Обещания, которые мы собирались сдержать

Ее рука опускается на бок, губы забавно кривятся. — Ты всегда так враждебно ко мне относишься, Сильви. Я этого не понимаю.

Я сжимаю кулаки по бокам, желая разбить ей лицо. Ее вопиющее отрицание всей этой ситуации выводит из себя. — Ты газлайтишь меня.

Она машет рукой, отвергая мое обвинение. — Вы, молодежь, со своей терминологией. Ты хоть понимаешь, что значит «газлайтинг»?

— Нет, ну вот опять. Как будто я не знаю, о чем говорю. — Я поднимаю подбородок, мои руки все еще стиснуты. Вооруженные и готовые к бою. — Это моя собственность, и тебе нельзя на нее заходить. Я вежливо прошу тебя уйти. Если ты этого не сделаешь, я вызову охрану.

— Охрана разрешила мне войти. У меня был личный пропуск и все такое. — Она наклоняет голову в сторону, рассматривая меня. — Ты заметно дрожишь, Сильви. Ты хорошо себя чувствуешь?

Из меня вырывается рев, не похожий ни на один звук, который я когда — либо издавала раньше. — Почему ты такая?

— Я просто хочу поговорить. — Ее голос смягчается, наполняется заботой. — Пожалуйста. Прошло столько времени. Мне не нравится, что ты отгородилась от меня.

— Я сделала это ради своей защиты.

— От меня? Что я тебе сделала?

— Ты сама знаешь. — Мой голос пронизан мукой, что заставляет ее нахмуриться. — Ты точно знаешь, что ты сделала, хотя и притворяешься, что этого не было. Я не могу продолжать жить так, мама. Я просто не могу.

— Дорогая. — Она делает шаг ко мне, и я автоматически отступаю назад, нуждаясь в расстоянии. — Я беспокоюсь, когда ты так говоришь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь о самоубийстве снова.

Это кажется таким знакомым, что даже жутковато. У нас уже был такой разговор. Она и раньше говорила мне подобные вещи. Посадить семена и заставить меня поверить, что это я хочу покончить со своей жизнью.

Понимая, что попытка заставить ее уйти не сработает, я захлопываю дверь и машу рукой в сторону диванов в гостиной. — Хочешь поговорить? Давай поговорим.

Я устраиваюсь на белом диване, не сводя глаз с нее, пока она сидит на бледно — голубом стуле прямо напротив меня, положив сцепленные руки на колени. Выражение лица у нее приятное, брови приподняты. Как будто она ждет, что я буду рваться к ней, а она сидит как ангел, спокойная и сдержанная.

Это такое дерьмо.

— Я хочу восстановить наши отношения, Сильви, — говорит она, сразу переходя к делу. — Я скучаю по тебе. Увидев тебя на свадьбе, я поняла, насколько мы отдалились друг от друга, и мне… больно. Мы были так близки, пока ты полностью не вычеркнула меня из своей жизни.

Лицемерие в этой женщине реально, клянусь.

Мы смотрим друг на друга, каждый из нас хочет, чтобы другой сломался первым, и, как обычно, это делаю я.

— У нас больше не может быть отношений, мама. Я просто… ты меня пугаешь, — признаюсь я, не желая, чтобы она думала, что я чувствую себя уязвимой.

Внутри меня бурлит гнев, горячий и густой. Она не пугает меня. Не на самом деле. Я просто хочу, чтобы она считала меня слабой.

— Я никогда не причиню тебе боль. Ты ведь знаешь это, правда? — Она сползает на край своего кресла, готовая броситься ко мне, если понадобится.

— Ты уже сделала. — Я поднимаю подбородок и смотрю на нее, вглядываясь в ее черты лица, которые так похожи на мои. Мы очень похожи, моя мама и я. У нас практически одно и то же имя. Она надеялась, что мы будем похожи во всех отношениях, но это не так. Она забывает, что в моих венах течет кровь Ланкастеров, и она доминирует. — Давай выложим все начистоту и поговорим о том, что ты на самом деле сделала. Как ты водила меня ко всем этим врачам и убеждала их, что я больна, хотя на самом деле это было не так. Что именно ты сделала со мной, а? Отравила меня? Подсадила меня на такое количество лекарств, что я едва могла функционировать? Это то, что случилось? Я не могу вспомнить. Вещи из моего прошлого размыты, и я знаю почему. Это все твоя вина.

Я либо хочу забыть, либо то, что она сделала со мной, стерло мою память.

— Следи за тем, что говоришь. Твои обвинения опасны. — Ее выражение лица гладкое, как стекло, но я слышу разочарование в ее словах. Предупреждение в ее тоне.

— Они особенно опасны, потому что они правдивы. — Я снова качаю головой, и снова, когда она пытается заговорить, эффективно затыкая ей рот. — Не пытайтесь отрицать это или спорить со мной. Я знаю правду. Я пережила это. И поэтому я больше не хочу быть рядом с тобой. Ты угроза моей жизни. Ты бы предпочла видеть меня мертвой — или достаточно близкой к этому.

Она смотрит на меня, ее рот открывается и закрывается, как у умирающей рыбы. — Это самое абсурдное, что я когда — либо слышала. Как ты смеешь так говорить, Сильви! Как ты смеешь!

Я смотрю, как она вскакивает на ноги, элегантно направляясь к двери. Она собирается уйти без того, чтобы мне пришлось ее выгонять, а это гораздо проще.

— Я отказываюсь сидеть здесь и позволять тебе говорить мне такие вещи и ожидать, что я просто приму это. — Она останавливается у двери, ее рука лежит на ручке, когда она смотрит на меня через плечо. — Мне всегда было кое-что интересно.

Это все, что она сказала, и, конечно, она знала, что я спрошу, что именно. И я спрашиваю.

— Что ты имеешь в виду?

Ее глаза блестят. — Твой муж. Его смерть стала такой загадкой. Ты как — то к этому причастна?

Настала моя очередь охать. Открывать и закрывать рот, не в силах что-либо сказать. Когда я умолкаю, невозможно отрицать триумф, озаривший глаза моей матери.

— Я так и думала. — Она вздыхает и открывает дверь. — Как жаль. Он был единственным мужчиной, который, как я думала, мог приручить тебя.

Она закрывает за собой дверь, прежде чем я успеваю возразить, и я опускаюсь на диван, глядя в потолок, мое дыхание учащается.

Кто — нибудь еще верит, что я убила Эрла? Его дети делали тонко завуалированные комментарии, которые были подкопами, но они никогда не говорили об этом прямо.

Никто никогда не говорил. До моей матери.

Ведь это правда.

Глава 10

Спенсер

Я сижу за столом в своем офисе в компании Donato Enterprises, когда раздается стук в дверь. Прежде чем я успеваю спросить, кто это, или поинтересоваться, почему мой помощник не позвонил с предупреждением, дверь распахивается, и внутрь врывается Уит Ланкастер, нетерпеливый, как всегда.

Он останавливается посреди моего кабинета, упираясь руками в бедра и рассматривая интерьер. Я сижу за большим письменным столом, который раньше принадлежал моему отцу. Пока он не купил себе стол побольше, чтобы сидеть за ним, а старый отдал мне.

Уит ухмыляется. — Какого хрена, Спенс? Кто ты теперь?

Я захлопываю ноутбук и откидываюсь в кресле, размышляя о нем. — Пока ты путешествовал по миру в течение медового месяца, некоторым из нас приходится работать, чтобы заработать на жизнь.