О времени, о товарищах, о себе

Как-то летом мы с Власовым поехали на машине на Златоустовский завод, там должно было происходить совещание по вопросам снижения себестоимости продукции заводов Главспецстали. Из Челябинска в Златоуст вела узкая вся в выбоинах грунтовая дорога. Ехали медленно. На полпути между Челябинском и Миасом, когда мы пересекали небольшую речку, я увидел в стороне от дороги троих работающих мужиков. Один из них бросал лопатой землю из кучи, второй качал ручной помпой воду из речки, а третий из телеги что-то разгружал. Я спросил Власова, что они там делают.

– Золото моют, старатели.

Я попросил его остановиться. Как добывают золото, я знал только по рассказам Джека Лондона. Подошли к старателям, поздоровались, и я спросил:

– Что, песок промываете?

– Какой песок, – сердито ответил один из них. – Пашню возим, не видите, что ли, ее моем. Здесь песку нет. Вот оно где золото-то лежит, – и он показал на распаханное поле. – Сверху пшеница растет, а в земле золото спрятано.

В это время один из тройки старателей подвез воз земли и стал лопатой разгружать ее в кучку на берегу. Все устройство для промывки «породы» состояло из двух деревянных желобов и большого эмалированного таза. Вода подавалась ручным насосом – помпой, сделанной из железной трубы диаметром около ста миллиметров. Под струю воды один из старателей бросал лопатой землю. По наклонной плоскости желоба вода относила все легкие частицы, стекая во второй желоб, стоящий немного ниже и далее – в эмалированный таз.

– Ну а когда золото вынимать будете? – спроси старателей.

– Да вот минут через десять. Мы уже давно мое;

– А сколько в день намываете?

– Когда как. Если повезет, то двадцать-двадцать пять граммов в день.

Старатели кончили промывку и смыли все тяжелые частицы, находившиеся на дне желобов, в эмалированный таз. Осторожно слили из него воду, выбросили всю наиболее крупную гальку, предварительно тщательно осмотрев каждый камешек. Потом из бутылочки вылили в газ ртуть и стали вращать блюдо, гоняя ртуть по блюду так, чтобы она проходила по находящемуся на дне осадку твердых частиц. Наконец старатель наклонил таз, а второй подставил пустую банку из-под консервов с опущенным в нее куском тряпки. Он вылил ртуть на тряпку и стал отжимать ее в банку. Когда развернул тряпку, там лежали два белых кусочка.

– Ну, вот вам и золото.

Он положил кусочки на жестянку и пошел к горящему костру. Опустив жестянку с белыми кусочками золота над углями, старатель стал их нагревать. Кусочки пожелтели.

– Теперь все.

– Сколько же здесь по весу будет? – спросил я.

– В этом граммов пять, а в этом – более восьми.

Мы распрощались со старателями и поехали дальше.

В то время на всем Южном Урале фактически существовали две расчетные единицы – рубль и грамм золота. Золото можно было покупать у старателей по сорок рублей за грамм.

Как-то летом 1936 года нам вместе с Власовым пришлось побывать на рудниках, находившихся недалеко от станции Бреды. Машины у нас не было, и мы решили нанять лошадь. Обратились к одному из местных жителей.

– Что же, довезти можно. Почему не довезти. Заплатите, так довезу.

– Ну, а сколько возьмете? – спросил Власов.

– Да цена-то у нас до этих мест известная. Все мы одинаково берем – меньше я не возьму, а больше вы все равно не дадите.

– Сколько же все-таки?

– Шесть.

– Чего шесть?

Шесть грамм.

Чего шесть грамм?

Золотишка шесть грамм. Чего же еще-то. На грамм у нас здесь золото да водку мерят.

– Но где ж я вам золота-то возьму?

– Да вам себя и утруждать не надо. Цена-то у нас оже известная – сорок рублей за грамм.

В Челябинской области в то время старателей было очень много. Как только началась весна, они уходили на поиски золота. У нас на заводе было несколько ревностных золотоискателей. Еще на полях лежал снег, но им уже не терпелось и они просили дать им отпуск беа сохранения жалования. Удержать их на заводе было невозможно. Это были люди, зараженные страстью золотоискательства, страдающие болезнью особого рода. Мне нередко приходилось разговаривать с ними. Один, питавший ко мне особое доверие, неоднократно предлагал ехать с ним. «Верное место знаю. Может быть, поедете со мной на золотишко. Мно-ого намыть можно», – убеждал он меня.

В сентябре после нескольких месяцев отсутствия я вновь встретил его и еле узнал. Он был оборван, худ, оброс разноцветной щетиной. Мы поздоровались.

– Много намыли? – спросил я его.

– Ошибочку допустил. Надо было левее взять, но вот не догадался. Зря время испортил. Левее оно должно лежать. Некуда ему больше податься. Вот на будущий год туда направлюсь… Может быть, поедете, а?

Таких фанатиков золотоискательства не может сломить никакая неудача.

Доллар на заводской свалке

Среди прибывших в Златоуст на совещание был немецкий специалист инженер Криц. Во второй половине дня, после обеденного перерыва, совещание по себестоимости было продолжено, и перед его началом к директору завода подошел Криц и сказал:

– Я у вас на заводской свалке нашел доллар.

– Вероятно, рубль, – поправил инженера директор.

– Нет, доллар, – повторил Криц и развернул лежавший в руках сверток. В нем был графитовый ниппель – деталь, соединяющая два электрода.

– За этот ниппель вы заплатили фирме Ачесон в Америке доллар, – продолжал Криц. – Рубли я тоже нашел. Вы знаете, что один магнезитовый кирпич в Германии стоит две марки. Магнезитовые кирпичи мы, немцы, покупаем здесь, педалеко от вашего завода, в Садке. Там находится одно из лучших в мире месторождений магнезита. Когда мы отправляем такие кирпичи с одного завода на другой, то каждый фасонный кирпич заворачиваем в бумагу и пакуем в ящики. А там, на свалке, куда вы выбрасываете заводские отходы, я нашел не только много битого магнезитового кирпича, но даже и целые кирпичи.

У нас в Германии весь битый кирпич используется. Мы его измельчаем и вновь пускаем в дело. Ведь магнезит – превосходный огнеупорный материал, как же его можно выбрасывать? Это большое богатство. Конечно, вы очень богатая страна, у вас все есть. Но почему же вы это богатство не бережете?

Тевосян, слышавший этот разговор, обращаясь к директору, спросил:

– Ну, ты и теперь будешь упорствовать, что не можешь сэкономить полмиллиона в год? Да, если вы только явные потери устраните, уже это одно вам больше полмиллиона экономии даст.

Здороваясь со мной, Тевосян спросил:

– Вы как ферросилиций у себя на заводе получаете?

Я начал было рассказывать, но он перебил меня и сказал:

– Это старый способ. Вот здесь в Златоусте директор завода открыл более простой. Он сеет его. Получает от вас ферросилиций и разбрасывает по всей территории завода. По-видимому, ожидает получить хороший урожай. Так, что ли? – обращаясь к красному как рак директору, спросил Тевосян.

Директор молчал. Найденный на свалке ниппель стоимостью в американский доллар, выброшенный на свалку кирпич и разбросанный по территории завода ферросилиций – все говорило об отсутствии на заводе порядка.