О носах и замка?х

— Что это у вас там? — Положив руку на рукоять дубинки, он шагнул к шторке, и тут из-за нее выскочила маленькая вертлявая такса и принялась с громким злым лаем носиться вокруг констеблей, покушаясь на их щиколотки.

— Уберите вашу собаку! Немедленно!

Городские собаки были злейшими врагами полицейских. Они их облаивали, пытались укусить, преследовали их, когда те ехали на своих самокатах, и вообще относились к служителям закона крайне непочтительно. В Тремпл-Толл регулярно ездила Будка, отлавливающая бродячих собак, но меньше их отчего-то не становилось. Под мостами, в канавах, в темных тупиках, в подворотнях — везде кишели эти клыкастые твари, особо ненавидящие носителей темно-синей формы. Помимо бездомных собак, город был забит еще и домашними, которые, по мнению служителей закона, были ничем не лучше. Старый констебль Лоусон всех уверял, что городские собаки только прикидываются глупыми, а на деле это хитрые и коварные разумные твари, у которых есть собственная тайная организация, возглавляемая белым пуделем Флоксом. Но старый констебль Лоусон был спятившим, и никто не воспринимал его слова всерьез. Тем не менее, собаки по-прежнему не вызывали у полицейских ничего, кроме раздражения.

И вот теперь эта такса. Бэнкс и Хоппер единодушно сошлись на том, что она являлась ярким представителем своего мерзкого вида.

Когда констебль Хоппер попытался пнуть собачонку, мистер Граймль все же позвал ее.

— Шушера! Ко мне! Ко мне, девочка!

Злобно озираясь и пуская слюни, такса нехотя подошла к хозяину и запрыгнула к нему на колени.

Всем своим видом Шушера походила на мистера Граймля — жизнь ее сильно потрепала: одно ухо надкушено, парочки зубов не хватает, а коричневая шкура в некоторых местах, казалось, была поедена молью. Помимо прочего, как и ее хозяин, такса выглядела весьма нетрезвой. Отдельное неудовольствие у констеблей вызвало ее имя.

— Шушера, ты понимаешь, о чем они говорят? — спросил свою собаку мистер Граймль. — Вот и я ничего не понимаю. Какая-то кукла, какой-то коротышка. Может, они тебя имеют в виду? Господа, может, ваш свидетель видел Шушеру? Но вряд ли она могла утащить какую-то куклу.

— Что ж, — недобро усмехнулся констебль Бэнкс и бросил многозначительный взгляд на напарника. — Мы так и думали, что вы не сознаетесь. Но радоваться вам недолго осталось, поскольку у нас есть еще один свидетель, который знает кое-что еще. Не только об этих куклах. Вы и ваш этот коротышка у вас на побегушках очень сглупили, мистер Граймль. И вы сами это знаете. Вы слишком часто вставали на пути у полиции Тремпл-Толл, и этот раз может оказаться последним.

— Да, вы зазевались — и тут-то и попались, — поддакнул констебль Хоппер.

— Так что, — продолжил Бэнкс, — скоро вам будет не до смеха. И ваши дружки в Доме-с-синей-крышей вас не уберегут.

— Может быть, обычно вы и работаете чисто, но только не в этот раз, Граймль.

Частный сыщик продолжал улыбаться и поглаживать свою таксу, но глаза его при этом были полны злости.

— Вы что-то там говорили о том, чтобы мы возвращались на вокзал и ловили карманников, да? — усмехнулся толстый констебль. — Но мы здесь не сами по себе. За нами стоит сержант Гоббин, и ему надоел ваш любопытный нос, который постоянно торчит где-то поблизости.

Полицейские из Тремпл-Толл были мастерами угроз, они профессионально отыгрывали своими лицами посулы многочисленных и жутких кар, которые непременно ожидают несчастного. И хоть мистер Граймль был не из числа их обычных супчиков, которым часто хватало лишь нахмуренных бровей да пристального взгляда, все же он заметно напрягся от их слов. Гоббин — это уже не шутки.

Мистер Граймль полагал, что констебли продолжат давить, попытаются вызнать все, что он хочет скрыть, но Бэнкс бросил на него презрительный взгляд, сказал: «Уходим, Хоппер» — и они покинули контору частного сыщика, оставив мистера Граймля и Шушеру в весьма неоднозначных чувствах. Такса порывалась ринуться за ними вслед и таки цапнуть каждого за лодыжку, а мистер Граймль погрузился в раздумья. Нужно было что-то делать, или же не стоило делать ничего — сейчас он никак не мог понять, а его нутро, не раз выручавшее его в сложных ситуациях, как назло впало в спячку.

