Обгоняя время

В доме холодно, ведь на улице всего плюс десять, максимум, и я первым делом топлю печку. Сухие полешки, весело потрескивая, разгораются очень быстро.

— Богато живёшь, — произнесла Катя, следившая за моими действиями. — Самшитом топишь.

— А что? — не понял я.

— Да ничего-ничего, в печку их можно, а вот для мангала такие дрова не подходят, ведь самшит ядовитые пары выделяет. А вообще, это очень ценное дерево. Чем тебе дуб не приглянулся? — Катя кивнула в сторону кучи дров, которых я притащил со двора.

— Да я откуда знать мог, что это ценное дерево? Толик, гад, где-то эти поленья раздобыл! — озадаченно чешу затылок я, разглядывая этот самый самшит. Тяжеленький.

— Его ещё называю «железное дерево». Смотри какое красивое на срезе!

— Да ничего особенного, — зачем-то возразил я, но топить самшитовыми поленьями печку больше не стал. Если ядовитые они, то лучше подстраховаться.

— Олька очень интересовалась, когда дядя Толя придёт поиграть с ней, и велела мне следить, чтобы ты себе пальцы не оторвал. Про что это она? — с любопытством спросила Катя, сменив тему.

— Фокусы показывал ребёнку. Хочешь, и тебе покажу? — предложил я, беря со стола карточную колоду и тасуя её. Не свою, конечно — это Толик забыл при переезде, точнее, при бегстве из дома.

— Ловко у тебя получается, — признала подружка, попивая чай из массивной железной кружки — с посудой у меня в доме напряг. — А теперь давай я покажу, — внезапно предложила она, загадочно улыбнувшись.

Уже по тому, как девушка затейливо стала карты веером выгибать, мешая колоду, я понял — ой, не всё я про неё знаю. Может, конечно, научилась ради прикола, но явно профессиональный у неё уровень общения с карточной колодой. Но кто я такой, чтобы читать взрослой девице морали и жизни учить? Тем более, у меня действительно есть дела поинтереснее!

Утром пришлось встать раньше обычного — такси сегодня не было, и Кате нужно было помочь добраться до автобусной остановки. А это метров двести вниз от моего дома. Автобус подошёл быстро, и картёжница, напоследок одарив меня почти супружеским поцелуем в щёку, уехала «работу работать», а я, довольный, отправился досыпать.

Уже перед самым домом опять натыкаюсь на Лосева. Помятый, явно не спавший, но с такой довольной лыбой, что сразу понятно — мужику дали выиграть. Значит, скоро потребуют отыгрыша. И вот потом уже…

— Зря отказался! Триста рублей — как с куста! Уже поездку на море окупил! — похвастался Лосев, сияя.

— Вот и не играй больше, а то удачу спугнёшь! — попытался я в последний раз помочь земляку, но, кажется, бесполезно.

Сегодня решил провести полноценную тренировку: ночная гимнастика — это хорошо, но нужно проработать все группы мышц, а не только… пресса. Размялся, отработал удары по воздуху, нагрузил ноги скакалкой. Конечно, делал это не в доме — там тесновато, того и гляди что-нибудь заденешь. Тренировался на улице. И что странно, мне кажется, я похудел — боксёрские трусы стали просторными. Только-только перешёл в новую весовую категорию, и вот тебе! Надо будет лучше питаться. Сегодня перекушу в городе и куплю что-нибудь для ужина нам с Катей.

Я уже придумал, куда мы сегодня с подругой отправимся. В Гагры! Зимой этого года там будет горячо… Стоп… это в Осетии горячо будет зимой, а в Абхазии только летом? Жаль, тетрадки под рукой нет. А того, что записывал туда, уже не помню. Впрочем, сейчас там спокойно в любом случае, к тому же большая половина населения Абхазии — этнические грузины. Я недавно специально интересовался этим вопросом.

Завершаю тренировку серией ударов, затем заминка и… пожалуй, хватит на сегодня. Тело приятно налилось ломотой — оно у меня такие нагрузки любит. Вот как тут спорт бросать?

— Лихо, лихо, — раздался голос оттуда, откуда я совсем не ожидал!

Причём голос был старушечий, скрипучий, как у бабы-яги в мультиках. Но чего мне бабок бояться? Я не Иван-дурак.

— Уважаемая, а что вы забыли на моей веранде? — уставился я на сухонькую бабульку в резиновых сапогах, фуфайке и платке кумачёвой расцветки. — И как на участок попали? Калитка-то закрыта!

— Я соседка твоя. А калитка… Зачем она мне, когда забор между участками — что твоё решето? — усмехнулась незваная гостья. — Чем это ты занимаешься? Боксёр, чё ль? Что спортсмен — вижу, сама такая была… Эх, где мои двадцать лет!

— Боксер, боксёр. А всё же нехорошо подкрадываться по-тихому, — недовольно ворчу я, намекая, чтобы старая свалила уже.

— Ты погодь, что скажу… Тот, что до тебя тут гостевал… ну, который через дорогу внаглую у Пантелеевны сейчас живет, он тебе кто?

— Никто. Я договорился с хозяином дачи пожить тут, а прежнего жильца выгнал к х… к чертям.

— Так тебя Богдан Николаевич пустил пожить? — обрадовалась бабуля, обнажая в улыбке на удивление хорошо сохранившиеся зубы. — Это ить его фазенда.

— Да, его… дача. Вообще, Константинович он, — поправляю я бабку, лишь усмехнувшись про себя такой дилетантской попытке проверить меня на вшивость.

— Точно! Старая стала, забываю. А вот внук его… пустой человек, весь двор одуванами зарастил, а уж какие шумные гости тут бывали… Вот помню, сразу после Олимпиады… — пустилась в воспоминания старушка.

— Вы что-то хотели про соседа рассказать? А то мне умываться после тренировки надо, — мягко, чтобы не обидеть пожилую женщину, прерываю я: неохота слушать про те мохнатые годы, когда деревья были большими.

— Да-да! У меня с ним отношения не сложились, очень уж груб он со старушкой был, — тонко намекнула рассказчица, мол, мне повежливее бы стоило быть. — Так вот — жулик он! И ходят к нему такие же жулики. Да это ничего, я в Сочи всю жизнь прожила, на жуликов насмотрелась… Но вчерась слышала… Зайти он к тебе собрался, посмотреть, что у тебя ценного есть.

— А как вы это могли слышать? — насторожился я, хотя ничего особо ценного у меня из вещей и нет. Часы, трусы да подарки из Средней Азии. Но часы всегда со мной, даже купание они перенесли отлично.

— Как-как? Шла домой вчера ночью… вдруг голос один незнакомый, не слышала его раньше: когда, грит, навестишь своего соседа? А Толик этот и отвечает: да как уйдёт из дома, так сразу и сходим. Вчера, мол, он на такси рано уехал. Завтра посмотрим.

— Спасибо! Очень важная информация. Как, простите, вас по имени-отчеству величают?

— Вот ещё! По отчеству! Зови как все — баба Нина. Меня тут на фазендах каждый знает. Я до семьдесят девятого в правлении состояла, и то по отчеству просила не называть себя, — бойко ответила старушенция, шляющаяся по ночам.