О завтрашнем дне не беспокойтесь

………………………………………………………………………………………………………………………….. Проведя с молчаливого согласия доктора медицинских наук N изящную операцию "по превращению Савла в Павла", то есть одного брата-близнеца в другого, Цибиков сильно рисковал нарваться на неприятности. На его стороне был установленный факт генетического родства гражданина Павлова Д.В. и гражданина Павлова С.В. Результаты генетической экспертизы подтвердили, что Сергей Васильевич Павлов, проживающий в подмосковных Химках, кровным родственником Дмитрия Васильевича Павлова не является. К тому же настоящий Павлов поступил в Институт судебно-медицинской экспертизы имени Сербского без каких-либо документов, кроме истории болезни, заведенной на него в больнице N5. Этот позорный документ Цибиков хранил в сейфе в своем служебном кабинете. Против Цибикова играли объективные обстоятельства гражданского существования настоящего Павлова, у которого имелись родственники и друзья, и он был не последним специалистом на своей работе в Министерстве геологии СССР. Каким образом эти объективные обстоятельства проявятся, можно было только гадать, но то, что они могут обернуться скандалом, нельзя было исключать, ни на минуту, ни на йоту. Доктор Ситников предложил смелый план: вернуть вместо Павлова в институт имени Сербского другого человека, желательно безнадежно больного, но с его историей болезни. Оставалось только найти внешне похожего на Павлова мужчину в возрасте 30-35 лет, но таковых в больнице имени Яковенко в наличии не было. …Гром ударил, когда его не ждали. В последний день июля поздно вечером в квартире Цибикова раздался звонок. Звонила женщина, представившаяся родственницей Павлова, и слезно умоляла его разрешить ей свидание со своим любимым двоюродным братом. Она каким-то образом узнала, в какой больнице он находится, и кто его лечащий врач. Утром на другой день, когда Цибиков приехал на работу в 1-й государственный медицинский институт, в коридоре у двери служебного кабинета его поджидал следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР подполковник Мурадов, когда-то работавший в территориальном управлении КГБ по Новосибирской области. Цибиков заметил бывшего коллегу издали, и сразу в свой кабинет не пошел, а заглянул на кафедру. Секретарь-машинистка кафедры с порога сообщила ему о визитере, припоминая, что какой-то мужчина вчера во второй половине дня звонил в методический кабинет и на кафедру и настойчиво просил сообщить приемные часы тов. Цибикова. Поблагодарив секретаря за информацию, Цибиков попросил ее открыть его кабинет, впустить визитера, занять каким-нибудь светским разговором и угостить чаем или прохладительными напитками. Когда же она выразила недоумение по поводу его просьбы, Цибиков "по секрету" сообщил ей, что визитер – очень высокопоставленный папаша одного не очень старательного студента, и держать его в коридоре просто неприлично, тогда как ему надо сделать по телефону несколько важных звонков. Женщина понимающе кивнула головой и отправилась в его кабинет. Дождавшись ее ухода, Цибиков присел возле столика с параллельным телефоном и на дисковом аппарате набрал нужный ему номер. На другом конце провода ответила какая-то тетка, и сразу понесла такую чушь, что сразу было ясно, что она ненормальная.

– Крыса!– громко и внятно сказал доктор Цибиков, и в этот момент в трубке послышался щелчок и раздался длинный гудок.

Цибиков набрал на дисковом аппарате новый номер. Через некоторое время на другом конце провода ему ответил телефонный секретарь, который приятным женским голосом, по-английски, извинился за то, что в настоящее время абонент занят и не может подойти к телефону, и попросил после короткого сигнала передать факс или оставить свое сообщение на автоответчик.

– Бонжур, мадам! Имею для вас приятную новость из приюта Белохвостого Оленя! Ваш друг жив, здоров и мечтает о скорой встрече с Вами на нейтральной территории. Доктор Цибиков,– сказал он по-русски и положил трубку.

V Деметрис и Авесалом, прадед и правнук, успели вернуться с прогулки до того, как на остров Кипрос обрушился тропический ливень. Во дворе дома наблюдалось оживление. Урсула и воины илинойцы обнаружили и задержали в северной части острова непонятно, как очутившегося там, чужестранца. Это был мужчина невысокого роста, коренастый, с широким простоватым лицом и с глубокими залысинами. На нем была коричневая кожаная куртке и облегающие синие штаны с металлическими заклепками. При задержании чужестранец оказал сопротивление, поэтому ему пришлось связать за спиной руки, локоть к локтю, и засунуть в рот кляп. Несмотря на болевой способ связывания, чужестранец выглядел совершенно невозмутимым.

– Петрович! Какими судьбами?!– удивленно воскликнул Деметрис по-русски и затем, уже на илинойском языке, попросил своих воинов развязать пленного и вынуть у него изо рта кляп.

– Привет, Василич! – сказал чужестранец, тоже по-русски, разминая плечи и освобожденные от пут руки.

