Обитель Джека Потрошителя
Шрифт:
Среди остальных мужчин я не сразу заметила Туркова. Он, пожалуй, был единственным, кто взирал на порнобалет без интереса. Его лицо было озабоченным и даже мрачным, на сцену он практически не смотрел. А вот в сторону жены бросал частые и не слишком приветливые взгляды. Она их, казалось, не замечала. Я увидела, как губы Дианы изогнулись в улыбке, словно она вспомнила что-то забавное. Затем она тихо поднялась и удалилась в одну из комнат. Никто не заметил ее исчезновения, зрелище на сцене как раз достигло своего апогея.
Наташка обрушилась на балкон с большим опозданием, пропустив все самое интересное. Но и того, что она успела увидеть, с лихвой хватило, чтобы привести подругу в ярость.
– Педофилы,
Я мрачно кивнула:
– Согласна, редкостная гадость. Бедная Лия. Теперь я понимаю, как ей должно было быть противно участвовать в таком «благотворительном концерте».
Но оказалось, что понимала я все же не до конца. После того как танец закончился, все шесть девочек спустились в зал. Их откровенные костюмы промокли от пота и облепляли разгоряченные тела. Я с отвращением заметила, как мерзко подрагивают ноздри одного высокопоставленного старикашки, к которому приблизилась самая юная из девочек. Он обнюхивал ее… как кобель обнюхивает течную сучку, и я снова почувствовала приступ тошноты.
Развлекаясь, красные от возбуждения мужланы совали краснеющим девочкам бокалы с шампанским. Те, морщась, глотали спиртное, из последних сил пытаясь улыбаться. Одна девочка, в которой я с ужасом признала Симу, захлебнувшись, упустила свой бокал. Шипучий напиток выплеснулся ей на грудь. Меня передернуло, когда я увидела, что стоящий рядом тип с блестящей лысиной и дряблыми щеками, жадно притянув к себе зашедшуюся в кашле девочку, стал слизывать с ее кожи липкую влагу, ничуть не стесняясь остальных. Девочка задрожала, но потные руки уже увлекали ее за собой прочь из этого зала, словно добычу, доставшуюся беззубому хищнику на халяву.
– Господи, куда повел ее старый козел? – ахнула Наталья.
Я не нашла в себе сил ответить. Отвратительный аттракцион Турковых предстал перед нами во всем своем безобразии. Теперь ясно, откуда у них бешеные бабки и сумасшедшие связи в самых верхах. Бордель для педофилов! Это круто.
Если бы взглядом можно было убить, то вальяжно прохаживающийся по залу Турков был бы уже трупом. Но он передвигался довольно резво и чувствовал себя вполне нормально. Когда еще одна пара покинула зал, он скользнул в ту же дверь, за которой немногим раньше исчезла Диана. За то время, что он отсутствовал, зал почти опустел. Гости получали теперь удовольствие где-то в другом месте, скрытом от наших глаз.
Но вот Турков, выйдя из комнаты, пересек зал и присоединился к оставшимся, заведя с ними какой-то разговор. Затем они все вместе куда-то удалились. Зал опустел окончательно.
Только сейчас я почувствовала, что уже почти превратилась в сосульку. Пора было сматываться. Все, что я хотела знать, я уже знала. Мотив убийства Лии казался очевидным. Если девочка пригрозила разоблачить мерзкие сборища и была настроена достаточно серьезно, а, по словам Насти, так оно и было, то она стала представлять реальную опасность для жаждущих запретного удовольствия богатых господ. А они, как дикие осы, их лучше не дразнить – зажалят насмерть.
Теперь, когда в наших руках было наконец нечто конкретное, все, что нам оставалось, это ускользнуть отсюда незамеченными. Я подняла глаза наверх, туда, где должна была находиться ветка, и… поняла, что у нас крупные неприятности. Когда я спрыгивала на балкон, ветка под моей тяжестью склонилась совсем низко, но сейчас она покачивалась на фоне темного неба на совершенно недосягаемой высоте, словно дразня меня сверху. Вот черт, как же я раньше не подумала о такой возможности? Идиотка! Как же нам выбраться? Я глянула вниз через перила. Нет, этот путь не годился. Слишком высоко, чтобы спрыгнуть. К тому же перила совсем обледенели, держаться за них практически невозможно.
