О себе

Однако этого нельзя достичь сразу или быстро или благодаря чудесной мгновенной трансформации. Духовный искатель должен будет пройти много ступеней, прежде чем супраментальное нисхождение станет возможным. Обычно человек живет поверхностным умом, поверхностно используя свое тело и витальные силы, но внутри у каждого есть внутреннее существо, обладающее неизмеримо большими возможностями, которое ему нужно осознать, так как даже самое ограниченное влияние внутреннего существа побуждает к непрерывному поиску высшей красоты, гармонии, сил и знания. Отсюда следует, что задача первой ступени йоги состоит в том, чтобы раскрыть все планы внутреннего существа и жить оттуда вовне, регулируя свою физическую жизнь с помощью внутреннего света и силы. В результате человек обнаруживает свою истинную душу, которая является не смесью внешних ментальных, витальных и физических элементов, но искрой Божественного Огня и принадлежит стоящей за всем внешним Реальности. Человек должен научиться жить в своей душе и очищать и направлять всю остальную природу к Истине, руководствуясь стремлением души. Тогда можно ждать открытия разума высшему сознанию и нисхождения высшего принципа Бытия. Но даже тогда человек не сразу целиком наполняется супраментальным Светом и Силой. Потому что между обычным умом и супраментальным Сознанием-Истиной лежат еще несколько планов сознания. Сознание этих промежуточных планов также нужно раскрыть и принять их энергию в свой ум, жизнь и тело. Только тогда Сознание-Истина сможет действовать в материи в полную силу. Таким образом, мы видим, что процесс йогической подготовки, или садханы, долог и труден, но любое даже самое малое достижение на этом пути очень ценно, поскольку приближает конечное освобождение и совершенство.

Многое из того, что принадлежит старым системам йоги, также необходимо на этом пути: открытость ума к более высокому безграничному сознанию, к осознанию высшего «Я» и Бесконечного, появление так называемого космического сознания, умение владеть желаниями и страстями (не так важен физический аскетизм, как победа над желаниями и привязанностями), а также контроль над телом с его потребностями, алчностью и инстинктами. Останется нужным сочетание принципов старых школ, путь знания через способность ума различать Реальность и видимость, путь сердца через преданность, любовь и смирение, а также путь действий через смену мотивации воли от личной выгоды к Истине и к высшей Реальности, через отказ от служения эго. Потому что учить следует всё человеческое существо в целом, чтобы оно умело реагировать и изменяться, позволяя действовать в материи высшему Свету и Силе.

В процессе такой подготовки необходима помощь Учителя, а на трудных этапах садханы – его контроль и присутствие, иначе не уберечься от многочисленных преткновений и ошибок, которые отдаляют успех. Учитель – человек, поднявшийся на более высокий уровень сознания и бытия, – часто считается их проявлением или представителем. Он помогает ученику не только наставлениями и, в еще большей степени, своим влиянием и примером, но и посредством своей силы передает ему опыт собственных переживаний.

Таковы учение и садхана Шри Ауробиндо. Он не ставит себе задачей ни усовершенствовать какую-нибудь религию, ни объединить старые, ни основать новую – любая из этих задач уводила бы от главной. Единственная и главная задача его йоги – внутреннее саморазвитие, благодаря которому тот, кто следует по этому пути, открывает Единое «Я» во всех вещах и поднимается выше ментального сознания к более высокому, к духовному супраментальному сознанию, которое трансформирует и преобразует человеческую природу в божественную.

