О пользе проклятий

— Либо в субботу вечером, либо в воскресенье к полудню. А что?

— Ты не мог бы… Ты не будешь там?

— Буду. Что ты хотел?

— Предупреди, чтобы она была дома. Очень тебя прошу.

— Как это я ее предупрежу, не засветившись при этом?

— Давай я напишу записку, а ты просто сунешь под дверь. Так можно?

— Хорошо, — вздохнул Амарго. — А о ней ты мне не расскажешь подробнее?

— Не сегодня. Это как раз то, в чем мне надо самому разобраться. Я скажу тебе… потом. Амарго, ты не решил, что я свихнулся? Ты веришь, что я в своем уме?

— Верю, — вздохнул Амарго. — И причем более чем когда-либо. Не совсем, правда, в своем, но ты в него возвращаешься. Не знаю только, что будет, когда вернешься полностью… Но посмотрим. У тебя все?

— Почти. — Кантор задумчиво потеребил серьгу и все-таки спросил: — А ты мне ничего не хочешь сказать?

— А что именно?

— Я все о том же. Ты уверял, что во всем виновато расстройство психики. Что я умею считать до двух. Что я должен верить своим глазам, а не бредовым видениям. Но видишь ли, несмотря на то, что я умею считать до двух, у меня почему-то получается ужасное расхождение в количестве рук. И не в моих бредовых видениях, а в чужих. По-твоему, это совпадение?

— Конечно, совпадение. А что я еще могу тебе сказать?

Кира Арманди поправила ремень и перевязь с мечом и решительно приблизилась к страже у ворот королевского дворца.

— Приветствую вас, господа, — сказала она. — Я баронесса Арманди из Крамати. Как я могу найти госпожу Эльвиру Люменталь?

— Желаем здравствовать, благородная госпожа, — почтительно ответил начальник караула. — По какому делу вы желаете видеть госпожу Люменталь?

— Я ее школьная подруга, — объяснила Кира. — Приехала с ней увидеться. Не по делу, а просто по-дружески. Если я не могу входить на территорию дворца, пусть кого-то пошлют ей сообщить обо мне.

— Сейчас пошлем, — пообещал начальник. — Марк, сбегай-ка, свистни слугам…

— А она ушла, — откликнулся стражник. — Уже давненько, еще до обеда. К Жаку ушла, плакаться.

— Как скоро она собиралась вернуться? — попыталась уточнить Кира.

— Да вряд ли она до завтра вернется, она у него, наверно, на всю ночь останется, — сказал Марк.

— Это если к нему не сбегутся одновременно все четыре его бабы и еще Ольга впридачу, — заметил другой стражник.

— Так тогда они там все вместе засядут и всю ночь будут друг другу плакаться, — сделал вывод Марк.

— А что у них случилось? — поинтересовалась Кира.

— А что у всех случилось?.. — вздохнул начальник караула. — Отбор у них случился… Хотите — сходите туда, я вам дам адрес, или, если желаете, Марк вас проводит. А то можете и не увидеться, подругу-то вашу в жертву назначили, до отъезда три дня всего осталось.

— Как — в жертву? — потрясенно переспросила Кира. — Придворных дам тоже назначают?

— Как получится, госпожа, как получится… — снова вздохнул начальник. — Бывает и такое… Так дать вам адрес? Или пусть Марк проводит? Он Жака и его дам лично знает.

— Я буду очень благодарна, если меня проводят, — решила баронесса Арманди, рассудив, что если уж являться к незнакомым людям, то лучше в компании кого-то, кто их знает. А то еще не окажется Эльвиры у этого любвеобильного господина Жака… четыре, надо же!.. и где ее тогда искать? А так можно будет поинтересоваться, не опасаясь, что тебя невежливо попросят не мешать людям в столь скорбный момент их жизни.

Марк отставил алебарду и вышел на улицу, видимо, довольный выпавшей возможностью прогуляться.

— Ты действительно лично знаешь этого господина? — полюбопытствовала Кира, как только они отошли от ворот дворца. — У него правда целых четыре любовницы и еще пятая? Он что, настолько…

— Да нет, — засмеялся солдат. — Любовниц у него три. Эльвира, Клара и Диана. Четвертая — его невеста. Потому он и завел себе сразу трех любовниц, чтобы невеста не ревновала к какой-то конкретной. А пятая — просто подруга.

— Странный способ избежать ревности, — заметила Кира.

— А он вообще большой чудак… Очень смешной веселый парень. Вы сами увидите. Хотя, вряд ли, у него сейчас такое горе… Вы из провинции, наверное, не знаете, что тут в столице творится… Их ведь всех пятерых отправляют.

— Как — всех? — поразилась Кира.

— Всех. Невесту, всех трех любовниц, и подругу.

— Действительно, ужасно… — согласилась Кира, представив себе, в каком отчаянии должен пребывать этот веселый парень и большой чудак. — А что же так? Он чем-то помешал кому-то?

— Ох, не знаю. Может, и помешал. Знаете, госпожа, нашей Комиссии мешают все, кто верен короне. У нашего начальника стражи тоже дочь отправляют. За то, что отказался с ними сотрудничать. Такие вот дела. Грустно это все, конечно. Куда катится этот мир…

Как оказалось, дом господина Жака находился совсем недалеко от дворца. На стук вышла странного вида девица в голубых штанах и белых… тапочках, решила Кира.

— Вам кого? — спросила она крайне неприветливо и непочтительно.

— Привет, Ольга. Эльвира у Жака? — тут же спросил солдат Марк, улыбаясь ей, как старой знакомой.

— Эльвира? Тут она, куда ж ей, бедняжке, еще идти, — уже приветливее откликнулась странная девица. — Не к Камилле же. А что?

— Тут к ней приехала подруга из провинции, — пояснил Марк. — Баронесса Арманди из Крамати. Вот, познакомься.

— Ольга, — представилась девица и протянула руку, оглядывая Киру с явно выраженной завистью.

— Кира, — представилась баронесса, решив опустить титулы, чтобы не подчеркивать своего превосходства над простой горожанкой.

— Ну, заходи, Кира, — пригласила ее Ольга. — Мы тут все хором плачем и пьем, не особенно весело, но пообщаться вполне можно. Марк, ты зайдешь?

— Я на службе, — пояснил Марк. — В другой раз.

— А, ну ладно. До встречи.

— До встречи, — тоже попрощалась Кира.

— До встречи, госпожа, — вежливо ответил Марк и, развернувшись, побежал назад на пост.

— Знакомься, — сказала Ольга, обводя рукой просторную гостиную. — Это Тереза, это Жак. А вот и твоя подруга. Ребята, это Кира, подруга Эльвиры.

Эльвира оторвала от лица мокрый платочек и удивленно поднялась.

— Кира? Кира Арманди? Какими судьбами?

— Грустными, — кратко ответила Кира, пожимая руку заплаканному парню, восседавшему за столом в совершенно неподобающем и затрапезном виде. Помимо всего прочего, он еще, похоже, был изрядно пьян.