Обещаю тебя забыть

— Кать, я тебе не враг. Не нужно возводить стену там, где должно быть свободное пространство.

— Угу. Именно поэтому ты начинаешь с угроз! — вырывается обиженно.

— Я не хотел. — И, чуть помолчав, добавляет: — Прости.

Я ведусь. На его слова, на тембр голоса, на раскаяние, звучащее в словах. Меня немного отпускает. Иллюзия того, что Горов не такой уж и монстр, каким рисует его обиженное эго, продолжает медленно, но верно завоевывать мое доверие.

— Стас, — прошу уже не таким резким тоном. — Зачем ты появился? Зачем вообще все это? Оставь меня и сына в покое. Не ломай нам жизнь, пожалуйста!

Горов медлит с ответом. Мне кажется, ему нравится нанизывать мои нервы на тонкие шпажки. Он словно издевается, давая мне время накрутить себя, придумать бог знает сколько вариантов, начиная от самых простых и заканчивая самыми извращенными, а уже после устало выдыхает:

— Кать, не надо играть на моей совести. Рома — мой сын тоже. И я имею право участвовать в его жизни. Как бы ты себя чувствовала, окажись на моем месте? Узнай, что у тебя есть ребенок, существование которого от тебя скрывали больше четырех лет? Лишили права выбора принять или отказаться от факта его рождения. Отозвалась бы на просьбу забыть и оставить его в покое? Знать, что где-то растет твой родной сын, которому нужна твоя любовь и поддержка, а ты не можешь их ему дать? Не потому, что отказалась, а по причине того, что этого не хочет второй родитель? Скажи, ты бы согласилась?

Он всегда знал, куда бить. Знал и пользовался этим. Его слова режут без ножа, стоит мне только на мгновение представить подобную ситуацию. Проникают в самое сердце.

Удивительно, но я никогда не смотрела на все вышесказанное его глазами. Я судила с точки зрения морали, руководствовалась интересами и чувствами Ромки, но никак не Стаса. А сейчас, после всех этих вопросов, внезапно увидела совсем другую картину. И она мне очень не нравится.

— Ты бы хотела, чтобы твоего сына воспитывала другая женщина? Не родная. Учила жизни, помогала. Как думаешь, она смогла бы любить его так же, как это делала бы ты? — добивает последним аргументом, и я не выдерживаю:

— Хватит, Горов! Прекрати!

— Не нравится?

Да, не нравится! Признавать свои ошибки всегда неприятно.

— Я поняла тебя.

— Вот и замечательно. Больше, надеюсь, мы к этому не вернемся. А теперь к пункту "чего я хочу". На самом деле ничего такого, что могло бы навредить тебе или уж тем более ребенку. Я всего лишь надеюсь, что тоже буду участвовать в его жизни. Как отец. Я имею на это право. И то, что меня не было рядом все эти годы, не моя вина. Не мой выбор, ты это знаешь. Кстати, какую легенду ты сочинила ему про папу? Я умер? Я летчик? Полярник? Негодяй?

— Никакую, — буркаю еле слышно.

Это действительно правда. На удивление, Ромка никогда не задавал мне вопросов про отца. Не спрашивал, где он, почему его нет рядом, есть ли он у него вообще. Возможно, потому, что сынишка не так давно начал разговаривать. Всего год назад. А может, просто принял тот факт, что у кого-то папа есть, а у кого-то нет. И он из вторых.

В любом случае вопросы об отце у сына пока не возникали. Может, время не подошло, а может, еще что. Я была рада, что он не интересуется, и сама не заводила разговоров об этом.

Да, рано или поздно Рома все равно бы потребовал объяснений, не сейчас — так в школе, но я предпочитала об этом не думать. Как страус: голову в песок — и вроде нет проблемы.

— То есть я могу появиться хоть завтра со словами "здравствуй, сынок" — и он не удивится?

— Я не знаю. Но я ему ничего о тебе не говорила. Ни хорошего, ни плохого.

— Ну и отлично, — резюмирует Стас.

А я понимаю, что сейчас услышу то, зачем он, собственно, звонит. И не ошибаюсь.

— Я хочу, чтобы вы приехали сюда, ко мне. Возможности вырваться самому пока нет.

При словосочетании "ко мне" в груди что-то ёкает. В ту квартиру, где мы с ним жили раньше? Где я была счастлива, наивно радовалась, что встретила своего суженого, где мы столько времени проводили вместе?! Где все пропитано духом прошлого?

— Зачем?

— Познакомиться с сыном. По-человечески.

— Я не могу, — вылетает прежде, чем я успеваю подумать.

Я не хочу. Я не поеду! Я не вернусь туда, откуда уехала с разбитым сердцем. Чтобы снова пережить все то, что так тщательно старалась забыть все эти годы?!

— Можешь. Билеты я тебе закажу.

— Стас! Нет! Я работаю и…

— Ты не работаешь! — заставляет умолкнуть на полуслове его властный тон. — Не нужно врать, Катя. Я в курсе твоих проблем.

Ах вот оно что! В курсе! Уверенность в том, что это именно Стас приложил руку к моему увольнению, крепнет с каждой секундой.

— И компания, куда мне порекомендовали устроиться, тоже твоя, правильно? — цежу сквозь зубы.

— Какая компания, не понял?

— Не притворяйся, Горов! Это ты попросил Касатика, чтобы тот разыграл спектакль с моим последующим увольнением?!

— Кого попросил? Какой спектакль? Ты о чем? — удивленно переспрашивает Стас.

То, что Горов не знает прозвище, которое мы с девчонками дали мэру, у меня как-то вылетает из головы.

— Ну да, конечно. Ты здесь ни при чем. Абсолютно!

Он пропускает мой сарказм мимо ушей, не удосуживаясь даже ответить. Снова возвращается к интересующей его теме:

— В пятницу вечером вылет. Возьми только самое необходимое, все остальное можно купить здесь.

— Я не поеду!

— Поедешь.

— Нет.

— Да.

— Нет!

Тяжелый вздох в трубке и долгая пауза. Не знаю, как у Горова это получается, но уже спустя минуту я начинаю чувствовать себя капризной девчонкой.

— Всего на пару дней, Кать. Пожалуйста, — наконец "оживает" мой собеседник на том конце связи.

— Я не хочу ехать к тебе.

— Не вопрос, — тут же с готовностью отзывается Стас, понимая, о чем я. — Я сниму для вас квартиру или дом. Еще что-то?

Я в задумчивости кусаю губы. Можно и дальше упрямиться, показывать характер и не идти на контакт. Только что мне это даст? Я еще больше настрою Горова против себя, а тягаться с ним, если он решит действовать против меня, мне не под силу. Может, и правда лучше попробовать договориться? По крайней мере, пока. Пока он готов и сам предлагает мировую.

— Стас, пообещай мне, пожалуйста, что ты никогда, ни при каких обстоятельствах не отнимешь у меня Ромку. Что не лишишь меня сына.

— Обещаю.

— Хорошо, — сдаюсь окончательно. — Мы приедем.

Глава 28

— Не нравится мне это, — кусаю до боли губы, когда в очередной раз не дозваниваюсь до бабы Маши.

Ее телефон выключен или вне зоны действия сети. Один раз может такое быть, два, ну полдня, но она уже вторые сутки не отвечает. Это ненормально.