О смоленских ремесленниках
Шрифт:
Но, подпись-то какова? Княгиня Италийская, графиня Суворова-Рымникская. Екатерина Ивановна Базилевская родилась 15 апреля 1839 года. Жена Константина Николаевича Шупинского, от которого родила дочь Екатерину Константиновну, будущую княгиню Святополк-Четвертинскую. Вторым браком за Аркадием Александровичем графом Суворовым-Рымникским. Скончалась в 1923 году.
« 151. Когда ученик три года прожил у мастера, тогда сей последний должен дать ему письменное свидетельство, какое он заслужил по верности, послушанию, почтительности, прилежанию, искусству и поведению. С сим свидетельством ученик может остаться у мастера, или отойти от него» 1785 апреля 21 (16188) ст. 123, п.п. 78 и 79
«130. Подмастерье есть ремесленник, научившийся мастерству по всем его правилам; но для приобретения опытностию совершенного в работе искусства, он обязан быть в сём звании по крайней мере три года.
131. Когда ученик произведён в подмастерье и получил подмастерское свидетельство, тогда должен он с мастером, у которого работать желает, договориться о времени найма и о платеже. Во время сего положенного между ними срока, подмастерье не может отойти, а мастер не может его отогнать, под опасением пени. Если же подмастерье договорное время у мастера выслужил, то волен договориться в
Это, что называется, в идеале, прямо лубочная картинка. А как оно на самом-то деле? Казалось, кончилось ученик, теперь ты уже не понукаемый всеми в мастерской ученик, а вовсе даже цеховой подмастерье. Договаривайся с мастером, работай да зарабатывай. Однако ж документы рассказывают нам о другом. На цеховых сходах, при выборах цеховых старшин, всеми мастерами обязательно подписывалось решение о запрещении подмастерьям перебегать от мастера к мастеру. И цеховой старшина, подписывая клятвенное обещание при вступлении в должность, так же подписывал и решение схода о подмастерьях, и клялся приложить всемерные усилия к его исполнению. Вот, например: «Приговор. 1896 года января 4 дня, мы нижеподписавшиеся мастера портновского цеха, быв сего числа на цеховом сходе, в количестве 57 человек, имеющих право голоса на сходе и имели суждение об избрании на должность цехового старшины и двух его помощников и рассуждали о том, что многие из мастеров нашего цеха принимают к себе на работу работников и подмастерьев без расчетных книжек и отпуска от прежних хозяев. Через что мастера портновского цеха теряют от работы свои интересы, и нередко случается так, что хозяин, взявши заказы, посадит к себе работника или подмастерье портновского ремесла, а тот, начавши работу и забравши вперёд деньги за неё, не окончивши работы, переходит к другому хозяину без расчетной книжки и переходного аттестата и начинает работать на нового хозяина. каковой хозяин принимает его к себе без еперходного аттестата не спрашивая закончил ли он работу у прежнего хозяина и рассчитался ли с ним… Постановили: единогласно, ежели кто из цеховых мастеров нашего портновского цеха примет к себе или будет держать подмастерьев или работников портновского цеха без расчетных книжек, а учеников без отходных аттестатов того хозяина у которого они учились и окончили учение, то без всякого сопротивления штрафуется цеховой хозяин портновского цеха в пользу казны портновского цеха, за подмастерье от 10 рублей серебром, за ученика не дожившего своего срока в учении до 5 рублей серебром… Подписи всех участников цехового схода».
А помимо всего прочего господа подмастерья, случалось, и в буйство впадали. Не нравилось им многое. Плохая пища, небольшое жалование, хотя ведь сами договаривались, придирки мастера к работе, работа в выходные и праздничные дни, многое. Вот, например.
В конце сентября 1867 года в мастерской нашего старого знакомца купеческого второй гильдии брата Егора Ивановича Петрова буйство подмастерий и работников, недовольных якобы дурной пищей (заметьте задолго до броненосца «Князь Потёмкин-Таврический»), удалось успокоить только с полицией. Пристав 3-й части Смоленска затребовал в Ремесленной Управе посылки представителей и врача, для проверки качества приготовляемой у Петрова еды. Комиссия 30 сентября 1867 года, надо сказать, собралась представительная. Сам ремесленный голова Сергей Григорьевич Акимов, управляющий врачебным отделением, губернский врачебный инспектор статский советник Иван Михайлович Дашкевич, состоящий при врачсебном отделении Смоленской губернской управы статский советник Иосиф Антонович Бер и пристав 3-й части города Смоленска коллежский секретарь Михаил Иванович Халютин. И что же господа чиновники обнаружили? Цитирую: «…хлеб довольно хорошего качества, шти и суп, приготовленные постными, вкусны, и скоромные с говядиной, тоже вкусны и не вредны для здоровья, говядины кладётся в достаточном количестве и хорошего качества». О чём в присутствии экипажного мастера Петрова членами комиссии был подписан акт. Надо думать, что после буйства подмастерий, Егор Петров хотя бы на время перестанет кормить их тухлятиной.
