Обе Бездны

Глава пятая — Два вида заботы

— Ну что же, — Инанна прошлась к своему трону и опустилась на него, принимая ту же позу, что некогда любил занимать Герусет — расправив крылья, положив лапы на подлокотники, смотря на пришедшего пронизывающим взглядом. — В Нашаре стало теперь в два раза больше Воплощений.

— И это лишь те, о которых известно тебе, — клацая когтями по плитам дымчатого кристалла, напоминавшим вытесанные тучи, Таймург прохаживался перед троном, хищной птицей не отрывая взгляда от Трона и нынешней его наседки. Кто знает, продержится ли она дольше той или того, кому сейчас подражает — без разницы, заботящийся ли это о благе драконов Аменемхат или авторитарно-тираничный Герусет. Власть сменяется, Тьма вечна.

Инанна сменила позу на свою привычную и единственно удобную на творении Солкара Собирателя Имён — вальяжно пристраиваясь поперёк каменной громады. То ли распутная барышня, то ли жертвенное животное на алтаре — но на морде только усмешка, спорящая с насмешкой Таймурга:

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Империи возводятся и низвергаются, плоть истлевает, на смену дню всегда приходит ночь, а самомнение Тьмы не вмещает сотворённый ею мир. Но ты не Тьма, ты только её огрызок, лишь чуть более особенный, чем остальные Тёмные, да и вообще весь мир, в котором незримо пребывает его Мать как душа и дух всего созданного. Именно. Ты сам открыл мне, что настоящая Тьма — это моя дочь.

— Нет, это твоя дочь — Тьма, — начал было Таймург, несколько сбитый с толку этой неожиданной атакой Инанны. Видимо, прошлые Воплощения слишком распустились, позволив сарам возвысить самомнение. — И я…

— Только не начинай, пожалуйста, — драконица махнула лапой в направление окна. — Если желаешь начинать проповедовать, то устраивайся на работу в Храм Ночи вместо Армы. Тебе там будут рады.

— Инанна, ты ведь желаешь лучшего Нарате? — Таймург остановился и прервал не заботящую его тему. — Если она овладеет всей планетой, ты с этим смиришься и примешь её власть над собой, не станешь спорить с собственным отпрыском? Я слышал, с каким пылом она этим утром свела в одну связку четыре извечно противоборствующих культуры против общего врага извне реальности. Задумайся — подчинить своей воле не только силу Герусет, но и Светлых, и даже Воплощение. Ты подобного не могла добиться.

Дёрнув головой, Инанна оцарапала рогом спинку. Воплощение сам провоцировал конфликт? Мутантке оставалось лишь любоваться своими когтями:

— Чтобы владеть миром, не всегда нужно им править. Иногда достаточно правильной просьбы. А Варлад и Маррут, как примеры абсолютно непримиримых Тёмных и Светлых, даже без моих поручений сделали то, что мне нужно — всего лишь создала им условия для того. А бессловестное подчинение из страха или слепой любви даже Тьме не с руки, иначе бы она не была незрима и всеобъемлюща, а явилась в телесном облике мускулистой клыкастой самки и всех бы поимела… или что нужно твоей госпоже?

— Я тут, — блеснул глазами без зрачков Таймург. — И хватит отрицать это. Ритуалы "добрых святош" не остановили величайшую волю.

— Явился, разделившись на шесть или ещё больше частей? — Инанна пожала плечами. — Что же, если тебе недостаточно одной пасти для того, чтобы заявлять о своей воле, сожалею. Но, возможно, пожив среди нас, ты поймёшь то, что поняли твои прошлые Воплощения.

— Я тоже знаю, о чём ты сейчас думаешь, — завернулся Таймург в крылья, как в плащ. — Почему мы не явились раньше и не отняли Нарату. Именно потому, что Тьме и Мраку нужно было пожить среди вас, в Нарате, и научиться лучше понимать вас как свою составную часть. Именно в самопознании — один из смыслов существования вселенной. Следом идёт удовольствие от воплощения своей воли. И чем выше ты в иерархии, тем больше у тебя для того возможностей, как ты это, несомненно, оценила, пожив и в дождливых грязных лесах, и в роскошных палатах. Поэтому вернусь к вопросу — почему ты мешаешь своей дочери обрести то, что она хочет?