Пока я раздумывала, как сообщить Наташке неприятную
новость, она вдруг отшатнулась от окна и со сдавленным воплем: «Сматываемся!» – потянула меня за собой в темный угол балкона. Мы успели нырнуть за большие деревянные кадки, в которые летом, наверное, высаживают какие-нибудь фикусы и пальмы, как раз в тот момент, когда на балкон вывалился один из хорошо разогретых гостей. Его рожа была нам хорошо знакома. Он частенько выступал с экрана, призывая народ беречь культуру и общественную мораль. Стыдно признаться, но выглядел он во время выступлений настолько убедительно, что вызывал доверие и симпатию. Сейчас моралист был пьян в сардельку и, видимо, классно порезвился. По отечной красной морде блуждала сытая улыбка, мутные глазки-щелочки маслено блестели. Он облокотился брюхом о перила и закурил. Желание подскочить сзади и столкнуть эту тушу вниз было почти непреодолимым. Наташка, как-то почуяв мое рвение, сунула мне кулак под нос.Благодаря ее вмешательству чиновник благополучно проветрился и, докурив, покинул балкон целым и невредимым. Я напрягла слух и – о, счастье! – не услышала, как щелкнул запор на балконной двери. Пьяный в дрезину гость Дианиного борделя забыл запереть за собой дверь.
Теперь я могла рассказать Наташке про недосягаемость ветки как пути отступления.
Но у нас появился шанс выйти. Шанс рискованный, но не более, чем прыжок с балкона. Я прикинула, что, войдя в дом, мы можем спуститься на первый этаж, а затем выбраться наружу через какое-нибудь окно. Только нужно было ждать, пока все в доме заснут. И ждать пришлось долго.
Конечно, мы с Наташкой очень старались: приседали, прыгали, махали руками, но все же, когда дом наконец опустел, затих и погрузился в сон, я лично уже не чувствовала своего тела. Одно хорошо: нога совсем не болела, замороженная естественным образом. Все окна, которые нам было видно, давно погасли, но мы для верности выждали еще полчаса. Конечно, соваться в чужой дом, пусть даже и спящий, идея самоубийственная, но вряд ли будет лучше, если завтра утром хозяева обнаружат на балконе две наши обледеневшие тушки.
С трудом передвигая задеревеневшие на морозе ноги, мы с Натальей просочились в большой зал и, стараясь производить как можно меньше шума, заперли за собой спасшую нас балконную дверь изнутри. О боже, как здесь было тепло! Немного оттаяв, я стала прикидывать, какой путь избрать для бегства. Нарисованный Андреем план дома начисто выветрился из моей головы, я помнила только, что где-то на противоположной стороне должна быть наружная лестница, спускающаяся прямо в сад. По моим прикидкам, эта лестница находилась как раз за той дверью, куда по очереди заходили Диана и ее муж. Тот факт, что она так и не вышла обратно, добавил мне уверенности. Ведь это означало, что она воспользовалась каким-то другим выходом.
Короче, я решительно направилась именно к этой двери. Попутно я надеялась выяснить, куда и зачем наведывались супруги, покидая своих гостей.
Дверь оказалась не заперта, но за ней было темно, что меня ободрило: значит, в комнате никого нет. Прямо напротив двери тускло светилось окно, освещенное уличными фонарями. Я на цыпочках подошла к нему и радостно стиснула кулаки: снаружи действительно оказался маленький балкончик и ведущая вниз лестница. Обернувшись, чтобы поделиться с Натальей радостной новостью, я и увидела… это. Но еще раньше я почувствовала запах. Мой нос уловил тошнотворное амбре всего лишь на долю секунды, но я его узнала, вновь испытав приступ иррационального страха. Этот запах всегда означал смертельную опасность. Я стала вглядываться в окружающую меня темноту, и мой взгляд, уже освоившийся в полумраке, зацепился за странную, бесформенную кучу на углу широкого письменного стола. Я вгляделась пристальнее и тихо всхлипнула.