Обещана дракону, или Счастье по договору

— Поясните, что вы там делали, — рыкнул он.

Вообще вариант для оправдания, после того, как ГримГайл меня заметил, я придумала только один.

Была неплохая версия, что мне хотелось помочь герцогу одеться, но она оказалась несостоятельной, когда я заметила, что сюртук помят, измазан и отвратительно выглядит. Поэтому, пришлось говорить правду.

— Подслушивала, — с вызовом ответила я. Такой прямотой герцог оказался озадачен. Глаза прищурил, а голосом прямо-таки не своим, спросил:

— Вы считаете это достойным поступком?

Я так не считала, более того, сама не понимала, что на меня нашло. Но признаваться в этом желания не было, поэтому пришлось напустить в голос побольше стали, и очень уверенно сказать:

— А вы на меня не рычите, герцог! В своем будущем доме я могу сидеть где угодно, даже в вашем шкафу!

Духи знают, как ГримГайл сдерживался — пламя в зеленых глазах уже плясало, но в размерах пока не увеличивался. Я бы за такую наглость сама не представляю, что устроила бы.

— Вообще-то, вы утверждали, что никогда не назовете домом это драконье гнездо, — съязвил герцог.

И тут из шкафа донесся какой-то стон. Было не очень понятно — то ли Ханна возмущена моим определением жилища обожаемого ею герцога, то ли чихнула. В любом случае, ГримГайл звук тоже услышал и вопросительно приподнял брови.

— Так вы там еще и не одна сидели!

В первую секунду я онемела, настолько сильным был мой испуг — слишком хорошо мне было известно, что в отличие от меня, Ханну ждет суровое наказание. Вполне возможно, что в скором времени придется подыскивать другую горничную. Поэтому, когда герцог двинулся в стремлении проверить свое утверждение и раскрыть моего сообщника, я заступила ему дорогу и даже раскинула руки.

— Конечно одна! Это, наверное, паучок! — понимая, как глупо выгляжу, я почему-то тараторила еще быстрее. — Незачем туда заглядывать, я жажду обсуждать мою невоспитанность.

— Обязательно обсудим, — заверил герцог, и мягко отодвинув меня с дороги, взялся за дверцу шкафа.

— Бриар! — взвизгнула я, хватая его за локоть. — Мне нужно вам кое-что сказать! ГримГайл громко вздохнул.

— И, наверняка, слышать это «кое-что» при открытой дверце шкафа никак нельзя? — насколько я видела, герцог едва сдерживал смех, но продолжала нести околесицу.

— Совершенно нельзя. Отойдите от шкафа, вам обязательно понравится то, что я скажу.

— Интересно послушать, — ГримГайл повернулся к шкафу спиной и сложил руки на груди. —

Приступайте, леди Лорелла.

А я замешкалась. Нечего мне было сказать, совершенно нечего, кроме того, что вопреки надеждам герцога, с животными общаться у меня не очень получается, но сомневаюсь, что ему это понравится.

Поэтому я опустила ресницы и скромно сказала:

— Я читала о Королевстве эгидов.

— Сомневаюсь, что меня это интересует, — заявил ГримГайл. — Что-то новое по этой теме вы мне вряд ли поведаете, я сам могу преподать вам пару уроков.

— Когда начнем? — не упустила я такую возможность.

— Кто там сидит, Лорелла, — вздохнул ГримГайл.

— Никого, — прошептала я. Как бы я не держалась, глаза застилали беспомощные слезы. Герцог покачал головой.

— Я считаю до трех. Один!

— Никого.

— Два!

— Я же сказала, там пусто.

— Три!

Я зажмурилась, отчаянно моля Духов о том, чтобы Ханна чудесным образом испарилась, и вдруг почувствовала на своей талии руки герцога. Мгновение, и он уже нежно прикоснулся к моим губам своими, сначала неуверенно, а затем, не встречая сопротивления, все настойчивее завоевывая мои уста.

Меня унесло на умопомрачительной волне восторга, которую дарили эти новые неизведанные ощущения. ГримГайл сминал мои губы, не позволяя опомниться и дать отпор. Куда- то исчезли мысли о том, что нахожусь в руках своего врага, человека, которого так долго ненавидела.

Я вся растворилась в своих впечатлениях, поэтому, когда герцог отстранился, светло улыбаясь, в себя пришла не сразу. Но когда очнулась, залилась краской и уперлась в грудь мужчины руками.

— Вы что себе позволяете?!

— Репетирую. Вдруг мама не поверит в наши чувства, — нагло заявил ГримГайл и вновь потянулся к моим губам. — По-моему, требуется генеральный прогон.

Я зашипела и вывернулась из его рук, ругая себя за то, что не сделала этого раньше. Если даже в своих глазах не получалось оправдаться, представляю, что теперь решит герцог. Догадываюсь, что следующим его шагом станет приглашение в постель — этот повеса все поймет извращенно, в соответствии со своим поведением.

— На счет три вы должны были открыть дверь шкафа, а не целовать меня, — сказала я, отходя к окну.

ГримГайл взлохматил рукой свои волосы. Глаза его странно светились, и это довольное выражение лица мне жутко хотелось стереть. Как назло, ни одного подходящего тяжелого предмета поблизости не было.

— Не заметил, чтобы вам не понравилось, — улыбнулся ГримГайл. Мне внезапно подумалось, что ручкой тоже можно неплохо испортить настроение. Особенно, если она попадет в глаз.

— Не заметили? Так я скажу! Мне не понравилось!

— Что ж, тогда, может быть, сделаем работу над ошибками? — шагнул ко мне герцог.

— Обещаю, теперь не подведу.

— ГримГайл, — тихо, но отчетливо произнесла я. — По-моему, вы уже достаточно меня унизили.

Поэтому прошу вас, или откройте этот проклятый шкаф, или выйдите вон, — последние слова я прокричала. Герцог посерьезнел. Сжал зубы и без лишних слов наконец-то кабинет покинул.

Я помогла выбраться из шкафа дрожащей Ханне и выглянула в коридор. ГримГайла не было. Наверное, ждал где-то за углом пока мы удалимся, поэтому, чтобы ненароком с ним не столкнуться (раскрывать инкогнито моей горничной не хотелось) мы скрылись в соседней комнате, оказавшейся хранилищем очередных документов.

— Ты в шкафу что, захрапела что ли? — набросилась я на горничную.

— Простите, миледи, — Ханна стыдливо потупилась. — Сама не знаю, как так получилось — облокотилась на стенку, а она заскрипела. Спасибо, что не выдали герцогу.

— Что уж там, — в комнате не было ни одного стула, поэтому я села прямо на пол и прислонилась спиной к стене. Ноги предательски дрожали, и тот факт, что мое душевное спокойствие поколебал отнюдь не испуг, а поцелуй герцога, ужасно бесил. — Ханна, надеюсь не стоит говорить, что об услышанном в кабинете, лучше молчать?