Обещаю тебя забыть

А после того, как Катя со своим дурацким упрямством бросила: "Между нами ничего быть не может", — меня и вовсе переклинило.

— Может, малыш. И ты это знаешь. — Тесню ее вглубь беседки.

Разговор вышел тяжелым, и я по глазам Андреевой вижу, что она хочет сбежать. Опять спрятаться в своей раковине и никого не пускать туда. Закрыться, отгородиться. Но это там, у себя, она могла проворачивать такие финты, а тут уже не выйдет, милая. Не в этот раз. Не на моей территории. Не тогда, когда мы оба поняли, что между нами все возможно.

— Нет! — твердит она принципиально.

Но сейчас ее отказ вместо того, чтобы остановить, распаляет меня еще больше.

— Хочешь, я тебе это докажу? Прямо здесь и сейчас?

Улыбаюсь в предвкушении.

— Стас, прекрати!

Я подхожу вплотную. За ней деревянные столбы-опоры беседки. Бежать некуда.

— Боишься? — шепчу, наклоняясь.

Нет, я еще не тронул ее — руки держу в карманах, хотя мне отчаянно хочется обнять Катю, — но уже понимаю, что выдержка мне изменяет. Долго я так не продержусь.

Я хочу ее здесь и сейчас. Хочу много. В разных позах. Хочу сильно, быстро, глубоко. Хочу неторопливо, ласково и тягуче. Хочу по-всякому. Хочу надолго. Хочу навсегда. Особенно сейчас, когда вижу, как ее ведет, когда я нежно касаюсь пальцем ее подбородка и слегка приподнимаю его.

Мы замираем на несколько секунд. Ночь, тишина, тяжелое дыхание. Катя настолько близко, что я чувствую запах ванильного печенья от ее губ.

Как же я скучал по ней. По моей сладкой девочке. По ее энергетике, по тому отклику моего тела, который умеет вызвать во мне только эта женщина.

Откуда-то изнутри поднимается горячая волна. Растет, ширится в груди, устремляется в пах. Сдерживать себя становится нереально. Я слишком долго ждал этого момента, чтобы медлить.

Катя сейчас нужна мне как воздух. Как глоток воды умирающему от жажды. Напряжение в паху достигает таких размеров, что контроль летит ко всем чертям.

Наклоняюсь, чтобы накрыть ее рот поцелуем, но Андреева выставляет руки ладонями вперед, упираясь ими мне в грудь. Пытаясь остановить.

Только минуты, когда я еще мог послушать ее, упущены. Тестостерон превысил максимально допустимое значение в крови, и сейчас вряд ли что-то способно удержать меня.

Перехватываю ее ладони у запястий и резко дергаю вверх. Фиксирую одной рукой, другой обхватывая затылок.

— Стас, — умоляюще успевает выдохнуть Катя прежде, чем я набрасываюсь на нее с поцелуем.

Жадным, требовательным, грубым. Клеймящим. Доказывающим то, что она и так знает, хоть и пытается отрицать.

Андреева непроизвольно выгибается. Стонет мне в рот. Даже норовит вырваться первые секунды, но это еще больше подхлестывает меня действовать решительно. Я усиливаю напор и уже спустя минуту добиваюсь своего — она сдается. Обнимает руками за шею и начинает отвечать на поцелуй.

Все запреты летят к чертям. Между нами рушится стена обид и недопониманий, мы снова одержимы друг другом, как прежде. Вздохи, стоны, горячие губы, жадные руки, желание закончить побыстрее и в то же время растянуть это болезненное удовольствие подольше.

Я одним движением стаскиваю с Кати тонкий халатик. Под ним нет бюстгальтера, что не может не радовать. Провожу языком влажную дорожку по шее, прикусываю нежную кожу на ключице и втягиваю в рот упругую горошину соска. Катя сдавленно шипит, но не вырывается. Наоборот, запускает пальцы в мою шевелюру, словно умоляя не останавливаться.

Грудь у Андреевой за время нашей разлуки стала еще больше, красивее. Я ласкаю языком вначале одну, потом другую, сжимаю их в ладонях, прокручивая между пальцев вершинки. Чистый кайф.

Пах тут же реагирует, наливаясь каменной тяжестью, требуя развязки. Краем сознания я понимаю, что стоит мне только войти в мою девочку — я кончу, а хотелось бы, чтобы это дело завершилось не только моим удовольствием. Мне крайне важно, чтобы Катя тоже получила оргазм.

Запускаю руку в ее трусики. Сдвигаю кружево в сторону и нащупываю клитор.

Там уже все влажно и горячо. Готово для меня. И осознание этого рвет крышу.

— Моя сладкая девочка, — шепчу ей в рот, одновременно подушечками пальцев растирая влагу по нижним губкам. — Такая мокрая для меня.

Катя цепляется за мои плечи, пытаясь свести колени. Дышит рвано. Глаза закатываются от удовольствия, ноги перестают держать ее. Я чувствую, как она то напрягается, то слабеет, отчаянно стараясь поймать приближающуюся волну экстаза.

— Ста… ас, — выдыхает томно, насаживаясь сильнее на мою руку. — Пожалуйста…

— Сейчас, моя хорошая. — Целую исступленно. — Еще немного.

Мой язык повторяет почти те же движения, что и пальцы, только с ее ртом. Я сам на взводе. Кажется, войду в нее и взорвусь, не успев даже начать. Мне все еще не верится, что это правда. Что я не проснусь с каменным стояком один в пустой кровати и с жутким разочарованием. Что Катя живая, настоящая. Что она рядом.

Нужно немного остыть. Прийти в себя перед основным действием, но как, если градус нашего безумия давно перевалил за критический?!

Андреева двигается ко мне ближе, толкается вперед, стонет, пока я ласкаю ее пальцами. Смазки так много, что она уже буквально хлюпает, заводя меня еще больше.

— Пожалуйста, Стас, сделай это! — заплетающимся языком просит Катя.

— Что это?

Я хочу слышать ее ответ, хочу, чтобы она озвучила свое желание.

— Трахни меня уже! — закусывая губы, откидывает голову назад.

И ее слова убивают последние крохи выдержки. Если до этого я думал довести Катю до пика пальцами, а после войти самому, то последняя фраза окончательно срывает тормоза.

Подхватываю ее, усаживая на стол, раздвигаю ноги. Одним движением спускаю штаны с боксерами до колен и мощным толчком заполняю ее собой. Буквально натягиваю на себя.

Катя морщится, упираясь мне в плечи. Идиот, твою мать! Понимаю, что поспешил, сделав ей больно. Она узкая, как девственница. Когда у нее в последний раз был секс?

Матерюсь про себя, чтобы не взорваться в первую же секунду, целую нежно, а после начинаю медленно двигаться. Очень медленно. Давая ей возможность привыкнуть ко мне. Взад-вперед, нежное касание языка ее губ. Снова скольжение туда и обратно, еще поцелуй.