О женщинах

Вечером в санатории на летней площадке – развлекательные мероприятия: танцы, викторины, шуточные соревнования. Валентина из-за своего громадного роста никогда не ходила на вечера. Дмитрий Юрьевич, чтобы не обидеть её, отказался от посещения танцевальной площадки. И они в спортивных костюмах отправились на прогулку по тропинке вдоль берега озера. Мужчина, медленно шагая, неторопливо рассказывал, что женат, имеет двух детей и работает в научно-исследовательском институте начальником лаборатории. Их лаборатория завершает работу над заказом крупной фирмы. Сейчас получает маловато, не очень большой заработок и у его жены. Они еле-еле сводят концы с концами. Но если то, что его лаборатория изобрела, фирма запустит в производство, то он и его сотрудники получат колоссальную премию.

Валентина шла рядом, сверху вниз посматривала на него. Иногда Дима поворачивался к ней лицом. Их глаза встречались и выражали взаимное понимание.

Женщина-богатырь поведала о себе:

– Я люблю во всём порядок. Была когда-то замужем. Через полгода за лень, за неряшливость я вышвырнула мужа из квартиры. Когда утром просыпаюсь, немного лежу в постели и по минутам планирую предстоящий день: сделать зарядку, привести себя в порядок, в семь пятнадцать выйти на работу, после работы – или в магазин покупать масленые краски, или в библиотеку. Или – в кино. В воскресенье провожу много времени на стадионе. Вечерами люблю писать пейзажи масляными красками на холстах. В квартире все стены увешены моими картинами. Однажды у меня в гостях был знаток живописи, который каким-то образом узнал о моём хобби. Долго рассматривал произведения и пристал ко мне: «Продай, пожалуйста, вот эти три вещи». Я ему: «Покупайте, освободится место для следующей картины». Гость спрашивает: «Сколько стоит?» Я отвечаю: «Сколько заплатите, я не очень нуждаюсь в деньгах». Он прилично заплатил и с искренней радостью унёс мои творения. Я всегда чем-то занята и очень редко включаю телевизор. Я люблю жизнь и умею жить.

Дмитрий Юрьевич навсегда запомнил всё, о чём она говорила, её умный взгляд, ласкающий душу голос. И когда она закончила о себе рассказывать, воскликнул:

– Я такой же человек, как и вы! Я не уважаю тех, кто попусту тратит время. Самое ценное у человека – жизнь, данная Богом, которая измеряется не только прожитыми годами, но, в основном, трудами: что ты успел сделать? Бездельничаешь – теряешь жизнь. – Мужчина замолчал, размышляя, следует ли ему с Валентиной быть откровенным. Подумал, что скоро они расстанутся навсегда и она забудет и его, и всё, что он говорил. Поэтому заговорил откровенно о том, что наболело на душе: – Между прочим, я развёлся с Галиной из-за того, что она не вовремя готовила завтраки. Я понял, что с ней ничего серьёзного не добьёшься в жизни. Наблюдения за людьми, начиная с института, убедили меня: или человек успевает во всём – в учёбе, в спорте, в работе, в самодеятельности, – или ему вечно не хватает времени. Такой гражданин в жизни похож на клоуна, который, чтобы рассмешить зрителей, подбрасывает сразу несколько предметов, затем неуклюже одну штуковину ловит, а другие, к восторгу публики, падают ему на голову. Некоторые люди сразу берутся выполнять несколько дел, но у них всегда что-то не ладится. Мы, то есть я и моя первая жена Галя, любили друг друга, никогда не ссорились. Однако совместная жизнь не складывалась. Почему? Не знаю. В суде о разводе она держалась гордо. Было понятно, что эта её внешняя гордость даётся ей большими усилиями. Мне, откровенно говоря, было жалко её. Сердце моё сжималось. Надо было, может быть, примириться с ней. Но глупая гордость не позволила мне совершить правильный поступок. Выйдя из здания суда, мы молча стояли. Я запомнил мокрый после дождя асфальт; на газоне блестели капли воды; синее небо безоблачно. Свежо и приятно в нашем городке. Я протянул ей руку в знак примирения и пожелания добра. Галя заплакала. Мне были не понятны её слёзы. Подумаешь, ну сошлись и разошлись. Дело житейское. Кстати, потом я женился второй раз, она стала жить с другим человеком.

Дима замолчал, глядя на ходу себе под ноги, на тропинку, и вспоминал в который раз давнишнее расставание с первой женой. В его зрительной памяти отчётливо появилось лицо Гали, по которому струились слёзы. А он тогда равнодушно улыбнулся и презрительно сказал: «Не надо плакать».

Валентина кашлянула. Дмитрий Юрьевич отогнал воспоминания, глянул на озеро, на далёкий берег. В зеркальной поверхности воды отражались малиновые облака и нависшее над горизонтом красное солнце.