Надо сказать, что экипажная мастерская Егора Иванович Петрова в 60-х годах 19 века очень быстро развивалась, расширяя производство. По спискам мастеров 1862 года у Петрова 4 подмастерья-каретника и 3 подмастерья обойщика. А вот на 1869 год, Петров, записанный в кузнечный цех, имел 23 подмастерья и 19 учеников. Возможно, развитие шло не без помощи брата Егора Ивановича, гласного градской думы Степана Ивановича Петрова.
Иногда противостояние мастеров с подмастерьями выливалось и вовсе в рукоприкладство. 12 сентября 1867 года в Ремесленную Управу явился кузнечного цеха мастер Тимофей Антонов. Шмыгая разбитым носом и светя на весь присутственный кабинет Управы густо-фиолетовым налитым синяком под глазом, мастер обвинил своего подмастерье крестьянина деревни Скаргозино Богородицкой волости Корнея Иванова в рукоприкладстве. Не сошлись, мол, в размере жалования. Не стоило мастеру выводить из себя здорового молодого мужика, который последние лет восемь (включая ученичество) только и делал, что день напролёт кувалдой махал. Поняв всю тяжесть своего поступка, Корней Иванов посчитал за лучшее сбежать из города.
Башмачный мастер рославльский мещанин Лазарь Захарович Михелев жалуется в Управу на своего подмастерье смоленского мещанина Дмитрия Фёдорова. Два года Фёдоров жил и работал у башмачника, а вот в конце 1866 года у мастера с подмастерьем случился разговор за жизнь. Обсуждали они перспективы на следующий год. Бия себя в грудь недоделанным башмаком, Фёдоров клялся и божился в полном своём почтении к мастеру, обещая никогда не переходить к другому мастеру. Смог растрогать старика и выговорить себе аванс в 20 рублей серебром, в счёт будущего жалования. Довольный башмачник к Рождеству набрал много заказов, а хитрый подмастерье с деньгами сбежал в Смоленск.
В том же 1866 году от серебряных дел мастера смоленского мещанина Ивана Демьяновича Титова отошёл подмастерье Бельский мещанин Василий Егорович Ильвов. Отошёл-то вроде как по договорённости с мастером, но остался должен оному аж восемь рублей 16 копеек серебром. Думая, что Ильвов устроится на работу в Смоленске к другому цеховому по серебряному делу мастеру, Титов обратился ы Управу с просьбой выяснить у кого работает его бывший подмастерье, чтобы через старшину цеха истребовать от нового работодателя долг. Оказалось,
что Ильвов уехал на родину в Белый и записан ли он там в цех, Управе не известно. Титов пишет в Бельское уездное полицейское управление прошение о взыскании с Ильвова долга.В октябре 1867 года ельненский мещанин Леон Иванович Варсанович подал в Ремесленную управу жалобу на мастерицу пекарского дела Каролину Шульц. Поступивши к ней на пекарню подмастерьем, Варсанович два месяца с августа по сентябрь трудился не покладая рук. Однако в начале октября Леон получил из Ельни известие о том, что мать его находится при смерти. Желая застать мать ещё живой, Варсанович собрался ехать в Ельню и взялся просить у Шульц расчета. Каролина заявила, что не может отпустить подмастерье, так как он взял оплату вперёд. Или возвращай деньги, или отрабатывай. Деньги Варсонович вернул, но туту же вздорная баба выставила новую претензию. Как мне, мол, работать, без одного из подмастерий? Приводи на соё место другого работника, а опосля и паспорт свой получишь. А чтобы Леон не сбежал, Шульц выкрала ночью у него из каморки пальто и другие вещи. Управа, не получив от мастерицы Шульц удобоваримых объяснений, передала жалобу приставу 1-й части Смоленска. Присовокупив, что Каролина Шульц неоднократно замечена в притеснении и ненадлежащим расчете своих подмастерий, за что и была несколько раз оштрафована в пользу ремесленной казны. По мнению Управы дело Варсоновича имеет уголовный характер, почему им и должна заниматься полиция.
