Оазисы

— Пора, мой друг, пора! Дорога нас влечёт!

Уйти за горизонт вдвоем с тобой мы в силах.

Уж ветер странствий снова нас зовет,

Ведь кровь бродяги забурлила в жилах!

Раскрасневшаяся Кассия быстро выучила нехитрые строки, и женский голос разбавил мужской хор. Если она и раньше нравилась Алану, то сейчас, под воздействием вина, в его глазах она преисполнилась просто невыносимой прелести. Они сидели возле костра рядом на расстеленных плащах, и Алан вроде как нечаянно положил ладонь на ее руку. Кассия не только не отдернула руку, но и одарила Алана благосклонным — и немного замутненным — взором.

“Тут несколько пещер, — подумал некто деловитый в голове Алана, — можно уйти туда, пока ребята пьют, поют и рассказывают скабрезные истории…”

— Эй, парень! — вдруг заорал Димитрий, прекратив петь и оглушительно икнув. — Ты не забыл, что мы с тобой договаривались поговорить кое о чем? После того, как выберемся из заварушки в Зэн Секай?

Прежде чем Алан, чьи мысли были заняты Кассией, сообразил, о чем идет речь, Матиас замахал руками и крикнул:

— Да ну тебя, Димитрий, брось! Забудь!

— Мальчишка сказал, что я не мужчина, — рявкнул Димитрий. Его рыжая борода растрепалась, глаза воспаленно блестели, и в целом выглядел он зловеще, как сумасшедший разбойник с большой дороги. — И согласился поговорить позже. Сейчас самое время выяснить отношения, ты не находишь, Алан?

Кассия напряглась.

— Что происходит?

Тэн принялся увещевать Димитрия, но тот не обращал на него внимания, в упор разглядывая Алана. Алан, конечно же, понял, о чем речь. Этот неотесанный Пилигрим вспомнил об их ссоре на веранде дома синоби…

И приспичило же ему разбираться именно сейчас!.. Как некстати!

— Да, я помню, Димитрий, — громко, но спокойно сказал Алан. Его пальцы сами собой нащупали эфес шпаги. Сердце заколотилось быстрее обычного, но не слишком быстро: Димитрия Алан не боялся. — На чем будем драться?

— Ребята, вы что? — растерянно спросила Кассия, переводя взгляд с Димитрия на Алана и обратно.

— У нас мужской разговор, — отмахнулся от нее Димитрий. — Не встревай.

— Алан! — требовательно сказала Кассия.

Алану вспомнились родители. Таким же тоном обращалась к отцу мама, когда хотела от него каких-то решительных действий. “Лео! — говорила мать в таких случаях. — Ну что ты молчишь? Сделай же что-нибудь!” И Лео Аркон послушно делал что-нибудь.

Но в эту минуту Алан не был расположен играть в родителей. Вино разогрело кровь, а Димитрий давно нарывался на серьезный разговор. Фехтовальщик из него был неважный, не чета Алану, которого тренировал Эмиль. Силы у Кагановича сколько угодно, а вот филигранной техникой его методы поединка и не пахнут…

— У нас мужской разговор, — повторил Алан.

Лицо Кассии вытянулось.

— На чем будем драться? — Димитрий хохотнул. — Не на шпагах же ты собрался драться с коллегой? Мы будем сражаться на кулаках, Тварь тебя побери, и до сдачи. Хотя, если хочешь до первой крови или потери сознания, я не против.

Матиас и Тэн уже не пытались отговорить Димитрия. Вопросительно поглядели на Алана. Бородач был в своем праве. В случаях конфликтов внутри каравана Пилигримы либо обращались к лидеру, чтобы рассудил, либо выходили на честный поединок, но не ранее, чем через сутки после ссоры. Чтобы остыли, надо полагать.

— Идет, — сказал Алан с заминкой. Димитрий хищно улыбнулся и сжал огромные волосатые кулачищи.

Посреди пещеры, между костром, горевшим у входа, и дальней стеной очертили круг диаметром в два с половиной метра. Ливень по-прежнему шумел снаружи, погромыхивал гром и посверкивали молнии; если б не скверная погода, поединок организовали бы под открытым небом. Алан снял ремень со шпагой, расстегнул и скинул жилет, чтобы ничто не сковывало движений. Закатал рукава и подтянул панталоны. Димитрий также разоружился, поплевал на ладони и зачем-то причесал пальцами буйную шевелюру.

Бойцы приняли боевые стойки, выставив кулаки тыльной стороной вперед. Ни Алан, ни Димитрий не торопились атаковать, и Матиас с Тэном, изрядно захмелевшие, начали забрасывать драчунов насмешками. Тогда громоздкий Димитрий выбросил вперед левый кулак, тут же шагнул к Алану и ударил правой рукой. Алан каким-то чудом ухитрился уклониться от обоих ударов, отскочив назад и в сторону. Он тоже ударил, но попал по крепкому загривку Димитрия; удар не произвел на противника ни малейшего впечатления. Зато Димитрий быстро развернулся, мелькнул его кулак, и в голове Алана взорвалась целый фейерверк огней. От ослепившей на мгновение боли он потерял ориентацию в пространстве, вслепую, ожидая очередного удара, отскочил на пару шагов, но споткнулся обо что-то и едва не упал.

Где-то совсем рядом заорали Матиас и Тэн. Видимо, они не принимали этот бой за серьезную дуэль и были готовы остановить его сразу же, как только один из бойцов слишком увлечется. Испуганно вскрикнула Кассия. Вот кто еще не привык к варварским развлечениям Пилигримов! А ведь, честно признаться, именно из-за нее и началось это противоборство.

“Подавляющее большинство Пилигримов предпочитает не иметь в составе караванов женщин, — сказал как-то Эмиль Ламар Алану, — особенно красивых. Там, где женщины, мужчины ведут себя, как ослы”.

Чтобы удержать равновесие, Алан присел. Димитрий налетел на него, обрушив поток ударов по голове и плечам. Тот закрывался глухим блоком, потом, когда уставший Димитрий сделал крохотную паузу, обхватил Димитрия под колени и повалил на землю.

Зрители снова завопили. В голосах Матиаса и Тэна звучало осуждение. В кулачном бою борцовские приемы не допускались.

— Нечестно, Алан! — крикнул Тэн. — Кулаком бей-бей, а бороться не смей!

Алан и сам сознавал, что не прав. Он подал руку Димитрию, который поднялся на ноги со зловещей улыбкой. “Ну, я сейчас тебя отделаю!” — читалось на его лице.

Снова приняли стойки. На этот раз Димитрий уверенно попёр в атаку, особо не заботясь о защите. В какой-то момент он совсем открылся.

“Как макивара”, — промелькнуло в голове Алана.

Не успев ничего сообразить, он ударил Димитрия в живот на солнечном выдохе “Х-ха!”. Удар получился слабым, больше похожим на легкое касание костяшками пальцев, да и “солнечный выдох” не вполне удался, однако Димитрий тут же согнулся в три погибели. Пошатнувшись, он рухнул набок и замер в позе эмбриона. Физиономия его побелела, глаза вылезли из орбит.