Обезглавленное древо. Книга вторая. Джори

Отец и сын не поздоровались и не пожелали друг другу доброго утра. Но это отнюдь не означало, что они в ссоре. Просто утро не сулило ничего доброго – по крайней мере, им. А всё из-за листа бумаги, лежавшего на столе между разнокалиберных стеклянных сосудов, пустых и полных.

Айк ощутил вязкую пустоту в груди. Он знал почти наверняка, что приказ будет, но всё-таки надеялся… как всегда, напрасно.

– Клеймение, – не отрываясь от своего занятия, произнес Эдвард, —ты справишься.

Айк кивнул и сунул приказ за отворот куртки. Подождал, в надежде, что отец что-нибудь добавит, но он молчал. Айк тихонько вздохнул и пошел собираться.

Обычно клеймением – татуировкой или раскаленным железом – и изгнанием из города наказывали за повторное воровство. Во Вьене, где должен был стать Свершителем Айк, предпочитали раскаленное железо. Когда Айк наблюдал клеймение в первый раз, его вывернуло наизнанку от запаха горелой плоти, но деваться было некуда, пришлось освоить эту ужасную процедуру. Прошло три года, а он по-прежнему испытывал дурноту при одной мысли о предстоящем клеймении.

«Не думай об этом, не думай и всё», уговаривал он себя, спускаясь по лестнице с котомкой в руках. Натянул сапоги, накинул плащ. Солнце пригревало, но Айку казалось, что в плаще он выглядит внушительнее.

Этой весной он достиг пятнадцатилетия и по закону был уже взрослый, но сам себя взрослым не чувствовал. Особенно когда отец отправлял его выполнять приказ в одиночку.

По нежно-голубому небу плыли кучевые облака с белыми спинками и серыми подбрюшьями; в кронах деревьев оглушительно гомонили птицы. Айк невольно улыбнулся, но вспомнил, что ему предстоит, и улыбка увяла.

Он вышел на главную улицу, и на него снова обрушился слитный гул сотен голосов, скрип колес, хохот, крики и брань. К счастью, горожане, завидев массивную, облаченную во все черное фигуру, поспешно расступались, чтобы край плаща ненароком не коснулся их. Поначалу Айка это коробило, но на самом деле так было даже удобнее – можно быстро дойти, куда нужно. Что же до остального… если бы закон и не запрещал Свершителям общаться с обычными людьми, о чем, скажите на милость, он говорил бы с ними?

Айк обогнул здание магистрата с правой стороны; здесь притулилось небольшое каменное строение с решетками на окнах.

Население города составляло около десяти тысяч человек; ещё столько же, вероятно, проживало в окрестных деревнях, но тюрьму расширять не собирались, обходились тем, что есть. Магистрат настаивал, чтобы приказы о наказаниях исполнялись как можно скорее – провинившиеся получали своё и отправлялись восвояси.

Айк перевесил котомку на другое плечо и начал дубасить кулаком в дверь. Охрана, наверняка, ещё десятый сон досматривала, да и наплевать. Он хотел побыстрее с этим покончить.

Наконец за дверью послышались запинающиеся шаги, и в такт им сонным голосом выдавались ругательства. Из них складывался смысл, что солнце едва встало, все добрые люди ещё спят – так какого же нужно?

Смотровое окошечко, забранное толстой решеткой, с лязгом открылось, и ругательства стихли, как по волшебству. Айк был только помощником Свершителя, но тюремная братия трепетала перед ним ничуть не меньше, чем перед Эдвардом. В глубине души он даже находил это забавным. Было невозможно удержаться и не подразнить немного оробевших служак.

Когда дверь распахнулась, он, сдвинув брови, шагнул через порог и окинул молодого охранника таким свирепым взглядом, что тот попятился.

– Всё готово? – холодно произнес Айк, стараясь, чтобы голос звучал низко и угрожающе. При его от природы глубоком тоне это не составляло труда.

Охранник был действительно очень юн, может, ровесник Айку, в нелепой, великоватой стеганой куртке и при мече.

– Боюсь, ещё рано, господин, – пробормотал он, – но мы… приказ позволите?

Айк величественным жестом достал из-за отворота куртки бумагу и развернул её. Юнец, подслеповато щурясь, прочел – в руки, естественно брать не стал – и глаза его слегка оживились.

– А, это насчет Хораса! Сию же минуточку устроим!

– Поживее, я не собираюсь сидеть здесь весь день, – надменно произнес Айк, скидывая котомку и плащ.

Охранник отпрыгнул в сторону и поспешно засеменил в глубь тюрьмы. Айк с усмешкой прошел в комнату для исполнения наказаний.

Убожество тесной комнатки с низким, черным от копоти потолком было давно знакомо и привычно. А вот к грязи привыкнуть не удавалось – с момента постройки здания здесь, похоже, не убирались ни разу. Иногда Айк думал, что бы сказали охранники, если бы он явился сюда с ведром воды и тряпкой, и отмыл всё до блеска. Но это слишком сильно подорвало бы его авторитет Свершителя, так что приходилось терпеть.

Он закрепил металлическую палочку с клеймом на каминной решетке. На звук открывшейся двери не обернулся – так и стоял, скрестив руки на груди и глядя на огонь. За спиной возились и сопели.

– Полегче, полегче, милейшие! – произнес вдруг высокий, насмешливый голос. – Подняли ни свет ни заря и таскаете, как мешок с картошкой!

– Поговори ещё! – грубо произнес один из охранников. Звякнули пряжки – приговоренного пристегивали к массивному стулу. Но он не унимался.

– Нет, в самом деле! Я обожаю жареное, но на голодный желудок меня тошнит от этого запаха. Эй, парень, может, дашь сначала пожрать?

Айк обернулся, не веря, что обращаются к нему, но это было так.

Перед ним, накрепко привязанный ремнями за запястья и лодыжки, сидел худощавый, немолодой уже человек. Точнее, в первый момент Айку показалось, что он немолод, потому что темные, спутанные волосы прорезала седина. Но он поднял голову, в свете пламени сверкнули живые черные глаза и беззаботная ухмылка, и стало очевидно – седина скорее следствие бурной жизни, чем возраста.

Айк не мог общаться с людьми, но обладал прекрасной памятью на лица. И готов был поклясться, что никогда прежде не видел этого субъекта, даже в базарные дни.

Да и одет он был странно. Деревенские обычно носили холщовые штаны и рубашки, меховые или кожаные жилеты. Куртка и кожаные штаны незнакомца говорили о принадлежности к горожанам, но такого покроя Айк никогда не видел. Одежда грязная, но не сильно поношенная; похоже, незнакомца просто пару раз уронили в лужу при поимке.

Айк вздрогнул – он понял, что стоит и разглядывает заключенного в упор. А тот, склонив голову набок, точно любопытная птица, в свою очередь изучал Айка внимательным взглядом. Вдруг губы его скривились.

– Я смотрю, в Свершители нынче детей нанимают! – с отвращением заметил он. – Последние времена настали! Ты вообще представляешь, во что ввязался, малявка?

Под этим смелым, блестящим взглядом Айк смешался, но сразу овладел собой.

– Оставьте нас! – резко бросил он обалдевшим охранникам. Они исчезли в мгновение ока, словно их ветром сдуло.

Незнакомец улыбнулся.

– Нет, я ошибся, ты не сам в это ввязался. Тебя заставили… о, я понял! Ты – сын Свершителя, верно?

Айк проверил клеймо – оно чуть заметно светилось красным. Надо ещё немного подождать. Заткнется наконец этот болтун или нет? Вот странная птица!