Они заметили на берегу, над водой, ступеньку, покрытую доской – место для рыбака. Присели на неё и залюбовались меняющимися сочными красками вечернего пейзажа. Валентина говорила:

– Я очарована великолепным, грустным сочетанием всех цветов радуги в окраске местности. Человек, занимающийся живописью, различает более двухсот оттенков. Просматриваются бордовые, розовые, жёлтые, сиреневые и другого цвета полосы в угасающей заре. Я обязательно по памяти когда-нибудь воспроизведу на холсте то, что вижу сейчас.

Они долго сидели на берегу, любовались вечерним пейзажем с озером и молчали. Им было хорошо. И только когда на сером небе появились первые бледные звёзды, вернулись в санаторий, освещённый уличными фонарями.

2

Рано утром Дмитрий Юрьевич проснулся от нестерпимой потребности иметь в постели женщину и подумал: «Кошмар! Надо уговорить Валентину».

За окнами едва рассвело. Студент и старик крепко спали на своих кроватях. Дима вышел на свежий прохладный воздух.

После завтрака и всех процедур, в одиннадцатом часу Дима и Валентина катались на плоскодонке по озеру, потом подплыли к берегу, вытащили лодку на полкорпуса на песок, поднялись на поляну и, расстелив одеяла, расположились загорать.

Солнце поднималось к зениту и припекало. Становилось жарко.

Валентина лежала на боку, подперев голову рукой, и смотрела на его спортивную фигуру. Мужчина подставил спину солнцу, лежал щекой на руках и смотрел в лицо женщины. Они лениво переговаривались, наслаждаясь отдыхом. Иногда ему казалось, что Валентина усмехается. Начальник лаборатории ощущал, что им и так вдвоём хорошо, и не решался ни на какие эротические поступки. Несколько раз купались, обсыхали и к обеду вернулись в санаторий.

После ужина вечером гуляли по тропинке вдоль берега. Красное большое солнце по-летнему находилось высоко над дальним зелёным лесом и окрашивало в ласковые, тёплые цвета окрестность.

Дима и Валентина дошли до того места, где вчерашним вечером сидели на дощечке у берега. Присели. Разговаривали. Любовались озером. Отдыхающий смотрел искоса на женщину и думал: «Сумею ли я прижать её к себе? Не отбросит ли она меня, словно котёнка». Дмитрий Юрьевич нерешительно обнял её за талию и тихонько потянул к себе. Неожиданно она невесомо нежно положила крупную руку на его спину, наклонилась и легонько поцеловала. В сумерках её глаза насмешливо блестели. Дима осмелел, позволил себе чувственные вольности. Иногда целовались взасос. На большее не решились в тот долгий тёплый вечер.

Вернулись за полночь в санаторий, освещённый уличными фонарями. Разошлись у фонтана, направились к своим корпусам. Он осторожно вошёл в палату. Пенсионер, похрапывая, спал. Студент Лёша при свете настольной лампы читал книгу. Увидев вошедшего Диму, бросил на него взгляд, ехидно спросил:

– Ну как? Сегодня уж, наверное, овладел своей кобылой?

В ответ Дмитрий Юрьевич свирепым взглядом ошпарил студента. Тот смутился.

Весь следующий день Дмитрий Юрьевич, сгорая от желания, тщательно готовился к предстоящему вечеру: купил две бутылки крепкого хорошего вина, две бутылки лимонада, апельсины, коробку шоколадных конфет. Покупки вместе с одеялом и двумя стаканами уложил в сумку. В сладострастном ожидании у него тянулось время, словно он босиком прыгал на раскалённой сковороде. После ужина Валентина ждала его у лодочной станции. Увидав сумку в руке Димы, разгадала его нехитрый план, смутилась и всё же вежливо сказала:

– Мне с вами, Дима, и так хорошо. Всё остальное на сегодня – лишнее. Не следует торопить совершаться событиям. Всему своё время.

Долго шли по берегу озера. Сумка в руке Дмитрия Юрьевича раздражала его. Выбрали уединённое место метрах в тридцати от берега. Под ольхой мужчина расстелил одеяло, выставил на нём бутылки, разложил закуску. Валентина презрительно смотрела на его примитивные приготовления. Её взгляд сделался суровым, осуждающим. Он под её взглядом почувствовал себя школьником, на которого сердито смотрит учитель.

Присели на одеяло. Дима, весёлой болтовнёй прикрывая неловкость, раскупорил бутылку вина, разлил по стаканам. Протянул Валентине:

– Пей!

– Дима! Я же тебе говорила, что умею жить. Я никогда не скрашиваю действительность вином. Я никогда не пила и не буду пить спиртное… – ответила женщина.

Он выпил один и закусил конфетой. Валентина сидела на краю одеяла, поджав к груди коленки, обхватив их руками, и смотрела вдаль, на противоположный живописный берег озера, стараясь запомнить музыкальное, переливчатое, волшебное сочетание оттенков вида, окрашенного низкими лучами солнца.