О, мой бомж

– А чего так быстро?
– спросил дядька.

– Милана решила помочь с колбасой на кухне, - соврал я.

– Не романтик ты, Витька, не романтик, - покачал головой кандидат в мои отчимы.

Стоило мне вернуться, как мать начала допрос:

– Ты где был? Милана сказала, что ты ушел курить.

– Так и есть, мам.

– Вить, я чего-то о тебе не знаю? Ты куришь? – мама приготовилась схватиться за сердце.

– Уже нет. Бросил только что.

Мама подошла ко мне, сделав вид, что хочет подложить на мою тарелку ее фирменный мясной рулет, сама же стала принюхиваться как ищейка.

– Табаком вроде не пахнет, - пробормотала она.

– Так я успел бросить до того, как вышел из подъезда.

Милана поджала губы. В отличие от мамы она поняла, что я просто сбежал от ее кроваво-красных губищ и ногтей-стилетов.

Посидев для приличия минут пять, я извинился перед всеми, сослался на головную боль и улегся в комнате для гостей.

Когда я проснулся, оказалось, что почти все гости уже разошлись. Оставался только дядька, храпящий на неразобранном диване.

Мама гремела посудой на кухне, ничуть не заботясь о покое гостя.

– Ты меня разочаровал, Витя, - выдала она. – Милана очень хорошая, воспитанная, образованная девочка, - мама даже чай поставила передо мной таким образом, чтобы я понял, что она на меня в глубокой обиде.

– Милана твоя высосала бы меня досуха, - ответил ей, прихлебывая чай.

Мама прижала ладони к щекам.

– Постыдился бы говорить такое матери! Кого я воспитала?

– Я про кошелек. А ты о чем подумала?
– с удивлением уставился на нее.

Мама отвела взгляд в сторону.

– Тоже про кошелек, - пробормотала она.

– На будущее, мам, не надо меня ни с кем знакомить.

– Как это не надо? Как это не надо? – она патетически взмахнула ложкой, которой только что перекладывала оливье из судка в салатник. Налипшая на нее горошина, совершив кульбит, упала на пол.
– Я внуков вообще-то хочу. Я ведь не вечная, дождусь ли я их.

Я вышел из кухни и вернулся с бумажником, достал из него четыре красные купюры и положил перед матерью на стол.

– Купи себе внуков, сколько душе угодно. Я же так и не успел вчера подарить тебе подарок.

– А ну, нагнись-ка, - сказала она.

– Зачем? – я почувствовал подвох в ее просьбе.

– Сказать кое-что тебе хочу.

Я нагнулся, и тут же получил ложкой по лбу.

– За что? – обиженно воскликнул, вытирая со лба майонез.

– Не смей издеваться над матерью! О демографии не думаешь, так хоть о матери подумай. Когда уже остепенишься?

– Я? Напомни, сколько лет за тобой Саныч как собачонка бегает? Может, пора уже стать примерной бабушкой? Авось, тогда и внуки подоспеют.

– Я поняла тебя, сынок, - она обиженно поджала губы, - значит, никогда в этих стенах я не услышу слово «бабушка».

Глава 44

Первый рабочий день я ждал с предвкушением и страхом одновременно.

Хотелось до чертиков увидеть Катьку.

А боялся я того, что она без лишних слов положит на стол заявление об увольнении.

Отпускать мне ее не хотелось. Специалист она золотой. Найти такого же крутого у меня вряд ли получится. Я уже насмотрелся на неумех секретарш, пришедших на смену Людочке. Сейчас я даже не мог сказать, кто мне нравится больше – Людочка или Катя. По профессиональным качествам они примерно одного уровня. Однако с Людочкой работалось легко и просто. А с Катькой ни хрена не просто. С ней мне очень тяжело сосредоточиться на рабочих вопросах, мысли постоянно перетекают в иную плоскость. Например, посреди важного разговора я начинаю думать, как было бы хорошо смахнуть все со стола и загнуть ее раком, намотать ее строгий хвост на кулак и запрокинуть ее голову вверх, заставляя выгибать тело как лук.

Эрекция, та вообще не спрашивала, когда проявиться. А когда размер немаленький, то все это добро торчит так, что хрен скроешь. Помпу она мне подарила. Чудесница.

После длинных праздников Катя пришла на работу в обычное время.

У меня аж от сердца отлегло, когда увидел ее за столом в приемной.

Она поздоровалась со мной, но во взгляде читалась настороженность.

Я тоже сделал вид, что ничего не произошло. Обычный рабочий день.

Сняв пальто, я повесил его в шкаф, и увидел на вешалке женский пуховик. Купила все-таки. Вот умница. Выглядел он гораздо симпатичнее ее прежнего барахла. Интересно было бы посмотреть, как обновка сидит на ней.

– Зайдите ко мне сейчас. Есть серьезный разговор, - сказал ей, перед тем, как открыть дверь в кабинет.

Она изменилась в лице. Испугалась. Мне бы теперь придумать, как самому выкрутиться и свести наше общение в нейтральное русло.

Она вошла в кабинет через пару минут, предусмотрительно дав мне возможность занять свое место.

– Присаживайтесь, - указал ей на стул.

Катя села и стала молча ждать, пока я не скажу, зачем ее вызывал.

– Я хотел бы поговорить с вами о том, что произошло на корпоративе, - сцепил руки в замок перед собой и уставился на свои пальцы, будто они могли представлять нечто интересное. – Я понимаю, что праздничное настроение и неформальная обстановка располагают к более свободному общению, но все-таки хотел бы напомнить, что здесь серьезная организация и любые отношения, за исключением рабочих, являются недопустимыми. Поэтому ситуации, подобные той, повториться не должны. Прошу об этом не забывать.

Катя нахмурилась, но вслух произнесла:

– Я поняла вас, Виктор Степанович. Такое больше не повторится.

– Можете идти. Хотя нет, стойте. Почему я не мог вам дозвониться?

– У меня были проблемы с телефоном.

– Надеюсь вы разрешите их сегодня же. Вы помощник руководителя – и должны быть доступны двадцать четыре на семь. Если в следующий раз вы будете не на связи, мне придется вас оштрафовать.

– Хорошо, я поняла вас, - ответила она и пошла к выходу.

– И еще. Принесите мне кофе.

Катя

Катя

Я была готова к любому повороту событий. Заявление по собственному желанию я написала, как только приехала на работу. Положила листок на край стола. Если Горский опять начнет склонять меня к сексу, то уйду и на зарплату не посмотрю. Ради денег я готова пахать как проклятая, не обращать внимания на заскоки начальства, но трахаться с шефом ради того, чтобы не потерять хорошее место – уж увольте.

Однако Горский вел себя так, будто ничего не произошло.

Может, он перепил в ресторане, а когда протрезвел, напрочь обо всем забыл?

Но когда он вызвал меня к себе, я поняла – не забыл.

Сейчас начнет меня отчитывать или и вовсе скажет увольняться. А если он набросится на меня и сделает то, что обещал на корпоративе?

От этой мысли меня обдало жаром. Внизу живота скрутился тугой узел. Какие-то реакции у меня ненормальные. Если так и дальше пойдет, то скоро придется мне распаковывать Ленкины подарки.

В любом случае это все неправильно. Горский почему-то считает меня легкомысленной и доступной. И я уже сама начинаю соответствовать его представлениям. Я ведь никогда не была внушаемой. Но, как пишут во всяких статьях с претензией на психологию, если постоянно твердить человеку, что он баран, то он рано или поздно заблеет. А я скоро начну спать и видеть, как бы очутиться в объятьях своего больного на голову босса.