— Потому что вы её не спрашивали, — ухмылка Инанны мгновенно сменилась оскалом. — Не спрашивали, а уже отвечаете за неё и пытаетесь навязать себя. Нарату не тянуло в ваши храмы, значит, ей там не место.

— Ты права. Мне пора покинуть душные стены и проявить свою силу во всём величии!.. Не волнуйся, дочь и твой род в веках прославит, ведь не будь тебя — я избрал бы иного родителя.

— Что же, хорошо, если так, — сдержалась Инанна. — Это всё, что ты хотел мне поведать?

— Это всё, что тебе нужно знать.

Инанна вспомнила, что бесполезно разговаривать с фанатиками и одержимыми маниями, потому прервала Таймурга ударом копыта по ступеньке:

— Я поняла твою позицию. Ты не веришь, что у моей дочери есть своя собственная воля.

— Её ни у кого нет… — виверн так же осознал, что материнские инстинкты затмили разум, поэтому, шипяще-тихо рассмеявшись на прощание, распахнул крылья и взлетел к потолку, распадаясь на едкий дым в его гулких тенях.

Глава шестая — Ненависть в почках набухших томится

Такого же места, как Ликдул, не сыскать в Нашаре. Благодатное и свежее — не столпотворение города и не жуткая чаща, а нечто посередине: аккуратные рощи, чистая вода в мелких ручьях, что изливались в озеро, и ветер, кружащий птичьи трели между партитурных страниц листвы. В таком месте лишь радоваться жизни… если бы, верно, не безвестное проклятие, что отравляло здесь почву — плодородную благодаря перегною множества трупов.

Ликдул был самым братоубийственным поселением Тёмного материка. Ни на обезумивших Тагирионах, ни на отдавшейся навам от безысходности Катайле не остановилась череда предательств и обид. Ныне их жертвой пали Аменемхаты.

Виэнель, белая драконница с редкими чёрными прядями в гриве — цвета Аменемхатов вовсю раскрылись на Варшане, но его сестёр обделили — стояла у стены, прижатая к ней острым лезвием, что держала в лапах Анепут. Эта драконица, напротив, обделена белым цветом — её шерсть была чёрной, с белыми полосами. А вот глаза такие же золотые, и в них так же сверкало негодование.

— Ты пойдёшь со мной, хочешь ты того или нет! Живой или мёртвой!

— Здесь мои друзья, — печально скалясь и прижимая уши, Виэнель через слёзы смотрела на сестру, с которой всегда была близка, но сейчас их внезапно разделила трещина непонимания.

— Ты хотела сказать — любовницы! Это позор… Особенно слышать обо всех мерзостях вашей секты от Воплощения Варлада, а не от тебя, пусть я не раз к тебе прилетала! Поговорим лучше дома. Пьяные извращенки не стоят семьи.

— Эй! — Анепут убрала оружие, и это позволило Виэнель отшатнуться. — Как у тебя только пасть раскрылась такое говорить!

— А разве не так? Мирдал — самый беспутный дракон на свете, и его дом — это пристанище убийц, женоложениц, пьяниц и…

Хлёсткая пощёчина, нанесённая крылом Виэнель, заставила чёрную не только умолкнуть, но и ошарашенно уставится на сестру.

— Я уже не маленькая, и сама знаю, какую жизнь мне избрать! — выкрикнула та. — Ты сама связала свою судьбу с навом, и не тебе меня осуждать!

— Навы бывают разные. Тот, которого прячете вы, не столь добр, как мой Кьлеменетот. А ты укрываешь потомка наших врагов! — не поворачивая головы, Анепут на миг скосила глаза на старые, разваливающиеся без ремонта дома, которые обыскивали драконы Четверицы.

— И своими действиями вы заставите его ненавидеть вас так же, как… — Виэнель прервалась, стоило концу лезвия коснуться её шеи.