Обещание вечности
Шрифт:
Клер любила свою работу, и этим утром весьма радовалась этому обстоятельству, потому что дела отвлекали от мыслей о Максе, давая ей хоть какую-то передышку. С той первой встречи в пятницу вечером, он занимал все ее время и все ее мысли, очаровал ее холеной утонченностью и сдержанным чувством юмора, ворвался в ее жизнь так аккуратно и твердо, что даже во сне она не могла полностью забыть о нем. Клер ужасно плохо спала в предыдущую ночь, много раз просыпалась, твердя себе, что не влюбилась, что не должна любить его. Но когда предательские мысли снова и снова вызывали в воображении его образ, и тело начинало бурно реагировать, становясь теплым и тяжелым, Клер начинала пугать эта буря эмоций. Влюбиться в Макса было одновременно и смешно и безрассудно, особенно для женщины, которая всю жизнь превыше всего ценила покой, и никогда больше не собиралась испытать боль безответной любви. Это тем более глупо,
Сэм вызвал ее к себе ближе к обеду, чтобы разобрать письма, и продиктовать еще несколько. Откинувшись на спинку стула, он сложил пальцы домиком и, нахмурившись, глядел на нее поверх них. Клер сидела спокойно и ждала. Сэм недовольно смотрел вовсе не на нее; он блуждал в собственных мыслях и, вероятно, даже не видел ее. Наконец он встряхнулся и поднялся на ноги, немного постанывая, пока разминал затекшие мышцы.
— Такие дни напоминают мне о возрасте, — прорычал он, потирая поясницу.
— Сон за столом напоминает вам о возрасте, — уточнила Клер, и он что-то промычал, соглашаясь.
— До меня дошли кое-какие слухи в конце недели, — сказал Сэм, подошел к окну и посмотрел вниз на крышу своей лаборатории. — Ничего конкретного, но в данном случае я склонен им верить. Некая иностранная компания, кажется, интересуется покупкой наших акций. И мне это не нравится. Очень не нравится.
— Попытка захвата?
— Не исключено. Не замечено никакой активной торговли нашими акциями, никакой внезапной волны спроса или взлета цены, так что слухи, возможно, безосновательны. Однако есть кое-что еще, что меня тревожит. Ходит также информация о новом титановым сплаве, над которым я сейчас работаю. Изможденное морщинами лицо Сэма тревожно напряглось. Они молча уставились друг на друга, оба понимая, что это значит. Сэм разрабатывал сплав, столь превосходящий предшественников по прочности и легкости, что возможности его использования были практически безграничны, почти невероятны, хотя Сэм все еще не был удовлетворен технологией его производства. Пока все находилось в экспериментальной стадии, но безопасность усилили на всех этапах. Хотя Сэм был единственным, кто владел всей информацией, но в силу необходимости, и сотрудники лаборатории, и работники производства были в курсе дела. Слухи как-то просочились, и начали быстро распространяться.
— Это слишком серьезно, — сказала наконец Клер. — Федеральное правительство не позволит иностранной компании получить доступ к этому сплаву.
— Я всегда пытался быть независимым, — размышлял Сэм, снова повернувшись к окну. — Это исследование должно быть засекречено — я знал об этом с самого начала, но я слишком большой индивидуалист, чтобы сделать такую разумную вещь. Я думал, что наша компания слишком мала, чтобы привлечь внимание, и не хотел бороться за официальный допуск к секретным сведениям. Это была ошибка.
— Вы собираетесь сообщить в правительство?
Он провел пальцами по седым волосам.
— Проклятье, ненавижу это! Я не хочу, чтобы именно сейчас что-то отвлекало меня. Возможно …
Сэм — со своей неординарной гениальностью и нетерпимостью к границам и ограничениям — был совершенно непохожим на других человеком. Клер наблюдала за ним, уже зная, каким будет решение. Он, конечно, будет начеку. Сэм не позволит сплаву попасть во враждебные руки, но будет проводить свои исследования в частном порядке максимально долго.
— Любая попытка немедленного захвата, скорее всего, потерпит неудачу. Мы обладаем кое-какой собственностью, стоимость которой быстро растет, но она годами не оценивалась. Покупатели не учли этого.
— Я закажу переоценку недвижимости, — кивнула Клер, делая заметку в блокноте.
— Скажи им, что это срочно; я надеюсь, этого будет достаточно, чтобы обеспечить нам безопасность. Мне просто нужно время, чтобы закончить мои исследования прежде, чем я передам их кому-то.
Он пожал широкими плечами, выглядя утомленным.
— Разработки ведутся уже давно, но некоторое время назад я понял, что мы вплотную подошли к важнейшему открытию. Проклятье, ненавижу эту бюрократическую ерунду, которая все усложняет!
— А я подозреваю, что это не ерунда, вы просто возненавидите любого, кто станет указывать вам, что делать, и неважно — чиновник это или нет.