Август, 1934

Посюстороннее, потустороннее и йога Шри Ауробиндо

Как мне кажется, нужно сказать кое-что в связи с вашим замечанием о душе Индии и рассуждением Х. об этой склонности «делать акцент на посюстороннем за счет потустороннего». Я не вполне понимаю, по какому поводу возникло это рассуждение и что здесь имеется в виду под потусторонним, но считаю необходимым обозначить свою позицию по этому вопросу. В моей жизни и моей йоге всегда, со времени переезда в Индию, было и мирское, и запредельное, без какого бы то ни было перевеса в ту или иную сторону. Вся сфера человеческих интересов относится, насколько я понимаю, к мирскому, и большая часть их вошла в мою ментальную сферу, а некоторые – например, политика – в мою жизнь, но в то же время, с тех пор как в Бомбее на набережной Аполло Бандар я впервые ступил на индийскую землю, мне открылись духовные переживания, не оторванные от этого мира, а опирающиеся на него, так же как восприятие Бесконечного, наполняющего всё материальное пространство, и Имманетного, присутствующего во всех материальных объектах и существах. В то же время я обнаружил в себе способность проникать в супрафизические миры и планы, которые обладали влиянием на материальный план, и по этой причине я не ощущал разрыва или же несовместимости между тем, что я назвал двумя полюсами существования, между которыми лежит всё остальное. Для меня всё есть Брахман и я вижу Божественное повсюду. Любой человек имеет право отбросить всё мирское и избрать для себя только запредельное, и если он в результате своего выбора обретет покой, то и слава Богу. Лично мне, чтобы найти покой, не пришлось между ними выбирать. У меня и в йогу включены оба мира – духовный и материальный, и я старался утвердить Божественное Сознание и Божественную Силу в сердцах людей и в земной жизни не только ради личного спасения, но и ради изменения жизни в этом мире. Такая цель представляется мне не менее духовной, чем любая иная, и тот факт, что в нее включено всё земное, не может, на мой взгляд, умалить ее духовности или утратить её национальный индийский характер. По крайней мере, именно так я всегда понимал и ощущал реальность и земную природу и Божественное: мне казалось, что некая интегральная истина лежит где-то здесь, и потому я и стал говорить об интегральной Йоге как о средстве ее достижения. Разумеется, любой человек имеет право усомниться в такого рода интегральности либо отвергнуть эту идею и верить в необходимость полного отречения от этого мира ради высшего, но в этом случае практика моей йоги невозможна. Моя йога, конечно, включает в себя весь опыт переживаний иных планов – Высшего Духа, а также других, промежуточных – со всеми возможностями их влияния на нашу жизнь и материальный мир; но для этого было бы достаточно одной только реализации Верховного Существа, или Ишвары, только в одном аспекте – Шивы или Кришны как Владыки мира и Повелителя нашего и дел наших или же вечной Сат-Чит-Ананды, чтобы достичь в этой йоге существенных результатов и после этого продолжить путь к достижению интегральных результатов, если человек принял идеал божественной жизни и завоевания этого материального мира Духом. Именно эти взгляды и опыт, а также такое понимание истины побудили меня написать «Жизнь Божественную» и «Савитри». Реализация Всевышнего, Ишвары, важна безусловно, но в интегральной Йоге не менее важно приближаться к Нему с преданностью и любовью, с бхакти, служить Ему делом и постигать Его, не обязательно разумом, но в духовном переживании.

28.04.1949

Йога божественной жизни

Вы, несомненно, услышали зов и, наверно, подходите для йоги, но есть разные пути и у всех путей разные цели и разный конец. На любом из них приходится учиться обуздывать желания, оставить обычные житейские взаимоотношения и пытаться, отказавшись от сомнений, жить с твердой верой. Можно также попробовать подчинить себе сон, усталость, жажду, голод и т. д. Моя йога отличается от других тем, что для нее не нужны ни полный разрыв с миром и с мирской жизнью, ни умерщвление чувств, ни полное их подавление. Задача моей йоги – трансформировать жизнь, низведя в нее Свет, Силу и Радость божественной Истины и ее динамичной веры. В моей йоге нет аскетизма, свойственного тем, кто хочет спастись от мира, – это Йога божественной жизни. С другой стороны, ваша задача, возможно, состоит в уходе в самадхи и, после достижения этого, в разрыве всех связей с земным существованием.

Путь ухода и путь победы

Несомненно, жизнь в этом мире была – или была и остается – похожей на грубую азартную игру, где счастливые кости выпадают исключительно Силам тьмы, Повелителям мрака, лжи, смерти и страдания. Однако эти условия игры нужно принять как есть и, если мы не хотим идти путем древних мудрецов, найти путь, чтобы победить. Духовный опыт показывает, что за нашей вселенной есть огромные пространства, где царят равенство, мир, покой и свобода, и только попав туда, можно обрести истинное видение и надежду обрести силу, способную победить.

