Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе

Тай положил возле меня стопку вещей, потянулся, собираясь ободряюще погладить по бедру, но увидел кровь и брезгливо одернул руку.

– Мойся, Василиса.

Мужчина поставил у изголовья ведро воды, какое-то треснутое корыто и, увенчав это композицию гнутой жестяной кружкой, удалился.

С трудом села, перед глазами сразу поплыли черно-белые круги.

Ист! Кого мне нужно увидеть?! Бакаира? Да в гробу я его видела в белых тапочках. Зачем ты сталкиваешь меня с магом?

Но ответом мне была тишина.

С трудом приведя себя в порядок, я села на край тюфяка и, обняв жесткую продавленную подушку, задремала.

***

Такая теплая обволакивающая темнота вокруг, будто стоишь с тропическом лесу в глубокой-глубокой пещере, куда не проникает свет ни Солнца, ни Луны. И только такой знакомый шепот, от которого сердце сжимается до боли, и дышать становится всё труднее.

– Где же ты. Где ты, родная моя.

И столько скорби в этих словах. Ему так больно. Так же, как мне. Я чувствую.

И ему страшно. Он готов один выйти против всех. Готов сражаться до последнего. Он не боится ни убить, ни умереть. Но он боится за меня. До крика, до сумасшествия.

И вместе с этими эмоциями приходят и другие образы, ощущения.

Я чувствую, как напряжены его мышцы, как сбиты в кровь костяшки пальцев. Как наполняющий вены адреналин заставляет его лезть всё выше и выше. И он замёрз, но не чувствует холода.

Зато он чувствует слабый отзвук. Мой отзвук в магическом пространстве. Такой тихий. Такой далёкий.

И он старается сконцентрироваться на нём. Всеми силами. Лишь бы не потерять.

Замер.

Дыхание тяжелое, давно сбившееся с ритма.

И в эту короткую передышку я пытаюсь крикнуть ему, но голоса нет.

Пальцы простреливает новой болью, когда он остервенело вцепляется в следующий уступ, подтягивается.

Как же мне хочется успокоить тебя. Быть рядом.

Лера.

Опять остановился. Закрыл глаза и лбом упёрся в заиндевевший камень.

И я представила, как касаюсь его руки своей рукой. Как обручальное кольцо, напитавшееся моим теплом, прислоняется к его холодной коже.

– Вася?
– насторожился ведьмак.
– Вася, - с обветренных губ сорвался вздох облегчения, - Родная моя, любимая, я уже рядом. Я слышу тебя, чувствую.

На лице появилась слабая улыбка.

– Девочка моя, уходи из безмирья. Оно много сил отнимает, а я же чую, как ты слаба. Пару часов. Дай мне всего пару часов, и я до тебя доберусь. И до них доберусь...

Лицо моего полубога исказил звериный оскал.

***

От пронзительного скрипа двери я подпрыгнула. Сна как не бывало.

– Бакаир.

– Тай.

Комнату огласил хлопок. Мужчины пожали друг другу руки.

– Что на этот раз? По тебе не заметно, чтобы требовались мои услуги.

– Это не мне. Это моей... добыче.
– через силу проговорил грубый голос.

Оборотень в дальнем углу лишь фыркнул. Он так и сидел на максимально удаленном от меня расстоянии: так далеко, как только позволяли размеры этой лачужки.

В домике повисла удивлённая тишина.

– Ну, что же, показывай. Сделаю что смогу.

Тай шмыгнул ко мне за печку, поднял на руки и понёс в сторону выхода.

– Сейчас полегчает, птенчик.

– Может лучше было её убить? Ты посмотри, она ж зелёная вся.

Выдвинул предложение стреляющий в мою сторону гневными взглядами оборотень. Гуманист хренов.

– Заткнись, Гатор. Шёл бы ты вообще пока на улицу.

Сгорбившись, и не отрывая от меня пристального взгляда, ликантроп медленно прошёл вдоль стенки и скрылся за дверью. Готова поклясться, будь у него хвост, он был бы поджат. Странная реакция... Ведь до этого он казался более чем спокойным.

– Ему из-за течки неуютно.
– ответил на не заданный вопрос Тай.

Из-за «течки»? Неуютно? Оборотню, вору и убийце, «неуютно»?

О, мне искренне жаль. Это так невежливо с моей стороны смущать его своим присутствием. Я такая навязчивая...

От боли у меня самой уже, кажется, начали прорезаться волчьи клыки и волчий характер.

Посадив меня на лавку, мужчина отодвинулся в сторону, и я увидела мага.

Очень высокий и худой. С чуть вытянутыми чертами лица, он на меня даже не посмотрел.

– Это что, шутка?

– Нет.

– Я не буду этого делать.

– Бак, да ты посмотри на неё. Она же нереальная. Просто фея какая-то. Нимфа. Только у неё эти дни. Ну, Луны. Она потеряла много крови. Это нужно как-то остановить.

– Тебя просветить, каким способом дни Луны останавливаются. Или на примере показать?
– спросил маг, не скрывая своих раздражения и брезгливости.

– Бак.

– Я приходил к тебе за достойную плату на серьёзные дела. То, что ты предлагаешь сейчас, это оскорбление.

– Бакаир, да разуй глаза! Птичка настоящий бриллиант!

– Это последний вызов, на который ты имел право. Я сниму боль и уменьшу кровотечение за тройную плату от стандартной ставки.

– Хорошо. Я всё понял. Действуй.

Маг подошел, и, уткнувшись взглядом в стену, простёр руки. С пальцев посыпались серебристо-белые искры.

– Не зеленые?
– не удержавшись спросила я вслух.

– Она ещё и дура.
– сокрушенно констатировал Бакаир, возводя очи к потолку.

Через полчаса дело было сделано. Так и не посмотрев на меня, маг отвернулся к ожидающему его Таю. Мужчины перекинулись парой слов, и отошли к сундукам, в которых маг начал активно рыться.

– Василиса, на пока выпей.

В руки ткнулась кружка теплого красного вина с травами, и желудок ворчливо потребовал чего-то более значительного. Только вот мозг был с ним не согласен: пить или есть в доме врага? Не думаю, что это хорошая идея. Потому я просто сидела, и грела пальцы о глиняные стенки, так и не сделав ни глотка.

Тай вернулся к магу, посмотрев выбранные им вещи, согласился с такой платой, и протянул на прощание руку. Бакаир же в ответ просто молча развернулся к выходу.