Оберон - 24. Трилогия

Катя вошла в огромный конус невиданного корабля, и я с ужасом увидел, что корабль стал растворяться. Через минуту посадочная площадка была пуста.

Не веря своим глазам, я смотрел, надеясь, что всё это дурная шутка, и корабль вернётся.

Потом понял, что обманываю себя, сполз по стене на пол, уткнулся лицом в колени, и застыл от горя.

— Тоник, ты чего там сидишь? — услышал я голос Кати. Я поднял голову, ничего не понимая. Катя вопросительно смотрела на меня.

— Ты чего там уселся? — ещё раз спросила она меня.

— Катя? Ты не улетела?

— Куда? Что с тобой, Тоник?

— Я только что проводил тебя, ты же улетела с ними!

— Но я же обещала вернуться? Я вернулась. Так что, вставай, пошли на зарядку!

Глава пятая Что было дальше

Какая там зарядка?! Мне нужна была совсем другая зарядка! Я кинулся к Кате, обнял её, начал целовать всё её прекрасное лицо. Катя сначала пыталась сопротивляться, потом обмякла.

Мы посмотрели друг на друга, улыбнулись, взялись за руки, и побежали в свою каюту.

Несмотря на сильное нетерпение, мы бесились на постели, постепенно освобождаясь от одежды, пытаясь продлить радость…

— Ай! — вскрикнула Катя, — Ну сколько можно?! Тоник, не останавливайся, милый, опять восстановилось…

Ага, остановишь меня!

…Мы ласково, нежно, целовались, я смотрел в Катины огромные глаза, ловя сходство с ангелочками, набирался смелости для разговора.

— Катя! — позвал я.

— Что, Тоничек?

— Кать, ты… ты ведь не та Катя?

— Тоник! Ну что тебе надо?! Посмотри, на шейке, родинка есть?

Я внимательно рассмотрел родинки на точёной шейке подруги.

— Вот, — подставила Катя свою восхитительную грудку, я сразу её поцеловал.

— Да не туда, — под грудкой! — я внимательно осмотрел шрам, прекрасно мне знакомый, тот, что остался от стрелы. Катя старалась от него избавиться, но след так и остался.

Я поцеловал шрамик. Катя перевернулась на живот, показав шрамик под лопаткой.

— Теперь видишь?

— Не совсем! — я снова положил её на спину, прикоснулся губами к мягкому животику:

— А вот здесь? — спустился я к гладкому холмику. Волосики у нас не росли, это было сделано для лучшего контакта со второй кожей.

— Тоник! — вздохнула Катя, — Ну вот что ты такой зануда? Оно тебе надо? Ты ведь мечтал о том, чтобы я была обычной девочкой? Да, мне подарили новое тело, теперь я только твоя. Ты опять недоволен?

Я откинулся на подушку, пару секунд подумал:

— Катя, а с той Катей… э-э, как сказать, чтобы не обидеть?

— Тоник ты не можешь меня обидеть, я настоящая, это я с тобой была, в том теле.

— А где оно, и кто в нём?

— Я и осталась в нём, — пожала плечами Катя. Я подумал, переваривая её слова.

— Ты и там, и тут? Одновременно?

— Тоник, ты тоже находишься сразу в двух местах, и что? Тебе неприятно?

— Как это? — приподнялся я на локте, и заглядывая в чудесные Катины глаза.

— Те сны, что тебе снятся. Это не сны, ты там живёшь, и я с тобой.

— Ты моя сестрёнка?!

— Да, Тоник, там мы близнецы.

— Ну, так нечестно, — откинулся я на подушку.

— Ну почему? Здесь мы муж и жена, там мы маленькие дети, близнецы. По-моему, это просто чудесно!

— Кать, а как же та Катя, она любит меня? Ей же очень плохо, одной?!

— Она не одна. Она с Тоником. С настоящим. Не волнуйся, Тон! У нас есть связь, она будто бы всегда с тобой! — засмеялась Катя, — Просто её миссия не закончена, а настоящий Тоник занят лишь своей археологией и этнографией, ему не до Кати!

— Всё равно, мне жалко её. Мы столько перенесли вместе!

— Ты хочешь завести гарем из Кать? Тебе мало?.. — Катя замолчала, нашла мои губы, и я снова выпал из реальности.

— Катя, ты меня обманываешь насчёт той Кати, — отдышавшись, продолжил я, — разве можно отказаться от такой прелести? — Катя заразительно засмеялась, опять начиная меня целовать во всех местах.

— Ой, Кать, щекотно!

— Ты прав, Тоник! Отказаться от такого невозможно! Иногда ты будешь её посещать, будто бы во сне. Иди сюда…

— Кать, — спросил я, когда немного пришёл в себя. — Вот ты всё рассказываешь про нас. Ты что, всегда это знала?

Катя посмотрела на меня странным взглядом, как на неразумное дитя:

— Тон, ты меня иногда поражаешь своей глупостью.

— Что опять? — покраснел я.

— Ты, когда уходил в Миры, сколько там был? А когда возвращался сюда? Сколько прошло? Вот то-то! Мы возвращались в тот же миг, как ушли! — не стала больше издеваться надо мной Катя, щёлкнув по моему красному от смущения носу, — Всё-то ты врёшь, что был пожилым человеком. Тоник, ты милый глупый ребёнок… Ты только представь: я пробыла в гостях несколько дней, предлагали побыть ещё, но я стала сходить с ума от тоски по тебе, и вернулась, а ты мне устроил допрос! — притворно надулась Катя. Я крепко обнял её, зацеловал:

— Прости меня! Не представляю, как ты выдержала несколько дней? Я за две минуты такое горе перенёс…

— Не поверил мне? Ну и зря!

* * *

Я вышел из нашего с Катей дома, собрался на пробежку. Что делать, если Катя уже на последнем месяце беременности? Мне надо куда-то девать накопившуюся за ночь энергию.

Наш дом стоял недалеко от моря, в предгорьях. Горы были далеко, но я и не стремился в горы, мне хватало того, что они есть. С этой стороны начинался лес, с другой стороны была бескрайняя степь.

В общем, всё так, как я и хотел. А вот лошадей у нас не было. Мы с Катей очень любили лошадей, любили носиться по степи во весь опор, наперегонки, и лошадки любили нас, но пришлось оставить их у Сахов, когда Кате стало нельзя ездить верхом. Боялась не удержаться от соблазна.

Мы с моей Катенькой устроили на Станции, если не медовый месяц, то неделю, точно. Может, и на месяц бы задержались, да пришло сообщение, что прибывает новая партия детей на раскопки, да и Катя сообщила мне новость, что она опять понесла.