О времени, о товарищах, о себе

Из Берлина я добрался до Хук-ван-Холланд, в Голландии сел на пароходик и переплыл Ла-Манш. Сошел на английский берег и поездом прибыл в Лондон, а такси доставило меня в отель.

Спасибо!

На Кингсуэй, где мне рекомендовал остановиться мой знакомый, недавно прибывший из Лондона, была большая гостиница. (Когда я пытался через тридцать лет ее разыскать, мне это не удалось, а полицейский сообщил, что ока разрушена во время бомбардировки Лондона. На месте гостиницы построено новое служебное здание.) В этой гостинице с чрезвычайно длинными коридорами и маленькими комнатками я и остановился. Оставив в комнате чемодан, я сразу же отправился осматривать город.

Тогда-то, впервые проходя по улицам Лондона, я и увидел нечто необъяснимое. На тротуаре одной из центральных улиц на коленях стояли люди и цветными мелками рисовали. Кое-кто уже почти заканчивал свои рисунки и наносил последние штрихи. На одном из них – море. Одинокая парусная лодка. Последние лучи солнца. На втором – лужайка. На ней небольшой домик. В стороне пасутся овцы. На третьем – ваза с пышным букетом ярких цветов.

Что это такое?

«Вероятно, готовятся к празднику», – подумал я. Какой странный способ украшать город. У нас развешиваются красные полотнища с призывами, гирлянды из зеленой хвои, а у них, оказывается, разрисовывают тротуары.

Но ведь пешеходы все это вытрут подошвами своей обуви, а кроме того, эти рисунки смоет первый же дождь. Не понимаю, зачем они это делают?

Лежащая рядом кепка с мелкими монетами и лаконичная фраза на листке бумаги – Thank you [24] – объяснили все. Это – нищие. Художники-нищие!

В последующие годы таких художников-нищих я встречал также во Франции и Италии. Так же, как и в Лондоне, на асфальте улиц они растрачивали свое мастерство, собирая сантимы и чинтезимо в кепки и береты.

24

Thank you Спасибо

А на набережной Темзы – у самого парламента – на скамейках сидят бездомные. Вот один из них. Под глазами мешки. Рубашка без воротничка; когда-то он был и пристегивался. Металлическая пуговка от него еще сохранилась. У сидящего на скамейке глаза закрыты. Видимо, ему ужасно хочется лечь и вытянуться.

По набережной медленно движется полицейский. Он останавливается у одной такой же скамейки, на которой улегся другой бездомный. Полицейский концом резиновой палки тормошит его. Скамейка предназначена для того, чтобы на ней сидеть, а не лежать.

В Англии порядок. Все регламентировано. Что значит «лежать» – точно определено. Если лежащий на скамье хотя бы одной ногой касается земли, то он не лежит, а сидит. Таковы правила.

Прохожу в Риджен-сквер – здесь также встречаются бездомные. Вот один из них сумел уложиться в существующие правила пользования скамьей. Он вытянулся на скамейке, опустив одну ногу на землю. Его не тронут.

На металлургических заводах Шеффилда

В Шеффилде, куда я прибыл из Лондона, меня встретил представитель заводов Гадфильда.

Он немного говорил по-русски.

– Мы до революции имели на территории России свою контору для продажи изделий фирмы, – сказал он мне.

Осматривая заводы, я знакомился с историей развития металлургической техники. Здесь в действии находились, например, молоты, работающие от водяного колеса. Вода из небольшого ручья поступала на колесо, и энергией его движения приподнимался боек ковочного молота.

«Какой же это век?» – подумал я. Но рядом был выстроен небольшой цех, оборудованный высокочастотными печам и, каких у нас в то время еще не было.

Большое впечатление на меня произвел цех прокатки тонкой нержавеющей ленты. Он был похож скорее на больницу, а не на прокатный цех. Здесь было повышенное давление, и, чтобы попасть внутрь помещения, нужно было пройти через тамбур – шлюз. Очищенный от загрязнений воздух поступал в цех через систему фильтров. Все работники были одеты в белоснежные халаты, с белыми шапочками на головах и в белых перчатках на руках.

Касаться голой рукой поверхности прокатываемой ленты не дозволялось – на поверхности оставалось жировое пятно, что вело к осложнению технологии. Цех был механизирован, и почти все операции осуществлялись специальными приспособлениями и механизмами. Все это было для меня ново и интересно. Мы также готовились к тому, чтобы в широком масштабе начать производство нержавеющего листа и ленты.

Кроме того, мне нужно было ознакомиться с английскими электросталеплавильными печами, которые мы хотели купить для строившегося в то время цеха на заводе «Электросталь».

В Шеффилде безработица проявлялась резче. На углах улиц группы рабочих. Угрюмые лица. Поношенные костюмы, стоптанная обувь. Когда я проходил мимо, они провожали меня тоскливым взглядом.

Вечером направился в кинотеатр. На экране шел какой-то бессодержательный фильм, насыщенный отчаянной стрельбой из пистолетов. При входе в кинотеатр получил программу, с небольшим кармашком. В него вложены лезвия бритвы «Жиллет» – реклама фирмы.

Шеффилд – город стали. Он особенно тяжело переживает кризис. А вообще картины кризиса я уже повидал во многих городах и странах Европы.

Когда я ехал сюда, в Англию, то по дороге от Берлина до Хук-ван-Холланд разговорился со своими попутчиками. Оба они были коммивояжеры: один – представитель обувной фабрики, другой – текстильной.

– Каждая страна все хочет производить сама, – с сокрушением говорил один из них. – В Швеции я хотел возобновить контакт с нашими постоянными клиентами, но там, куда мы обычно поставляли три тысячи пар обуви, у меня с трудом взяли пятьсот.

Второй в знак сочувствия кивал головой и прерывал взволнованную речь обувщика горестными замечаниями:

– То же самое и у нас – метра никто не хочет брать там, где я продавал большие партии тканей.

– А вы чем торгуете? – спросил меня один из них.

Я засмеялся и сказал:

– Не торгую, а покупаю.

Лица коммивояжеров оживились.

– А что покупаете?

Когда я сказал, их интерес угас – они не связаны с этой областью.

– Ну, у вас дело проще. Купить всегда легче, нежели продать. Продать каждый хочет, а найти покупателя и уговорить его купить – это уже искусство. А теперь даже искусство не ценится. Трудно, всем трудно, – и оба закачали головами.

Потом поездка во Францию – картины однотипные. Некоторое разнообразие вносят только национальные особенности.

Они хотели поставить нас на колени

Три месяца путешествий по странам Европы закончены. Задание выполнено. Необходимое оборудование можно получить не только в Германии, но и в других странах. Свет клином на Германии не сошелся.

Возвращаюсь в Берлин. Встреча с представителем фирмы Сименс. Высокий, худощавый и нагловатый начальник русского отдела заводов Сименса – Иост.