Он бросил на нее хмурый взгляд, который Клер встретила с абсолютной невозмутимостью, и мгновение спустя угрюмый вид растворился в гримасе одобрения. Это одна из тех вещей, которые она больше всего любила в Сэме — он обладал способностью видеть
правду и принимать ее, даже если она ему очень не нравилась. И неважно, сколько ударов нанесла ему жизнь — он усвоил каждый из них. Он был не только гением, окруженным собственными творческими мечтами, но и хитрым, задиристым уличным бойцом. Сэм никогда не смог бы стать просто наемным служащим, работающим строго с девяти до пяти; бумажная работа и административные решения, какими бы важными они ни были, не интересовали его, и он занимался ими только по обязанности. Его амбиции, да и вся жизнь были сосредоточены на лаборатории.Несмотря на безумное утро, Клер четко ощущала течение времени, которое все быстрее и быстрее приближало обед, когда она снова увидит Макса. Наконец, подошло время перерыва, и, схватив сумочку, Клер бросилась вон из офиса. Ее тело горело, сердце колотилось, пока она пересекала улицу, и девушка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоить себя. Это ничего не значит. Просто встреча друзей за обедом — она не смела поверить, что это может стать чем-то большим.
Макс приподнялся, увидев, как Клер пробирается через лабиринт переполненных столов. Она задыхалась от спешки, и его взгляд на мгновение задержался на губах Клер, приоткрытых из-за быстрого дыхания. Эти губы — полные и мягкие — всколыхнули все его чувства. Макс хотел ощутить их вкус, не ограничивая себя целомудренными, абсолютно не удовлетворяющими его чмоканьями в щеку или лоб. Он мечтал снять с Клер одежду и попробовать ее всю — от макушки до розовых пальчиков ног, он хотел этого с такой безумной жаждой, которая угрожала разорвать в клочки его самообладание. Черт бы ее побрал, он не мог выкинуть ее из своих мыслей, и не осмеливался сделать шаг ей навстречу. Клер настолько своенравна, что снова отдалится, и он не сможет получить нужную информацию. К тому же, у него мало времени, им препятствовали, не зная точно, что именно он вынюхивает, но Энсон уверен, что Бронсон скроет активы, а догадки Энсона Эдвардса всегда были верны. Проблема состояла в том, что, глядя на Клер, Макс напрочь забывал, что бизнес был основной причиной его пребывания в Хьюстоне. Истинные обстоятельства дела наполняли рот горечью — корпоративные интриги, безусловно, важны, но Максу не нравилось, что он вынужден вовлечь во все это Клер, использовать ее. Только преданность Энсону Эдвардсу удерживала его на этой специфической работе, но впервые Макс почувствовал, что его верность начальнику дрогнула. Он не хотел тратить впустую время, собирая информацию. Он мог думать только о том, чтобы схватить Клер в охапку и прижать к себе так сильно, чтобы никогда и ничто больше не стояло между ними. Нестерпимое страстное желание узлом скрутило внутренности, когда Клер, наконец, добралась до стола. Макс встал, чтобы поздороваться, и ему пришлось обуздать собственные потребности, чтобы изобразить привычное дружелюбие, которое она, казалось, предпочитала.
— Тяжелое утро? — спросил он, наклоняясь, чтобы усадить ее и поцеловать в щеку.
Жест был привычным и спокойным. Он, вероятно, целует так каждую женщину при встрече, мучительно подумала Клер, но эта мысль не остановила волну теплоты, охватившую тело.
— Обычное для понедельника. Все было в полном порядке, когда я уехала в пятницу днем, но к началу новой недели все каким-то образом превратилось в хаос.
У стола появилась официантка с меню, и они замолчали, выбирая блюда. Потом заказали еду, и Макс снова повернулся к Клер.
— Я переехал в квартиру сегодня утром.
— Так быстро!
— Но мне всего лишь нужно было перевезти одежду, — удивленно сказал Макс. — Я пополнил запас продуктов, купил новое постельное белье и полотенца…
Официантка принесла кофе, расставляя чашки и блюдца перед ними с привычной сноровкой. «Рили» был известен быстрым обслуживанием, но сегодня официантка превзошла саму себя. Они несколько раз пытались начать беседу, но каждый раз она прерывала их, то подливая кофе, то наполняя водой стаканы. Ресторан был переполнен, шум и непрерывный грохот тарелок и стаканов вынуждал их повышать голос в попытке услышать друг друга.
— Клер! Мистер Бенедикт! Как я рада встретить вас здесь!
Макс вежливо поднялся на ноги, и Клер обернулась, чтобы посмотреть, кто к ним обращается. Оказалось, что это Ли Адкинсон — симпатичная брюнетка с сияющей улыбкой, представительница хьюстонского высшего общества, к которому принадлежала и Клер, когда была миссис Хэлси. Ли была веселой и беззлобной, но они просто знакомые, а не подруги, а после развода Клер почти полностью прервала контакты со всеми старыми знакомыми. Она могла пересчитать по пальцам, сколько раз разговаривала с Ли за прошедшие после развода годы, и вот теперь Ли стоит здесь и улыбается ей, как будто они лучшие подруги. И откуда Ли знает Макса? — задалась она вопросом.