О, Путник!

— Скажи мне одну вещь, дорогая.

— Сир, я вся в Вашей власти!

— Ты меня любишь?

— Безумно!

— Хочешь, прочту тебе одно своё стихотворение?

— Вся во внимании, Сир!

— Я как никогда серьёзен!

— Я тоже!

— Ну, так слушай… Это одно из моих юношеских стихотворений.

Последний раз я вспоминал о Боге Совсем недавно — сотню лет назад. Не верю я ни в рай, ни в ад, Ни в предназначенность дороги. Последний раз я размышлял о смерти Давным-давно, не помню и когда. Что человек, он как вода, Меняет форму в круговерти. Последний раз я думал о тебе Сто лет подряд, забыв о всём на свете. Пронзает грудь любви безумной ветер. Он не подвластен тлену и судьбе!

— Неплохо. Сир, — сказал БАРОН.

— Неплохо, милый, — промурлыкала ГРАФИНЯ.

— Сир, разрешите откланяться? Насколько я помню Ваши планы, — завтра мы отплываем на Север искать БУЦЕФАЛА, а потом отправляемся в поход на Архипелаг? — глухо и решительно прервал наступившую тишину БАРОН.

— Знаете, Граф, если вам что-то не по нраву, то я вас не неволю, освобождаю от всех обязательств. Бог с ним, с этим долбанным походом! Суть не в походе, а в моём и вашем подходе к нему!

— Да уж нет, Сир! Как там, у Вас, в Сибири говорят: «Назвался груздем, — полезай в кузов!». Пройдём все предназначенные нам пути до конца. Только так и никак иначе!

— Ну, что же, спокойной ночи. Приятных вам снов…

— «Сон — смерти брат», — печально улыбнулся БАРОН.

— «Жизнь — маета, а смерть — кручина. Так пусть приблизится кончина!», — невесело усмехнулся я.

— Господи, да хватит же, наконец! — возмутилась ГРАФИНЯ. — Сколько можно о грустном, да ещё на сон грядущий!

— До встречи, БАРОН, — засмеялся я.

— Будем жить, Сир! Утро вечера мудренее!

— Утро — продукт всегда первой свежести!

— Спокойной ночи, ваше Величество.

— Спокойной ночи, друг мой! Главное, чтобы она не была последней…

— О, Боже! — воскликнула ГРАФИНЯ.

ГЛАВА ПЯТАЯ

О, этот мир! Мне нет из него дороги! Даже в горной глуши, Где в думах я затерялся, Олень одинокий стонет.

Маленькая быстроходная галера, тщательно отобранная из оставшихся в целостности кораблей Имперского флота, отремонтированная, освежённая и обновлённая, легко и беспечно разрезала серую морскую гладь. Дул вполне сносный боковой ветер, который позволял судну развивать неплохую скорость. Было туманно, сыро, серо и зябко.

Я сидел в большом кресле на корме судна и внимательно вглядывался в проплывающий мимо берег. Рядом в глубоком и просторном шезлонге, закутавшись в плед, расположился БАРОН. Он с интересом и увлечённо читал какую-то книгу, ни на что не обращая внимания. Да, много ли надо на этом свете умному человеку, уже откусившему от пирога бытия значительную его часть!?

По моим расчетам мы должны были вскоре увидеть ту самую рыбацкую деревню, которая явилась в своё время отправной точкой для моего легендарного морского путешествия и завоевания Первого Острова. Ах, где же ты, мой любимый верный конь, славный и могучий БУЦЕФАЛ!? Поиски его шли уже целую неделю, но без моего участия. Они пока не дали никакого результата. Да и как на него можно было серьёзно рассчитывать?

Степь велика. Она, пересечённая горами, тянется от южного побережья до Центральных Провинций. Дальше идут леса и снова горы. Вряд ли БУЦЕФАЛ покинул юг и ушёл на север. Климат там не тот. Вряд ли дался кому-либо в руки. Характер у Жеребца тоже не тот. Скорее всего, бродит он где-то в предгорьях Южных Провинций. Здесь сравнительно тепло, травы вокруг хоть и не такие густые и сочные, как летом, но для прокорма их вполне достаточно. Где же, ты, стремительный, как вихрь, и мощный, как ураган, быстроногий и бесстрашный боевой конь, товарищ мой верный!?

