Обед в ресторане «Тоска по дому»

— Может, это цыпки, — сказала Дженни.

Она уже ничуть не робела. Казалось, они с Джосайей знакомы всю жизнь. Она провела ногтем по сгибу письма Эзры. Джосайя смотрел то ли на нее, то ли сквозь нее и хрустел пальцами.

— Скорей всего, я наймусь на работу к Эзре, когда он откроет свой ресторан, — сказал Джосайя.

— С чего ты взял? Эзра и не думает открывать свой ресторан.

— Нет, думает.

— Ну зачем ему это? Соберется с силами, поступит в университет и станет учителем.

— Кто это тебе сказал? — спросил Джосайя.

— Мама. Она говорит, у него терпения хватит. Кто знает, может, он даже профессором станет, — сказала Дженни и тотчас засомневалась. — Ты же понимаешь, ресторан — это не на всю жизнь.

— Почему?

Она не знала, что ответить.

— У Эзры будет такой ресторан, куда люди станут приходить просто, как на семейный обед, — объяснил Джосайя. — Он будет готовить каждый день всего лишь одно блюдо и будет сам раскладывать еду по тарелкам, все самое сытное и полезное, как в настоящей домашней кухне.

— Это тебе сам Эзра сказал?

— Совсем как дома.

— Ну, не знаю… А может, люди ходят в ресторан, чтобы забыть о доме?

— Такой ресторан сразу прославится на весь город, — сказал Джосайя.

— Ты его не так понял, — сказала Дженни. — Как ты мог поверить в такую чушь?

И вдруг он без всякого предупреждения стал прежним Джосайей, таким, каким она его помнила. Голова у него дернулась вниз, как у марионетки с оборванными нитками.

— Мне пора, — сказал он.

— Куда ты спешишь?

— Не хочу, чтобы они на меня орали.

И, не попрощавшись, он вприпрыжку побежал в мастерскую. Дженни смотрела ему вслед с таким сожалением, как будто это был сам Эзра. Джосайя так ни разу и не оглянулся.

Коди писал, что его приглашают на переговоры в крупные корпорации. После окончания университета он хотел заняться коммерцией. Эзра сообщал, что может теперь свободно прошагать без отдыха два десятка миль. Перл и Дженни мало-помалу перестали удивляться, что он солдат. В конце концов, он из тех, кто терпеливо и безропотно выполняет свои обязанности. Напрасно Дженни волновалась. Мать тоже немного успокоилась.

— Как видно, все к лучшему, — сказала она. — Служба в армии зачастую идет парням на пользу, у них появляется возможность обдумать все как следует, собраться с мыслями. Вот увидишь, он вернется из армии и поступит в университет. А потом наверняка и сам захочет преподавать.

Дженни ни слова не сказала матери про ресторан.

После того, первого раза она еще дважды навещала Джосайю. После уроков заглядывала в мастерскую, и Джосайя выходил к ней на улицу; он стоял, размахивая руками и глядя куда-то вдаль, и говорил об Эзре.

— Я тоже получил от него письмо. Оно у меня дома. Пишет, их заставляют делать большие переходы.

— По двадцать миль, — уточнила Дженни.

— Да еще в гору.

— Наверное, он здорово окреп.

— Он всегда любил ходить пешком.

Когда Дженни зашла в мастерскую в третий раз, было почти совсем темно. Дженни задержалась на спевке. Джосайя собирался уходить. Он надевал куртку в крупную неяркую темно-синюю и бордовую клетку. Ей вспомнились куртки, которые носят мальчики в начальной школе.

— Этот Том… — Джосайя с ожесточением засунул кулаки в карманы куртки. — И Эдди тоже хорош. — Он быстро зашагал по тротуару. Дженни едва поспевала за ним. — Разговаривать по-человечески не умеют. И думать не желают, каково человеку, и знать не хотят, что чувства у него как и у всех других…

Дженни отстала, решив, что ему лучше побыть одному, но через несколько шагов он остановился и обернулся, поджидая ее.

— Я ведь живой человек? — сказал он, когда она поравнялась с ним. — Разве мне приятно, когда на меня орут? Вот жить бы где-нибудь в лесу, чтоб никто меня не дергал. Кругом тихо-тихо. А я бы разбил палатку, залез бы в спальный мешок…

Он повернулся и зашагал так быстро, что Дженни пришлось бежать за ним.

— Я совсем было решил уволиться, — сказал он.

— Почему же не уволился?

— Маме нужны деньги.

— Ну, ты бы мог найти другую работу.

— Не так это просто.

— Почему?

Джосайя не ответил. Они миновали плохонький ювелирный магазин, булочную, многоквартирный дом с приветливо светящимися в темноте окнами. И вдруг он предложил:

— Может, зайдешь к нам поужинать?

— Что? Нет, не могу.

— Эзра часто у нас ужинал, — сказал он, — пока не стал работать в ресторане, потом он уже не мог уходить по вечерам. Мама всегда рада была поставить на стол еще одну тарелку. В любое время. А вот твоя мама редко его отпускала. Она меня не любит.

— Ну…

— Может, все-таки зайдешь?..

Дженни остановилась и неожиданно для себя сказала:

— С удовольствием.

Джосайя нисколько не удивился (зато сама Дженни была потрясена). Промычав что-то, он помчался дальше. Космы черных волос торчали во все стороны. Он провел ее по узкой улочке, потом по незнакомому переулку.

С фасада дом Джосайи был очень похож на их — стандартный кирпичный дом с небольшим палисадником. Но они подошли с другой стороны, где он имел довольно обшарпанный вид из-за посеревшей деревянной пристройки, оказавшейся холодным тамбуром с потрескавшимся линолеумом на полу. Джосайя остановился, снял куртку, взял у Дженни пальто и повесил его вместе с курткой на крючки возле двери.

— Мама! — крикнул он и повел Дженни на кухню. — У нас к ужину гости, мама!

Миссис Пейсон, маленькая пухленькая женщина в темном, землистого цвета, платье, стояла у плиты. Она напомнила Дженни неприметную бурую птичку. Лицо у нее было круглое, гладкое, лоснящееся. Она взглянула на Дженни и улыбнулась. Джосайя так и не догадался их познакомить, и Дженни представилась:

— Дженни Тулл.

— Вот как! Ты не родня Эзре?

— Я его сестра.

— До чего я люблю этого паренька. — Миссис Пейсон сняла с плиты кастрюлю и поставила ее на стол. — Когда его призвали, я плакала горькими слезами. Джосайя тебе говорил? Просто рыдала. Ведь он был мне как сын. Часто приходил к нам… — Она поставила на стол три прибора, а Джосайя разлил в стаканы молоко. — Никогда не забуду, — продолжала миссис Пейсон, — когда умер отец Джосайи, Эзра пришел и долго сидел у нас. Приготовил нам еду, сварил какао. Я ему говорю: «Эзра, мне неловко, что ты здесь с нами, а не дома со своей семьей». А он отвечает: «Ничего, миссис Пейсон, не беспокойтесь».