О нём

– Ты же счастлива? – вдруг спрашивает отец, глядя мне прямо в душу.

– Конечно, – шепчу я, слизывая слезы. – Конечно, пап. Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, мыш-ка.

Папин взгляд медленно стекленеет. Монитор вопит. Умар маленький в отчаянии толкается в животе. Прибегают врачи. Меня уводят. По ногам течет. И кто-то опять кричит… А дальше я ничего не помню. Только яркие, как маленькие солнца, лампы над головой и долгожданный крик моего сыночка.

– Привет. Вот ты какой… Ну какой…

Жадный. Это то, что я точно знаю. Не зря же он вцепился в грудь и теперь забавно рычит. По лицу текут слезы. Самый счастливый день. Самый ужасный. День, когда я осиротела, и привела в мир новую жизнь. День, после которого я никогда уже не буду прежней. Потому что мне не на кого больше оглядываться…

Глава 15

– Смотри, Золотинка, видишь, какой большой красивый самолет? А у него под крылом реактивный двигатель – вершина инженерной мысли, если верить во-он тем умным дядькам. – Проникает в мысли смутно знакомый голос. Оборачиваюсь на звук. Ну, надо же… Амалия с малышом на руках. Я как-то выпустил ее из виду, не до этого совсем стало, а она, получается, все же добилась своего. Родила. – То есть и моей мысли тоже, прикинь? – продолжает. – Иногда мне не верится, что я приложила руку к такому проекту… Это же сон! Кстати, а я тебе рассказывала, как еще называют реактивный двигатель? Нет? Да ты что! Огненным сердцем его зовут. Красиво, правда? А знаешь почему?

Амалия, улыбаясь, отворачивается от огромного окна, из которого открывается классный вид на летное поле, и вдруг начинает оседать. Как оказываюсь возле нее – не знаю. Вперед толкают инстинкты. Одной рукой отбираю у давешней любовницы ребенка, другой поддерживаю за локоть ее саму. И тут Амаль выворачивает прямо на мои туфли.

– Амалия? Ты как? Пригласить врача?

Перевожу обескураженный взгляд с ее лица на ребенка и обратно. В аэропорту же должен быть медпункт?

– Извини, пожалуйста, – чуть оклемавшись, Амалия торопливо забирает мелкую из моих рук. – Все нормально.

Словно боится, что я ей наврежу. Глупая. И как всегда, до чертей самоуверенная. Думает, мне до сих пор есть до них какое-то дело, а ведь по правде я об этой истории забыл и думать. Как-то резко не до того мне стало. Совсем. Теперь даже и вспомнить не могу, почему меня так колбасило.

– Нормально? – иронично пялюсь на свои туфли.

– Это просто волнение. Мы в первый раз летим. Да еще так далеко…

Ничего больше добавить к сказанному Амалия не успевает. Потому что к нам подлетает ее муж. Позволяя себя оттеснить, непроизвольно ловлю обрывки их разговора.

– Ты как?

– Я отлично. А вот туфли Мусы серьезно пострадали. Можешь достать из сумки влажные салфетки?

Усадив Амалию на удобный диванчик, Дима, так его зовут, не спуская ребенка с рук, умудряется открыть сумку. Невольно отмечаю, как ловко он управляется с малышкой. И уношусь в тот день, когда мне в первый раз дали подержать сына. Он был крохотным и похожим на сморщенный финик. Я осторожно, боясь сломать, прижимал его хрупкое тельце к груди, в которой вдруг стало так тесно, что затрещали ребра, и проклинал собственное косноязычие, не дающее мне сказать то, что я знаю, Динара тогда ждала от меня услышать…

– Спасибо, что помог, – выдергивает меня из воспоминаний Дима, протягивая упаковку салфеток.

– Пожалуйста.

Ничего не могу с этим поделать. Мое внимание целиком и полностью занимает ребенок. Я отслеживаю то, как слаженно взаимодействуют отец с дочерью, как он тонко чувствует, кажется, любое ее желание. И завидую. Я своего сына не видел уже два месяца.

– На папу похожа. Счастливой будет, – усмехаюсь я, чтобы хоть как-то оправдать свой интерес, и отворачиваюсь, чтобы вернуться на место, когда мне в спину прилетает:

– А тебя можно поздравить?

– Да. У меня сын, – киваю, сам дивясь тому, сколько гордости в моем голосе. А еще, наверное, тоски, которую Амалия наверняка принимает за что-то другое. Я же просто соскучился. Сердце огнем горит в предвкушении новой встречи. Я уже на самом деле не здесь. Я там, с ними… Мысленно хожу туда-сюда по детской, прижимая Умара к себе, пока Динара на пару с помощницей по дому собирают чемоданы в дорогу.

– Поздравляю, Муса. От души.

Киваю напоследок и ухожу. Краем сознания отмечая только, что нигде даже не екает.

Откидываюсь на диван. Мы с Динарой, считай, полгода порознь. А мой личный ад длится уже, пожалуй, что год. Просто поначалу я еще верил, что смогу справиться с одолевающей меня паникой. И пока обстоятельства позволяли, держал Динару при себе. Но какое же это было мучение… Чем сильнее разгорались мои чувства к этой девочке, тем острее становился страх. И нечего его не унимало. У меня развилась настоящая паранойя. К ней была приставлена такая охрана, что мимо бы и муха не пролетела, а я все равно дергался. Хватался за телефон, бесконечно проверяя установленные в доме камеры, и боялся… так боялся, что ее у меня отнимут. То есть уже их.

Ни одно кресло того не стоило, да. Ни одна месть. Мог бы с этой темы спрыгнуть – так спрыгнул бы, не задумываясь, но разве же мне оставили шанс выйти из этой игры? Нет. Тесть подставил меня по полной. Я должен был или на самый верх взлететь, или тупо уйти на дно. Какого-то черта Халилов не сомневался, что у меня получится первое. Лестно? Да. Но мне бы, сука, его уверенность. В этой партии я стал победителем только потому, что у меня была охренеть какая мотивация выжить. Ну и папочка с компроматом, тут ему, конечно, спасибо.

Сейчас все устаканилось. Кресла и сферы влияния поделены. На несколько лет вперёд так точно. А там дело за мной, сумею развернуться – устою. Фора есть, мотивация, опять же, только растет. Старый хрен все просчитал наперед и ушел со спокойным сердцем. Мне же теперь покой только снится, но с этим можно работать. С этим я справлюсь. Главное, что моей семье никто больше не угрожает. Год ушел на то, чтобы выйти на тех, кому ее заказали, и… хм, решить этот вопрос. Адски нервный год. Который Динара, надо сказать, ни в какой мере мне не облегчила.

Вспоминаю, как во время скандалов с Амалией думал, что жизнь с Динарой на этом фоне покажется мне сущим раем, и растягиваю губы в невеселой улыбке. В этом плане я жесточайшим образом просчитался. За время нашего вынужденного расставания малышка Динара вынесла мне весь мозг. Такая себе поддержка, если честно. Но и ее понять можно. Я тогда не мог объяснить ей происходящее, а ей по понятным причинам требовались весомые объяснения.

Ничего. Совсем скоро мы все исправим.

Перелет с вынужденной пересадкой. Такси. Старый, будто с открытки, город. Винтажная дверь в подъезд и современный домофон. Впрочем, у меня есть ключ.