Оберон - 24 Часть третья.

– Я здесь! – отозвался я.

– Что ты там делаешь? – удивилась Катя.

– Играю, - сказал я, и снова занялся сбором дороги.

– Когда ты сказал, что впадаешь в детство, я думала, ты так шутишь, - призналась Катя, понаблюдав за моей игрой, - тебя опять надо кормить. Ты не устал? – я отрицательно покачал головой, не отрываясь от занятия. Тогда Катя подошла и взяла меня на руки.

– Как ты исхудал! – сказала Катя, а я удобно устроился у неё на плече, - Тебя бы искупать, весь пропотел. Ты как не против?

– Что, воняю? – спросил я.

– Нет… Как ни странно, приятно пахнешь, не то что тогда, когда оттуда принесла. Чуть не задохнулась.

– Я месяц не мылся. Уже привык, сегодня забыл умыться.

– Ты так хорошо пахнешь, даже жаль смывать.

– Смывай, я соскучился по ванне. Сейчас бы баню. Помнишь, на засеке?

– Ещё бы не помнить! – опять вздохнула Катя, - А больше ничего не помнишь? Неприятного?

Я отрицательно покачал головой:

– Неприятного не помню, помню, что переживал за тебя, когда долго не видел, даже плакал.

– Бедный Тошка! Что же мы с тобой сделали?!

– Спасибо, Катя…

– Тебе – то хорошо, а мне? Ты хоть помнишь, как меня любил?!

– Конечно. Я и сейчас тебя люблю.

– Ладно, Антошка-картошка, люби хоть так, а то «ненавижу»!

– Когда ненавижу, тоже люблю – признался я. Мне было очень уютно на руках у Кати.

Катя отмыла меня от пота, одела в шортики и рубашку поло:

– Алия придёт, неудобно перед ней в одних трусах ходить будет. Займётесь своей игрой.

– Ты их не отпускаешь гулять?

– Я их не только отпускаю, я их гнала, не идут, говорят, без тебя не интересно. Садись за стол, сейчас

покормлю тебя.

Подойдя к окну, я сел за стол, отсюда был виден город и парк. Захотелось в парк, но был ещё слаб для прогулок.

Вошла Катя в сопровождении андроида, который толкал перед собой сервировочный столик.

У меня на столе появился салат, борщ с мясом и сметаной, солянка с мясом, кусок рыбы и какой-то отвар.

– Ого! – сказал я, увидев столько всего.

– Кушай, что не осилишь, я доем, - я с энтузиазмом принялся за еду. Катя спросила между делом:

– Что это была за девочка?

– Мы с ней дружили.

– Ты везде себе найдёшь подруг…, впрочем, чему я удивляюсь? Если бы ты с ней потихоньку делился своим теплом, как с малышами, было бы всё в порядке, но ты потратил столько психической энергии! С той девочкой ещё мальчик был. А он кто тебе?

– Это наш друг, Ильмар. Девочку Рони зовут, - не забывая кушать, рассказывал я, - мы дружили с Рони, Ильмар тоже хотел с ней дружить. Мы с Ильмаром подрались из-за неё, потом подружились.

– С Ильмаром? – засмеялась Катя, ну и как? Здорово он тебя отделал?

– Почему он меня отделал? – удивился я, - Я его победил.

– Ты?! – удивлению Кати не было предела.

– Ты меня успела здорово натренировать, - сказал я, прикончив солянку и потянувшись за рыбой.

– Ты знаешь, я привык к рыбе. И вообще, если бы не грязь, блохи и холод, там не так уж и плохо, как я думал.

Катя засмеялась:

– Неплохо, говоришь? Бедный Тошка, за что, ты-то терпишь такие мучения?

– Кать, сначала, да, я прямо исходил ругательствами, потом притерпелся, меня любили и слушались малыши, я рассказывал там сказки, у меня появилось прозвище, Тони - скальд, после драки я заработал несколько медных монет, которые отдал своему папе, за что папа меня назвал Рагнарсоном.

– То есть, окончательно усыновил? – уточнила Катя.

– Ну да. Ильмар оказался замечательным товарищем, Рони очень доброй девочкой, не то, что Ингрид. Сестра, называется, - надул я губы.

– Не сердись, она больше всех за тебя переживала. Твоя мама, Брунгильда, над отцом хлопотала, Твоя девочка от Ильмара не отходила, или наоборот, а Ингрид сидела возле тебя, не отходя, пока ты не очнулся.

– Ты вылечила папу?

– Вылечила, - ответила Катя, отвернувшись к окну.

Я смотрел на Катю. Она уже выросла. Уже почти настоящая женщина, формы стали округлые, исчезла милая, для меня когда-то, угловатость.

Катя посмотрела на меня, удивилась:

– Что ты так на меня смотришь?

– Как? – не понял я.

– Как взрослый, оценивающе. Всё-таки притворяешься?

– Нет, Катя, я смотрю, как ты быстро выросла, совсем уже взрослая.

– Это, Тошка, твои внутренние часы замедляют ход. Скоро наши десять человеческих лет покажутся тебе одним годом. Ну чего там стоите? Заходите! – повысила Катя голос, и в комнату ворвались Алия и Май. Алия сразу заняла место возле меня, Май сел поближе к Кате.

– Ладно, детки, поиграйте с Антошкой, у меня есть ещё дела, - попрощалась с нами Катя.

Я повёл гостей в свой угол, где показал, что хочу сделать. Ребята с энтузиазмом стали мне помогать, в их ловких руках дорога быстро стала принимать настоящий вид. Появились перекрёстки, многоуровневые развязки, мы начали спорить.

– Ты, Тонька, маленький ещё, не разбираешься в знаках! – горячился Май, когда я утверждал, что знаки должны стоять справа от дороги. Впрочем, некоторые знаки я вообще никогда не видел.

– Что это за летающая тарелка? – спросил я, указывая на голубой знак с белым квадратом, в котором было нарисовано блюдце.

– Сам ты тарелка! – фыркнул Май, - Это стоянка глайдеров!

– А это? – показал я на жёлтый треугольник со змеёй.

– Извилистая дорога! – трясся от смеха мой брат.

Алия недовольно посматривала на брата, потом не выдержала и ткнула его локтем в бок.

– Ой! Ты чего дерёшься? – удивился Май. Алия что-то прошипела, а Май покраснел и извинился передо мной.

– Не извиняйся, Май, - ответил я, - мы не ходим по технологическим Мирам, поэтому я многое не знаю. Да и Миры не все одинаковы.

– Тем более, - покраснел Май, - легко запутаться в разных законах.

– Май, когда ты сердишься на меня, или смеёшься, я чувствую себя дома, - посмотрев на Алию, сказал я.

– Всё равно! – ответила Алия, - Пусть не зазнаётся! А то, чуть что касается техники, сразу задирает свой нос! – Май смущённо улыбнулся, а я сидел, привалившись спиной к кровати, и счастливо улыбался, наконец-то поняв, что вернулся в настоящую, свою, семью.