В декабре того же года уже та самая Каролина Шульц, жительница города Радома, смоленского живописного цеха булочного мастерства мастерица несёт жалобу к приставу. С 1-го авргуста 1865 года приняла она на работу в свою пекарню бывшего дворового господ Кардо-Сысоевых Смоленского уезда Ольшанской волости Рафея Николаева. Договорились и об оплате го работы по 2 рубля серебром в месяц. Работал молодой человек по рабочей книжке, выданной Ольшанским волостным правлением. Договорились мастерица с подмастерьем о работе и в следующем году. А вот в ноябре 1866 года Рафей, выпросив авансом 14 рублей 14 копеек в счёт зарплаты за 1867 год, сбежал. В жалобе обвиняет Каролина своего подмастерье в краже двух пар рукавичек, стоимомстью по 15 копеек серебром, да шерстяного шарфа, стоящего 75 копеек. Также мадам Шульц заявляет полиции, что ей известно местоположение бежавшего работника. Рафей Николаев трудится ныне у булочного мастера Филиппа Иванова в доме Глуховского, что в 1-й части города у Молоховских ворот на Благовещенской улице. Требует Каролина вернуть ей от Николаева деньги в сумме, ей же посчитанной, 24-х рублей, а также просит пристава уведомить Ремесленную Управу о неправомочных поступках Филиппова и Николаева для наложения на них взыскания от сословного управления. Прилагает при жалобе ту самую рабочую книжку Рафея Николаева. Когда дело касалось больших заказов, а значит и больших денег, господа цеховые мастера при договорах с подмастерьями не гнушались и прямого обмана. Портновского цеха мастер Фридрих Гроте летом 1867 года заимел большой заказ, похоже, от военного ведомства. Хотя по спискам 1869 года в мастерской Гроте числилось ни много ни мало аж восемь подмастерий, мастер, оценив возможности своего предприятия, отправился в Могилёв. Там он сговорил трёх портных Гарега Шевеля Крола, Давида Израилева и Шолома Сандлера, пообещав выплатить за штуку товара по двадцать пять копеек сверх обычной могилёвской цены. Писаного контракта не заключали, поверяя друг другу на слово. Евреи, почуяв неплохой «гешефт», уже в начале июля приехали в Смоленск и взялись за работу. Трудились, не разгибая спины, не поднимая глаз от раскройного верстака, спали и то урывками. Заказ мастерская Гроте выполнила вовремя. Но вот когда могилёвские портные явились к Гроте за расчётом, начался сущий цирк и кошмар. Хитрый немец посчитал всё, что только можно. И в работе использовалась машина, установленная в мастерской, и денег я вам выдавал на расходы да на проезд до Смоленска. Мастер предъявил залётным портным прейскурант собственной мастерской, в котором цены были на разные изделия выше могилёвских всего где на 5, где на 10 копеек. Поняв, что Гроте пытается их надуть и не выполнить свои обещания по оплате работы, евреи устроили форменный скандал. Гроте, хоть и был натуральным немцем, пригрозил вызвать полицию и послал иудеев по всем знакомому в Российской Империи маршруту, который здесь нам воспроизводить невместно, уж очень похабный. Однако ж могилёвцы поняли сей посыл по своему, и отправились прямиком в Ремесленную Управу. У нас, мол, все ходы записаны, сколько чего мы пошили знаем и требуем оплатить работу по тем расценкам, о которых был словесный договор с мастером Гроте. Управа вызвала Фридриха Гроте для разбора дела. Немец погорел на собственной пунктуальности. В расчетных книжках подмастерий он всю их работу скрупулезно записал. Как мастер не размахивал перед носом старшин прейскурантом собственной мастерской, ремесленный голова посчитал , что слово цехового мастера нерушимо и верно. Старшины насчитали в результате, что Крол заработал за три месяца у Гроте 64 рубля 55 копеек серебром, Сандлер 52 рубля 50 копеек, а Израилев сдал мастеру работы на 60 рублей 10 копеек. Гроте обязали выплатить деньги наёмным подмастерьям и вернуть им расчетные книжки и паспорта. Еврейские портные запросили у Управы взыскать деньги с Гроте на проезд до Могилёва, на что Сергей Григорьевич Акимов, ремесленный голова, пообещал вкатить каждому штраф за работу без регистрации в Управе. Стеная о несправедливостижизни и бормоча под нос проклятия, могилёвцы уехали. А вот Гроте был оштрафован в пользу ремесленной казны за наём подмастерий из-за черты осёдлости без регистрации их в Ремесленной Управе аж на 30 рублей серебром.
За каждого подмастерье цеховой мастер вносил в ремесленную казну полтора рубля серебром в год. Ученики ценились намного дешевле, всего в тридцать копеек серебром. Исходя из данных по цехам на 1862 год, мы имеем следующие списки мастеров:
Списки о мастерах, подмастерьях и учениках смоленских ремесленных цехов на 1862 год
сапожный цех
1.Кузьмицкий, 4 подмастерья, 6 учеников, 4 рубля 80 копеек годового взноса в ремесленную казну
2. Дмитрий Иванов, 1помастерье 2 ученика, 2 рубля 10 копеек годового взноса
3. Алексеев, 4 подмастерья 7 учеников, 8 рублей 10 копеек
4. Рыжиков, 3 подмастерья 5 учеников, 6 рублей
5. Алексей Иванов, 2 ученика, 60 копеек
6. Козьма Иванов, 1 подмастерье 1 ученик, 1 рубль 80 копеек
7. Фёдор Иванов, 1 подмастерье, 1 ученик, 1 рубль 80 копеек
8. Корней Артёмов, 1 ученик, 30 копеек
9. Разгладин, 1 подмастерье, 1 ученик, 1 рубль 80 копеек
10. Ефим Поляков, 1 подмастерье, 1 рубль 50 копеек
11. Селивёрст Сажинский, 1 ученик, 30 копеек