Деметрис и Петрович обнялись и похлопали друг друга по спине. Из дома вышла Урсула и, стоя невдалеке, наблюдала за тем, как ее отец и задержанный ею чужестранец на непонятном ей языке обмениваются друг с другом приветствиями.

– Урсула, подойди поближе! Не стесняйся. Я хочу тебя познакомить с выдающимся путешественником всех времен и народов, с которым не виделся уже шесть лет,– обратился Деметрис к своей старшей дочери.

Урсула вопросительно на него посмотрела, желая понять: правильно ли она поступила, задержав и приведя под конвоем чужестранца, который оказался его знакомым? Деметрис в ответ ободряюще кивнул головой, дескать, ничего страшного не произошло и ее действия не нарушили древние законы гостеприимства.

– Он человек, или демон? – тихо спросила Урсула, подойдя поближе.

– Я не то и не другое. Так, что-то среднее. Нелепая ошибка природы и жертва обстоятельств непреодолимой силы,– ответил за Деметриса чужестранец на языке лингва фортран.

– Петрович, это– Урсула – моя старшая дочь. Она же – волшебница Цирцея – владычица острова Кипрос. Урсула, это – Петрович – изобретатель и водитель-оператор первой в истории Земли машины времени,– представил их друг другу Деметрис.

– Как же, как же! Премного наслышан!– широко улыбаясь, сказал Петрович, склоняя голову в почтительно поклоне истинного джентльмена.

– Какие-то технические неполадки или меня захотел навестить?– поинтересовался Деметрис у Петровича по поводу его неожиданного визита.

– Есть небольшие технические проблемы, да и для тебя есть новость,– ответил Петрович, и перевел взгляд своих насмешливых умных глаз на Урсулу.

– Я тебя, наверно, сильно током встряхнула, извини,– сказала Урсула и скромно потупила взор.

– Ничего-ничего. Двенадцать ампер, это – как раз моя максимальная нагрузка. Я, ведь, питаюсь не белками, жирами и углеводами, а свободной энергией холодного электричества,– сказал Петрович и продемонстрировал свои ладони, покрытые блестящими чешуйками, напоминающие псориаз.

– Ко мне какие-то вопросы есть? Я, вижу, вам не терпится поговорить наедине, – спросила Урсула, обращаясь одновременно к отцу и к чужестранцу, от вида ладоней которого ее, по правде говоря, чуть не стошнило.

– Ты не могла бы мне помочь кое-что раздобыть? Немного, грамм 150-200. Я сейчас химическую формулу напишу, – обратился к Урсуле Петрович, и, вынув из внутреннего кармана куртки блокнот и авторучку, что-то быстро написал на листке.

– Триглицерид рицинолевой кислоты! Тьфу, гадость, какая!– поморщилась Урсула, прочитав формулу вещества.

– Гадость не гадость, а какая ни есть тормозная жидкость. Некоторые ее даже пьют. Бесенок, зараза, на станции техобслуживания чуть-чуть до нормы недолил. Из-за этого я не могу сдвинуть свою машину с места. Бред прямо какой-то! Горючее есть, зажигание в норме, а система аварийного автоматического контроля не дает двигателю запуститься,– пожаловался Петрович.

– Сочувствую. До созревания семян клещевины осталось два месяца. Каким способом можно еще получить касторовое масло, я не знаю,– сказала Урсула и предложила другой вариант: Может, электронику попробовать обмануть? Где машина-то?

– Машина-то недалеко, в северной бухте,– отвечал Петрович.

– Почему же я ее не видела?– удивилась Урсула.

– Я накрыл ее коллоидным чехлом безопасности, который не отражает свет, поэтому она кажется невидимой,– объяснил Петрович.

– Скоро гроза. Потом разберетесь. А сейчас, Петрович, прошу в мой дом,– прервал их разговор Деметрис.

Они поднялись на второй этаж. Петрович, осмотрев помещение, не удержался от комплимента по поводу мебели ручной работы, паркета из красного дуба и художественной росписи потолка и стен. Мебель и паркет Деметрис когда-то сделал сам, а росписью занимались Урсула и Мишка (Медвежонок).

– У тебя, извини за бестактный вопрос, семья когда-то была?– спросил Деметрис Петровича, когда они присели в удобные кожаные кресла напротив резного столика из сандалового дерева.

– Свою жену Татьяну – подающего надежды микробиолога, я потерял в 1946 году. Она утром ушла на работу и не вернулась. Её объявили в розыск, но не нашли. В 1949 году меня по ложному доносу арестовали и осудили по статье 58-й часть вторая пункты 10 и 11-й. Мне определили 8 лет исправительно-трудовых лагерей. Сына и дочь, пока я трудился в бериевской "шараге" под руководством знаменитого ленинградского профессора Козырева, воспитали чужие люди. Выйдя на свободу, я решил на своих отцовских правах не настаивать, – коротко ответил на его вопрос Петрович.