Обезьяний рефлекс

— Письмо из ящика взяли?

— Вчера его уже не было. Очевидно, Ольга и взяла, и только потом я положил свою записку. Вот жду, точнее ждал, когда она вернется.

— Путаная картинка. Попробуем восстановить личности. У меня с собой компьютер. Посмотрим фотографии, и кого-то на них вы узнаете. А потом ты мне расскажешь, куда ты дел кольцо с бриллиантом.

— В баночке с кремом лежит. Кольцо непригодно. Продать можно только камень. На кольце гравировка. Для вас она будет иметь интерес. Для меня уже ничего.

Люба принесла крем, в котором было утоплено кольцо, но бриллианта в нем не было, только оправа.

— Это ты сперла камень? — рассвирепел парень, глядя на девушку.

— Сам спер, придурок! Я понятия не имела ни о каком кольце. А кремом этим не пользуюсь. Он для загара. Я беру его в поездки на море. Зачем он мне нужен в Москве. Ты прятал, ты и отвечай.

— Черт! Я понятия не имею, где камень. Огромный бриллиант. Ему цены нет. Старинный. Сейчас такую огранку не делают. Ручная работа. Восемнадцатый век. Я видел такие только в коронах.

— Кто же его мог взять? — с насмешкой спросил Марецкий.

— Ума не приложу.

— Кроме тебя, никто не знал, где оно лежит. Я думаю, что при обыске его не нашли бы даже наши специалисты.

— Ваши спецы — дети. Настоящий вор все найдет.

— Когда же, если вы не выходили из дома?

— Выходили. Ездили с Любкой по магазинам. Она покупала мне шмотки. Надеть нечего. Вела себя смирно. Я стал ей доверять.

— Ладно. О бриллианте забудем. Это не самое важное. Мы не кражу расследуем, а убийство.

— Я мог бы вам и не говорить о кольце. Зачем же мне врать. Я сам раскололся.

— Это и странно. Всю жизнь мечтал о достойном куше, грабил ювелирные магазины, а тут раскололся. Мог бы и умолчать о кольце.

— Я не мокрушник. Грабить одно, а убийство другое. Мне не нужны кровавые кольца. Бес попутал. Не мог устоять при виде такой красоты. Даже о трупе забыл. О том, с кого снимал кольцо. Я вам о нем ничего не сказал бы. У вас нет доказательств. Но я не хочу, чтобы на меня мокруху вешали. На беглого что угодно можно повесить.

— Хорошо, Семен. Оставим историю с бриллиантом в покое. Такие камни не исчезают бесследно. В свое время он всплывет на поверхность. Тогда о нем и вспомним. Давай-ка глянем на оправу. Симпатичное колечко.

Его вымыли, и Марецкий разглядел гравировку.

«Любимой Олечке от Гены».

— Уликой оно стать не может. Ген на свете много, — с усмешкой сказал Марецкий.

— Еще как может, — поправил его Баркасов. — Колечко заказное. А ювелиров, способных делать такую красоту, раз-два и обчелся. И бриллиантов таких размеров на рынок попадают единицы. Якутский камешек. Стоит серьезных денег. Кольцо свежее. Сделано недавно, а камню лет сто, если не больше. Сейчас такую огранку не делают. Ручная работа. Так что камешек с историей. И я не удивлюсь, если мне скажут, будто его из короны императрицы Екатерины выковыряли.

— Ты что, ювелир?

— Был им, пока у меня изумруды заказчика не выкрали Пришлось самому их добывать, чтобы расплатиться. А потом уже не мог остановиться. Я как увидел этот камень на руке Ольги, про все на свете забыл. Бриллианты — как бацилла. Заболел — не вылечишься.

— Пусть так. Но как я оформлю кольцо? Изъятие?

— Зачем. Вы же были в квартире Ольги? Устройте в квартире обыск с понятыми, а кольцо можете хоть сейчас под кровать бросить. Найдут.

— Головастый парень. А поначалу под блатного косил. Но если, как вы утверждаете, Ольга жива, то на каком основании делать у нее обыск?

— Мы видели ее живой на следующее утро.

— И не только вы.

— Но если милиция занимается ею, то, значит, не все так гладко. Вы просили доказать мою непричастность к ее убийству. Сделал, что мог. Но с четверга прошло трое суток. Ольги нет. И, что удивительно, ее никто не ищет. Куда делся хахаль на «Бентли», где его шестерки? Где телохранитель на «девятке»?

— Может, она с ним на Карибы махнула? — предположила Люба.

— Давайте глянем на фотографии.

Марецкий достал ноутбук из дипломата, пересадил связанного парня на стул.

— Судя по всему, память у тебя неплохая, ювелир. Смотри внимательно. И ты, Люба, присаживайся. Нашли мы одно гнездышко, где вся эта братия собирается.

Марецкий начал пролистывать фотографии.

За час были опознаны сыщик Афанасий Панарин, Ольга, Некрасов и очкарик, о котором Марецкий слышал впервые. Жену Некрасова никто не узнал. Внимание было обращено на девушку, сидящую за стойкой в темных очках. Она о чем-то разговаривала с барменом. Точнее, слушала его, попивая коктейль. Снимок сделан в четверг, когда в «Приюте» собралась вся компания, кроме Некрасова и Ольги.

— Почему ты обратил на нее внимание? — спросил Марецкий.

— Сам не знаю, но мне кажется, я ее видел. Где, когда, не знаю. Но видел. Ручаюсь.

— Мне она тоже знакома, — подтвердила Люба.

— Может быть, это ее вы видели в машине?

— Черт ее знает. Нет, конкретно вспомнить не могу.

— Ладно. Оставили ее в покое. Напрягаться бесполезно. Сама всплывет в памяти в неожиданный момент. Так часто бывает. Ну, а эта женщина не могла сидеть за рулем?

Марецкий вернулся назад и показал снимок жены Некрасова, мило болтающей с подругой. Обе получились в профиль, сидя за столиком лицом друг к другу.

Баркасов долго всматривался в лица женщин, потом указал пальцем на подругу Василисы.

— Она. На восемьдесят процентов. Она сидела в машине и поехала следом за теми, кто увозил Ольгу. Гарантии дать не могу, но из всех, кого вы показали, она подходит больше всех.

— Хорошо. Еще вопрос. Почему ты обратил внимание на валявшуюся на ковре бутылку рядом с телом Ольги?

— Потому что она была испачкана кровью.

— Ладно, парень. На сегодня хватит. Пора тебе переезжать на Петровку. Сдам тебя дежурному, там напишешь явку с повинной. А я постараюсь сделать так, чтобы до конца следствия тебя никуда не переправляли.

— Ваша взяла, как принято говорить в кино. Только вам не надо со мной связываться Я зайду в отделение милиции на станции метро и оформлю явку с повинной. А вы проконтролируете процесс моего перевода в каталажку.

— Согласен. Содействие тебе зачтется на суде. Я позабочусь. А с тобой, Люба, мы еще увидимся. Не вздумай от меня прятаться

— В свидетели не пойду. Знаете, что он со мной сделает…

— О нем мы поговорим потом. Ведь твой благодетель работает в той же фирме, что и Ольгин. Так?