— Сир, мы на месте. Прибыли с Божьей помощью, — донёсся зычный голос Капитана из рубки судна.

Я вскочил, подошёл к борту, стал внимательно вглядываться в приближающийся берег. Да, та самая деревня! Вроде бы целая и невредимая. Боже мой, с того дня, как мы её покинули, кажется, минуло много-много лет. Сколько же всего интересного, увлекательного, удивительного и невероятного произошло за это время! Я поучаствовал в нескольких жестоких и кровавых битвах, покорил Острова, познакомился с инопланетянами и даже стал любовником одной из них, ко мне пришло ОЗАРЕНИЕ, и я осознал свою истинную СУЩНОСТЬ, после чего героически спас целую Галактику, а вернее, всю Вселенную! Какие, однако, бывают неожиданные, бешенные и роскошные завихрения в сосуде с жидкостью, которая называется бытие! Эх, судьба, судьба!

А здесь, вот на этом берегу, всё неторопливо идёт своим чередом. Ничего не меняется. Вон, виднеются в море паруса рыбацких лодок. Бегают по улицам дети. Из труб домов неторопливо поднимается дым. Лают собаки, мычат коровы, блеют овцы, хлопают калитки, кричат петухи. Из века в век — всё одно и тоже. Ну и хорошо, ну и прекрасно! К чёрту войны, заговоры, вселенские борения, сомнения и вызванные ими всяческие потрясения! Какой от них толк, если всё в этом мире рано или поздно возвращается на круги своя, и заходят люди в одну и туже реку и дважды, и трижды, и четырежды.

— Сир, к нам направляется лодка, — прогудел над моим ухом БАРОН, высвободив меня из цепких лап философских размышлений.

— Вижу, — я напряг зрение, разглядел на её борту трёх дюжих Гвардейцев в форме. — Готовьтесь к высадке.

Вскоре мы уже были на берегу, проследовали в один из домов, где нас ждал гостеприимно накрытый стол. Я, осмотрев его, невольно сглотнул слюну. Жареная рыба, дымящаяся ароматная уха, овощи, домашние колбасы, розовый окорок, копчёное и солёное сало, свежевыпеченный хлеб, какой-то напиток в пузатом кувшине. Очень неплохо. Просто и сытно. Что ещё нужно ПУТНИКУ, отягощённому дорогой?

— Ваше Величество, какая честь, какая честь! — лихорадочно и бестолково суетился около меня тощий, высокий, слегка седоватый мужчина, видимо, хозяин дома. — Извините за скромный стол, всё, чем богаты, тем и рады! Война, знаете ли, война…

В дверь заглянула любопытная хозяйка, полненькая весёлая женщина. За ней столпились четверо белобрысых крепких детей. Ребятишки были одеты в идеально чистую и опрятную одежду, очевидно, по случаю прибытия высокого гостя.

— Дружище, всё отлично, я очень доволен, — успокоил я мужчину, достал из кармана серебряный Империал и улыбнулся детям. — Привет, бойцы-молодцы! Однако, какие богатыри растут на просторах Империи! Пойдёте в мою Гвардию, как подрастёте!?

Пацаны засмущались, спрятались за пышное платье матери. Она сама заметно порозовела, прыснула в кулачёк.

— А невесты в семье имеются? — засмеялся я.

— Ваше Величество, у нас ещё две дочери. Стесняются выходить.

— Стеснительность — один из признаков добродетели! — назидательно и строго произнёс я, а потом протянул хозяйке тяжёлую монету. — Это детишкам на сладости, да вам, милая, для разной радости! Ну, и о других селянах не забудьте. Бог велел делиться!

— Сир, премного благодарны! Вы очень добры! — взволновался хозяин.