О наболевшем
Шрифт:
И очи мои терпкой вновь
Наполнятся основой!
Ты спросила почему я тебя не ревную,
Ты стояла на своем, как титан,
Мое солнце, я просто люблю другую,
Тихо, на ухо тебе прошептал.
Ты спросила почему я тебя не целую,
Ты смотрела в глаза. Ураган.
Милая, я просто смотрю на другую,
А твоя любовь, для меня, как дурман.
Ты спросила и замолчала, рискуя,
Ты
Почему же ты любишь другую?
А я отвечал, давай прекратим.
Милый, почему ты любишь другую?
Снова и снова звучал твой вопрос,
Дорогая, я просто тебя не ревную,
Не хочу тащить твой тяжелый обоз.
О боже, почему сама все ревную?
Неужели любить мне тебя до светла,
Выбери меня хотя б запасную,
Я буду стоять с тобой до утра.
Ты спросила… Почему я тебя не ревную,
Не потому, что не люблю тебя,
И я никогда не любил бы другую,
Просто такая моя уж душа.
Я ответил, серьезно, ревную,
Но не так, чтоб кричать на тебя,
Я просто сижу и втихую,
Пытаюсь сохранить тебя у себя.
Шагаю по земле из мертвых тел,
Поднял кулон в титановой оправе.
Прошу живи, не этого хотел,
Внутри нет места той отраве.
И что же называю я отравой?
То чувство сладостное на душе,
Что каждый раз закончится расправой,
Такое вот у той любви клише.
Ты мерзко любишь, и с незнанием,
Смотря в глаза ты говоришь,
Моля о правде с тем признанием,
О той любви во мне молишь!
И мне не сложно, мне не больно,
Себя всего тебе дарить,
Мне будет очень-очень сложно,
О том уходе попросить.
Не потому, что мне не любо,
Не потому, что мне темно,
А потому, что очень больно!
А потому, что все немо.
И ты, услышав это только,
В слезах своих начнешь просить,
Молить о том, что без меня всем горько,
И что тебе, увы, не жить!
Но я, собравши чемоданы,
Смотря в небесные оча,
Уеду на пески Гондваны,
Все дни тихонечко молча.
Звезды ночью так горели,
Мы шагали по мосту,
Я держался еле-еле,
Целовать, невмоготу.
Те фасады, старых зданий,
Нас зажали меж собой,
В песне наших двух сознаний,
Залилась любовь рекой.
Тебя уж нет, и мне тревожно,
Пустая комната одна.
Ты тихо пишешь ночью, поздно,
Во время милого мне сна.
Ты
тихо пишешь об ударах,Сквозь ребра, сердца перикард.
Как ночевали мы в хибарах,
Как шли куда-то, наугад.
Ты вспоминаешь, я не буду,
Я подойду, ты отойдешь,
Мы разобьем свою посуду…
Прощаясь слезы подотрем.
И разве это то, что нужно…
Зарыть в тоску свою любовь?
Забыть что было вместе, дружно,
И знать, что больше не придешь?
Я тосковать пойду тихонько,
Ты тоже можешь мне помочь…
Перечислять на пальцах сколько,
Причин, что больше не любовь…
И это то, что нужно будет,
Обманом сладко мне напеть,
Мою любовь обезоружить,
Чтоб заменить ее на смерть.
Потом, я тоже, обещаю,
Тебе помочь меня пустить,
Скажу я нежно на прощание,
Себя беречь, меня простить.
156.156.156.
И только мы как бронхи в стороны,
Я не могу гнать мысли прочь.
Мимо домов иду, витрины,
Мне на себя смотреть невмочь.
Я серый, бледный и уставший,
От одиночества один,
Иду я злой нелепый, страшный
Я потерял тебя, рубин.
Потихоньку, через боль
Я прийду к тебе в вечор,
Потихоньку, через хворь,
Обопрусь об старый стол..
Вспоминать о старом буду,
«Для чего?» – один вопрос,
Обернусь, ты вновь повсюду,
Там где ложь и ты возрос.
Знаю, старостью оббита,
И конец настал давно,
Вся подушка льдом облита,
Льдом из слез и льдом из слов.
Черной лентою обвита,
Двойня алых нежных роз,
Я же злостью сотворила,
Сотою грозных синих гроз.
Жду повтора обещаний,
Тех страшнейших, громких гроз.
Может жду немых прощаний,
Шум забытых не-ветров.
Боль
Не явился в жизни ты моей,
Но сделал больше остальных!
Порой мечтал я о тебе, о силе рук твоих, о хладном взгляде, об устах
Что молвили бы наставления мне,
Мечтаю и сейчас я о твоих чертах,
Сидя, мечтая, тут, на дне.
Тебе совсем немного не хватило,
Я не был рядом, я не мог!
Тебе в тот миг, нужна была лишь сила,
И чтобы я тебе помог.
Я не родился ведь еще, я только в планах был.
Ты умер, ты терпеть не мог.
Какой же к черту жить мне толк?
Если ты сам терпеть остыл.