О, мой бомж

– Непременно сходим, - ответил за меня Горский.

Следующим пунктом в плане развлечений значился просмотр мультика. Только тут случилась заминка. Олег, занимавшийся покупкой билетов, успел сдать мой билет. Никто не думал, что я так вероломно нагряну. А теперь в кассе свободных билетов не осталось. Все хотели попасть на разрекламированную премьеру. Я сказала, что ничего плохого не будет, если прогуляюсь по ТРЦ часок. Но Иван решил иначе.

– Давай, я домой поеду, а ты, Витек, Машку завезешь к нам, как нагуляетесь.

Маша сначала согласилась, но уже через минуту ее мнение изменилось, и она, захныкав, побежала вслед за отцом.

Данька, как истинный джентльмен, бросился за ней, чтобы уговорить остаться.

Он и так и сяк уговаривал капризную даму, но она была непреклонна.

В итоге долгих переговоров она чмокнула Даньку в щечку и помахала ручкой.

Данька с таким положением вещей не согласился, вцепился в Машу, заключив ее в крепкие объятья. И теперь Ивану пришлось уговаривать его идти смотреть мультфильм.

Горский, взглянув на часы, широким шагом направился к ним, чтобы отцепить Даньку от Маши.

И тут случилось то, чего никто не ожидал. Иван кое-как высвободил свою дочь и сказал:

– Беги скорее к папе, Дань.

И это «к папе» прогрохотало в холле подобно грому среди ясного неба.

Глава 68

Я надеялась, что Данька пропустит мимо ушей, не поймет. Но он прекрасно все услышал и уставился на Ивана, хлопая глазенками:

– Где папа?

– Вот же, - Иван указал рукой на Горского, а потом перевел взгляд на меня, застывшую с выражением ужаса на лице, и сдавленно выругался.

Все внимание Даньки сфокусировалось на Горском. Остальные перестали для него существовать. Он забыл и про Машу, и про Ивана. Не сводя глаз с Горского, Даня неуверенно пошел к нему.

Подойдя вплотную, остановился и поднял голову, смотря на Горского снизу вверх, серьезно, сосредоточенно, изучающе.

– Ты плавда мой папа? – спросил он.

Горский повернулся ко мне, и его взгляд сказал мне о многом. Ни он, ни я не предполагали, что все так получится. Мы бы выбрали другой момент, к которому тщательно подготовили бы Даню, чтобы не нанести ему психологическую травму. Я беспомощно смотрела на Горского, не зная, как правильно поступить.

– Да, я твой папа, - твердо сказал Горский и присел перед Данькой, чтобы оказаться с ним на одном уровне.

Несколько долгих секунд Данька смотрел на него, неверяще хлопая глазами, а потом с криком:

– Папка! Папка! – бросился ему на шею, обхватил ее ручонками и порывисто забормотал:

– Я так ждал тебя! Так ждал!

По щекам Даньки побежали дорожки слез.

Смущаясь, он тыкался мокрым носом в шею Горского, терся щеками о его свитер, пытаясь стереть свидетельства своей слабости. Ведь все родные ему постоянно говорили, что настоящие мужчины не плачут.

Горский прижимал всхлипывающего Даньку к себе. И лицо его выражало такую любовь, такое счастье, что я сама едва не разревелась.

– Мы пошли, - сказал Иван, радуясь, что за свой промах не получил по шее, и поспешил ретироваться.

– Может, и мы пойдем? – неуверенно за моей спиной пробасил Олег.

– Нет, все нормально, - вытирая все же выступившие слезы, ответила я.

– Нам пора к кинозалу, - Горский взъерошил волосы Даньке.

Данька отлип от Виктора, но стоило тому подняться, как он вцепился как маленький крабик в его ладонь. А потом, когда они сравнялись со мной, схватил за руку и меня тоже. Со стороны мы, наверное, смотрелись счастливой семьей, гуляющей по развлекательному центру.

– А почему ты мне не говолил, что ты мой папа? – вдруг спросил Данька.

– Я же разведчик? Разведчик, - нашелся Горский. – Я был на важном задании, поэтому должен был хранить это в тайне.

– Почему ты так долго не плиезжал? В Афлике был?

– И в Африке, и в Турции, и в Испании, - начал перечислять Виктор, - у меня и фотографии есть. В Японии даже был. На конференции… разведчиков.

– Покажешь фотоглафии?

– Конечно. У меня все дома в альбомах.

– А почему мама тебя не узнала?

Горский ненадолго задумался.

– Потому что, когда мы познакомились с твоей мамой, я выглядел совсем по-другому. А потом я изменил внешность и стал работать под прикрытием.

– Тебе опелацию делали? – серьезно спросил Данька. Смотрел как-то передачу с бабулей про пластическую хирургию, вот и блеснул познаниями.

– Да, по удалению совести, - чуть слышно буркнула я.

– Нет, я просто сходил к барберу и сбрил бороду. Подстригся по-другому. И ни враги, ни твоя мама меня не узнали.

– А ты теперь будешь жить с нами? – выдал Данька.

И я слишком поспешно почти выкрикнула:

– Нет!

Горский посмотрел на меня с затаенной горечью, а Данька с непониманием.

– Я буду очень приезжать к вам в гости, а вы будете приезжать ко мне, - улыбнулся ему Горский, усиленно делая вид, что все хорошо.

Данька нахохлился как маленький воробушек:

– Хочу, чтобы мы жили вместе.

После того что случилось нужно было срочно решать, как нам сосуществовать дальше.

Данька постоянно донимал меня вопросами, почему папа не может жить с нами. А я не знала, что придумать, как извернуться. Правда была слишком неприглядной и точно не годилась для того, чтобы ее открывать ребенку.

Нам нужно было выработать единую легенду, чтобы не получилось так, что Горский говорит одно, а я совершенно противоположное. Данька хоть и маленький. Но несостыковки замечает на раз-два.

В конце концов мы решили встретиться без маленьких розовых ушек неподалеку, которые могли бы услышать то, что для них не предназначалось.

Все вопросы можно было решить днем, пока Данька был в садике, но у Горского получалось только после работы.

Мне пришлось уговорить маму посидеть с Данькой. Как только она услышала, что я собираюсь возвращаться на предыдущее место работы на должность директора, так сразу предложила снова возить Даньку в сад.

Горский, как и обещал, заехал за мной после семи. Не знаю зачем, перед выходом я подкрасила ресницы и нанесла блеск на губы. Уж точно не для Горского. Чтобы посидеть полчаса в его машине, краситься было совершенно необязательно.