Майявада, Нирвана и йога Шри Ауробиндо

О Нирване:

Когда я работал для «Арьи», я излагал то, что видел с позиции Верховного Разума, обращаясь к обычному разуму, и формулировал это в ментальных понятиях, для чего иногда приходилось прибегать к логике. Потому что в такой работе – когда нужно построить связь между планом разума и планами выше разума – место для логики есть, но оно, конечно, не главное, как в философиях, рассматривающих мир с сугубо ментальных позиций. Даже майявадин не жалеет труда, чтобы найти для своей позиции или переживания строго логическое обоснование. Но когда дело доходит до объяснения, что такое Майя, он, подобно ученому, изучающему Природу, способен лишь классифицировать и упорядочивать свои представления о процессе жизни, которую считает вселенской иллюзией; он не может объяснить, как и почему возник обманчивый мир Майи. Он может только сказать: «Да, она есть».

Разумеется, она есть. Но, во-первых, возникает вопрос, что она такое? В самом ли деле это Сила обмана и ничего другого, или же таково лишь понимание ее Майявадой, которое представляет собой всего-навсего первое, ошибочное впечатление, результат несовершенного умственного прочтения, или даже само по себе иллюзия? И потом: «Является ли иллюзия единственной и высшей Силой, какой обладает Божественное Сознание или Сверхсознание?» Абсолют есть абсолютная Истина, свободная от Майи, иначе освобождение было бы невозможно. Имеет ли высшая и абсолютная Истина другую действенную Силу, помимо силы обмана и той, что несомненно существует неразрывно с ней, силой рассеивания и отрицания обмана – какая же из них вечна? Полагаю, это звучит несколько странно. Однако странно или нет, но, если так, то пусть будет так, поскольку, как вы и указали, Невыразимое не может быть выражено логически. Да и кому решать, так это или нет? Вы скажете: решают те, кто проникает туда. Но куда? К Совершенному и Высшему, в пурнам парам (puram param)? Но является ли безликий Брахман Майявады именно тем самым, Совершенным и Абсолютным, – Высшим? Нет ли или не может быть чего-то другого, более высокого, чем он, паратпарам (paratparam)? Это вопрос не логики, а духовного факта, высшего, завершенного опыта. Окончательный вывод здесь должен опираться не на логику, а на накапливающийся, устремленный вверх, расширяющийся духовный опыт, опыт, который, конечно же, должен в себя включать переживание Нирваны и Майи, иначе он будет неполным и лишенным убедительности.

Достижение Нирваны было первым важным результатом моей йоги. Оно мгновенно выбросило меня в состояние над и вне мысли, где не было никаких ни ментальных, ни витальных движений, ни эго, ни реального мира – и лишь только если вглядеться, то за всеми замершими чувствами угадывался, проступал безмолвный мир пустых форм, материализовавшихся теней, не имеющих наполнения. Не было ни Одного, ни многих – только одно-единственное Оно, бескачественное, безотносительное, тотальное, неописуемое, непостижимое, абсолютное и тем не менее безусловно реальное и единственно реальное. Это была не ментальная реализация, не проблеск чего-то высшего, не абстракция – это была реальность, единственная настоящая реальность (хотя и не пространственный физический мир), заполнившая собой, занявшая или скорее наводнившая, затопившая собой этот похожий на физический мир, не оставляя места ни для какой иной реальности, кроме себя самой, не давая там ничему казаться настоящим, реальным или вещественным. Я не могу сказать, что в этом опыте, как я его тогда пережил, было что-то радостное и восторженное (непередаваемое блаженство Ананды я испытал много лет спустя), но он принес мне невыразимый Покой, изумительную тишину, бесконечные возможности раскрепощения и свободы. Я жил в той Нирване дни и ночи, и не сразу она позволила впустить в себя что-то другое, но и когда она стала видоизменяться, внутренняя суть этого переживания, постоянная память о нём, его сила оставались со мной до тех пор, пока в конце концов оно не исчезло постепенно в поглотившем ее высшем Сверхсознании. А до тех пор одна реализация сменялась другой, каждый раз что-то добавляя к исходному переживанию, и все они, в конце концов, слились в единое целое. На ранней стадии аспект иллюзорности мира уступил место другому, где иллюзия [81] есть лишь незначительный поверхностный феномен, за которым присутствует необъятная Божественная Реальность, над которым – высшая Божественная Реальность, и интенсивная Божественная Реальность – в сердце всех вещей, которые на первый взгляд казались всего лишь движущимися кинематографическими образами или тенями. И это не было подпаданием заново под власть чувств, или умалением духовного опыта, или отпадением от него – это воспринималось как непрерывное стремление вверх и в то же время расширение Истины, это было духовное, а не чувственное зрение, которому было видно, что Покой, Безмолвие и свобода Бесконечного всегда присутствуют в нашем мире и во всех мирах исключительно как их постоянное свойство в не имеющей времени вечности Божественного.