Констебли меж тем спустились вниз, вышли на шумную площадь Неми-Дрё и, вскочив на свои самокаты, покатили прочь, клаксонируя и разгоняя с дороги прохожих. Казалось, что они куда-то торопятся, но далеко они не отъехали — завернули за угол, остановились и притаились там, выжидая.

Хоппер достал крошечный полицейский бинокль, который в его массивных руках казался совсем миниатюрным, и осторожно выглянул из-за угла. Бэнкс же замер у небольшой кованой панели на углу, примостившейся под табличкой с названием улицы: «Ламповая». На панели фигурными буквами было выведено: «УПППГ. Приемник № 34/40 Ламповая/Площадь». Под надписью выстроились шесть круглых крышек с вентилями, рядом с каждой чернела прорезь для монет.

План был прост. Бэнкс и Хоппер знали, что шансов на то, что Граймль расскажет все начистоту, практически не было. Поэтому они решили схитрить. Заявились к нему, открыли карты и принялись в свойственной им манере угрожать. После чего напустили туману и картинно удалились. Бэнкс был уверен, что после такого блефа этот пьяница заметушится и как-то себя выдаст. Он надеялся, что тот выберет один из двух вариантов: либо отправится предупредить своего подельника лично, либо отправит ему послание. К обоим вариантам констебли были готовы.

— Твой кузен не подведет? — спросил Бэнкс.

— Я ведь уже говорил, это не кузен — это мой четвероюродный брат по линии тетки.

— Неважно, он не подведет?

— Мы ведь наобещали ему с три короба.

Бэнкс нахмурился:

— Да уж. Теперь нужно добыть три короба кренделей! Не жизнь, а сплошные траты и разочарования! Нужно будет зайти по дороге в «Засахаренные крыски мадам Мерро».

Ждать долго не пришлось. Вскоре над одной из крышек уличного приемника пневмопочты зажглась лампочка. Пришло послание.

— Что-то быстро… — пробубнил Хоппер.

— Да, наверное, это все где-то здесь поблизости.

— Ты был прав! Ты был прав, Бэнкс!

— Ну, разумеется.

Толстый констебль открыл крышку и извлек капсулу, на ярлыке которой значилось: «Апартаменты Доббль, мансарда». Внутри капсулы оказался конверт — к нему булавкой была прицеплена записка: «Не забудь, Хмырр, я жду свои крендельки. Твой кузен, Уилсон У. Уиглер».

— Ну вот, — проворчал Хоппер. — И Уилсон туда же! Притом что он ведь никакой мне не кузен, а четвероюродный брат по линии тетки!

— Хоппер, уймись.

Бэнкс поспешно разорвал конверт и извлек оттуда сложенную записку. В ней торопливо — судя по кривому почерку и неаккуратным кляксам — было выведено:

«Фиш! Они знают! Беги!».

***

Шпион выхватил из-под плаща пистолет со средством глушения выстрела и нажал на спусковой крючок. Офицер из корпуса Аэронавтики не успел достать служебное оружие. Он схватился за грудь и упал на землю, а шпион ринулся мимо него, забрался по крылу биплана в кабину, завел двигатели и взмыл в воздух.

Джаспер был в восторге. Восхищенным взглядом он проследил за тем, как биплан сделал несколько кругов над его головой, после чего, стрекоча, как какой-то жук, вернулся на полку. Двигатели заглохли, винты замерли, а фонари погасли. Раненый офицер из корпуса Аэронавтики уже стоял, замерев в изначальной позе. Шпион же выбрался из биплана, вернулся на свою базовую позицию и встал там.

Эти игрушки были чем-то невероятным. Согласно громким заявлениям на обложке брошюрки, миниатюрные человечки могли сидеть, стрелять, прыгать, бегать, ползать, драться, управлять различными средствами передвижения. В любом случае, демонстрационный показ-сценарий, представленный на полке лавки игрушек, подтверждал все написанное. Джасперу очень захотелось получить набор «Приключения Элиас». Он поглядел на этикетку с ценником и обомлел — чтобы дядюшка смог ему его купить, дядюшке пришлось бы вылечить половину города — и не в Тремпл-Толл.