миротворцы захватывают планету, и флаг им в руки. Альтруизмом была больна моя мать, а я же переняла отцовское своекорыстие и ничуть об этом не переживаю. Не вижу ничего плохого в отказе делиться ресурсами во благо большинства. В сложный код человеческого ДНК вплетены молекулы эгоизма, а внезапное сострадание к природе – не более чем очередной тренд, который в скором времени окажется неактуальным, подобно велюровому тотал-луку, или барсеткам.

И Рома, по всей видимости, так же забивает болты на экологию, раз заставил меня исписать бессмысленной ерундой чистую бумагу.

Секретутка Кирсановых провожает меня до места назначения, раздает указания, отмечая определенные стеллажи, тянущиеся через всю архивную комнату, с которыми мне предстоит провести работу. Металлические конструкции помечены табличками с указанием типа классификации документов. Моя задача заключается в том, чтобы рассортировать содержимое стопки пластиковых коробок, распределив по подразделениям. И на мое очевидное замечание о том, что это – обязательство архивариуса, каланча лишь смотрит сверху вниз и хмыкает.

– Надежда Валентиновна сегодня отсутствует, а документы сами себя по полочкам не расставят.

Быть может, я умерла и попала в ад? Потому что я в полном недоумении, как истолковать то, во что превращается моя жизнь. И я бы с удовольствием смирилась с тем, что нахожусь в чистилище, потому что с дьяволом договориться о помиловании проще, чем с собственным отцом.

Я вяло передвигаюсь среди стеллажей, мечтая о покое. Едва ли акцентирую внимание на верности производимой сортировки. Но кое-чему удается меня взбодрить. Кое-кому, точнее.

Я оборачиваюсь на звук открывающейся двери и приподнимаю брови, замечая знакомого персонажа. Темноволосый, низенький извращенец на должности личного секретаря Феликса.

– Алексей? – произношу с улыбкой в голосе.

Помню, что его имя начинается на «А», но не уверена, что озвучила правильный вариант.

Он застывает в проеме и автоматически поправляет:

– Александр.

Ладно. У меня проблемы с запоминанием имен.

– Пришли мне на помощь? – я уже несусь к нему, чтобы щедро поделиться архивным бременем.

– Эээ, нет. Не совсем, – дает заднюю Александр, нервно усмехается и закрывает за собой дверь. Неуверенно проходит вглубь, осматриваясь. – Вы одна здесь, Даниэла? Где Надежда Валентиновна?

У меня пропадает настроение жеманничать, и я резко отвожу незаинтересованный взгляд в сторону.

– Мне откуда знать.

– Почему вы здесь?

– А вы?

– Я… – вновь делает запинку.

Какой подозрительный. Я громко ахаю, вспоминая, что вчерашним утром подловила Александра за весьма любопытным разговором, детали которого не предназначались для лишних ушей. Однако по прискорбному стечению обстоятельств я оказалась рядом и подслушала достаточно, чтобы в данный момент напомнить ему об этом.