81

На самом деле, это не была иллюзия, понимаемая в том смысле, что сознание воспринимает нечто призрачное и реально не существующее, а речь идет об искаженном восприятии и неверной интерпретации осознающим умом и чувствами проявленного мира и о неправильном взаимодействии с ним. (Прим. Шри Ауробиндо).

В этом весь мой личный подход к Майяваде. В моем освободившемся сознании Нирвана оказалась началом духовного опыта, первым шагом к полной реализации, а не единственным истинным достижением и тем более не финальной кульминацией. Я не просил об этом переживании, не искал его, но тем не менее приветствовал его. Прежде у меня не было ни малейшего представления о Майяваде, никакой склонности к ней – и более того, на самом деле я стремился в совершенно противоположную сторону, я хотел найти духовную силу, чтобы помочь миру и чтобы делать в нем свою работу, – но оно тем не менее пришло без каких бы то ни было «можно войти» или «с вашего позволения». Оно просто случилось и осталось во мне, поселившись будто бы навсегда или будто всегда во мне было. А потом оно медленно стало перерастать в нечто не меньшее, а большее, чем то, чем показалось вначале. Как бы я мог теперь принять Майяваду и тем самым противопоставить себя Истине, низошедшей в меня свыше, несмотря на всю логичность Шанкары [82] ?

82

Шанкара (Ади Шанкара или Шанкарачарья, 788—820) – индийский мыслитель, ведущий представитель веданты, религиозный реформатор и полемист, мистик и поэт. На основе синтеза учений Упанишад-веданты и буддизма вместе с Гаудападой создал последовательную майяваду (иначе: адвайта-ву).

Но я не настаиваю на том, что все должны идти моим путем и следовать той Истине, которая открывается в моем опыте. Я ничего не имею против того, что кто-нибудь может принять Майяваду как свою истину души, или свою истину ума, или как свой способ справиться с проблемами нашего мира. Я возражаю, только когда это пытаются навязать мне, да и миру силой как единственно возможный, единственно удовлетворительный ответ на все вопросы. Что совсем не соответствует истине. Есть много других вероятных объяснений, а Майявада как раз отнюдь не удовлетворительный ответ, поскольку в конечном итоге ничего не объясняет, поскольку – как это и должно быть, исходя из ее внутренней логики – она не всёобъясняющая, а всёисключающая. Но это не главное. Теория может быть неверной или, по меньшей мере, односторонней и несовершенной, но тем не менее в высшей степени практической и полезной. Это наглядно продемонстрировано историей науки. Действительно, теория, философская или научная, есть не что иное как инструмент, практическое средство для работы ума с объектом – как палка, которая служит опорой на трудном пути, чтобы можно было идти уверенней. Построенная на исключении, односторонняя Майявада представляет собой и такую опору, и мощный стимул для тех духовных усилий, которым нужны односторонность, радикальность и исключения. Майявада помогает Уму отрешиться от себя и от Жизни и найти кратчайший путь к сверхсознательному. В теории она предлагает для этого путь, который состоит в том, чтобы ум отверг все свои рассуждения и все ощущения витального и отнесся бы к ним как к иллюзии. На практике, когда ум отвлекается от себя самого, он легко вступает в безотносительный покой, где ничто не имеет значения, поскольку для абсолютного покоя не существует ментальных или витальных ценностей, – и тогда может быстро отыскать кратчайший путь, который ведет в сверхсознательный, безмысленный транс, сушупти (suupti). В сравнении с глубиной этого переживания всё, что ум знал раньше, становится нереальным – иллюзией, Майей. Так он движется к своему полному растворению в Брахмане.