О завтрашнем дне не беспокойтесь

В тот же год, месяц спустя, к острову подошла и встала на якорь в бухте почти напротив их дома удивительно красивая, белоснежная яхта с алыми парусами под названием "Асоль". Павлов немедленно отправился к ней на лодке, посадив на весла Урсулу и Мишку. Встретившие его люди были перепуганы насмерть, ибо они не понимали, что с ними произошло, и никак, несмотря на очевидные изменения климата и водного ландшафта, не могли ему поверить в то, что они не в двадцать первом веке, а Бог знает, где. Про гравитационные вихри, способные перемещать предметы в пространстве и во времени, они что-то слышали, но даже в самом страшном сне не могли себе представить, что это может произойти с ними.

Павлов разговаривал с потерпевшими времекрушение по-русски и по-английски, тщетно пытаясь их убедить в том, что они должны благодарить судьбу за то, что остались живы, или, например, не переместились в эпоху глобального оледенения планеты.

Кое-что ему о посетивших его цивилизованных людях стало известно уже при первой встрече. Яхту "Асоль" в июне 2035 г. арендовал на шесть дней богатый 70-летний бизнесмен с Уол Стрит – Эдвард Фрэнсис Хаттон, отправившийся в путешествие по Байкалу вместе со своей семьей: 45-летней супругой Марджери Мериуэзер Пост, 28-летней дочерью Сьюзен и ее бой-френдом – 20-летним Робертом Брауном.

Экипаж "Асоль" состоял из 5 человек: пожилого шкипера Александра Александровича Федорова, 30-летней поварихи-официантки Елены Тарасовой и трех молодых матросов: Синицына, Макарова и Кодис. Причем, Кодис, был не моряком, а морячкой – 22-летней студенткой из Латвии, которая, кроме всего прочего, выполняла во время круиза обязанности переводчика.

Нежданные гости из прошлого, услышав его официальное заявление, заулыбались и стали друг другу подмигивать, ибо им сразу стало понятно, кто из них сумасшедший, а кто нет, и едва не выбросили Павлова за борт. Через четыре дня "Асоль" вернулась к острову, но уже без пассажиров и половины команды. Шкипер Федоров был тяжело ранен, и яхтой управлял матрос Олег Синицын. Третьей на борту была Елена Тарасова.

Оказалось, что на яхте между пассажирами и командой возник конфликт, который закончилась перестрелкой. По словам шкипера, зачинщиком ссоры был Роберт Браун, который приревновал Сьюзен к матросу Макарову, застрелил их обоих и застрелился сам. Шкипера ранила миссис Пост, решившая захватить судно, но у нее заклинило револьвер. После этого мистер Хаттон и миссис Пост захотели высадиться на берег. К ним присоединилась морячка Кодис. Американцы собрали свои вещи и отошли на шлюпке к большому острову, на котором, когда яхта проходила мимо, были замечены крепостные стены и башни.

Изучив медицинские и анатомические справочники, записанные на карманном персональном компьютере Вены Саймон, Павлов сделал шкиперу операцию: извлек из живота пулю и зашил кишки. В качестве наркоза ему пришлось применять спиртное (виски), которого на яхте оказалось изрядное количество.

Сан Саныч (Федоров) операцию перенес мужественно, и быстро пошел на поправку. Павлов, хоть и не сразу, нашел с ним общий язык и убедил в бесплодности и опасности попыток прорваться в свое время посредством кругового движения яхты против часовой стрелки и стократного повторения "Отче наш". За выздоравливающим шкипером ухаживали по очереди Елена Тарасова и 14-летние дочери Павлова – Сара и Лира.

С помощью 17-летнего Олега Синицына – выпускника иркутского ПТУ – Павлов за две недели достроил свою шхуну и укомплектовал ее такелажем. Для этого он и его новый помощник использовали запасные акриловые паруса и капроновые канаты, хранившиеся в трюме "Асоль". По совету Сан Саныча они переправили с яхты на шхуну резервный мотоблок, и установили на ней мотор с длинным дейдвудом мощностью 25 л.с. Резервный мотор был обычный, то есть дизельный, тогда как основной работал на водородных топливных элементах производства международной корпорации Prohoroff & Siemens. Общий запас солярки составлял 300 литров, расфасованных в алюминиевые емкости.

Встретив на сказочно-прекрасном острове посреди таинственного теплого моря доброжелательного и гостеприимного хозяина, познакомившись с членами его семьи и идеальным домашним хозяйством, гости из прошлого ни в какие морские путешествия уже не стремились, опасаясь, как бы с ними не случилось чего-то похуже. Рассказы Павлова о пережитом им и его покойной супругой ядерном катаклизме произвели на пришельцев более чем гнетущее впечатление. Их часто пугали разными голливудскими страшилками о конце света, но такого сценария они явно не ожидали.

Павлов настроение гостей прекрасно понимал, но продолжать жить в изоляции от общества, каким бы оно, ни было, уже не мог. Разве ради этого он согласился сопровождать Вену Саймон на батискафе "Фантом"?

IV

– Василис! – громко крикнул человек в гидрокостюме и хлопнул в ладоши.

Тот, к кому этот призыв предназначался, был душевнобольной, который изображал из себя дельфина, причем так правдоподобно, что его приходилось содержать в специально оборудованной палате и периодически поливать теплой водой из шланга. Если этого не делалось, то кожа его пересыхала и превращалась в струпья. Спать душевнобольной соглашался только в ванной, наполненной водой, и не принимал никакой пищи, кроме рыбных консервов и селедки. Свою бессвязную речь он сопровождал свистом и щелчками и утверждал, что он – пограничник Пик-вик из племени глобицефалов.

– Василис! – повторил человек в гидрокостюме и снова хлопнул в ладоши.

Душевнобольной удивленно покрутил головой, и на его лице появилось осмысленное выражение.

– Вылезай из ванны!– потребовал человек в гидрокостюме.

Душевнобольной послушно выполнил приказ и даже позволил участвующим в эксперименте врачам обтереть себя полотенцем и одеться в длиннополый халат.

– Дмитрий Васильевич, вы меня узнаете?– обратился к нему человек в гидрокостюме.

– Да, я вас узнал. Вас зовут Жорес. Вы спасли мне жизнь: помогли выбраться из подводного туннеля, оказали первую медицинскую помощь и кормили меня сардинами,– ответил душевнобольной и улыбнулся.

– На каком языке мы разговариваем?– спросил его человек в гидрокостюме.

– На русском. Но я знаю еще много разных языков, даже енохический,– не без гордости ответил душевнобольной.

– Я спрашиваю вас еще раз. Узнаете ли вы меня?– настаивал человек в гидрокостюме.

Человек-дельфин закрыл глаза и потер виски, словно пытаясь что-то вспомнить. И вдруг его лицо озарилось счастливой догадкой.

– Сколько лет, сколько зим! Вы – Цибиков Юрий Николаевич, с которым я познакомился в поезде "Москва-Новосибирск" в мае 1978 года!– обрадовался душевнобольной, наконец, придя в сознание.

– Совершенно верно! Поздравляю вас с успешным выполнением боевого задания и с возвращением на Родину! – высокопарно произнес Цибиков и протянул ему руку.

Пожав протянутую ему руку, человек-дельфин с удивлением осмотрел помещение, в котором он находился, а, определив, назначение одежды, в которую был одет Цибиков, сильно смутился. Да и его собственная одежда (халат и резиновые тапочки) его тоже не воодушевляла.

– Что за цирк товарищи ученые устроили? – подумал он, а вслух спросил: Где я?