Обитель любви

Бад заглянул в холодные, все понимающие глаза. Он удивился, что старик сам открыл дверь. У него было такое чувство, будто он бросил вызов целой армии, а теперь оробел перед огнем всего лишь одного отделения. «Я не могу проиграть, — подумал он. — Только не сейчас. От этого разговора зависит судьба «Паловерде ойл». Зависит мое будущее».

— Меня зовут Бад Ван Влит, — сказал он. — В этом портфеле лежат чертежи, которые помогут вам ежегодно экономить миллионы долларов.

— Молодой человек, а вам известно, который сейчас час? — спросил Хантингтон с упреком.

— Рабочий день еще не начался, сэр. Но лично я работаю больше и напряженнее других. И о вас я слышал то же самое.

— Так вы, выходит, прокрались ко мне чуть свет, чтобы облагодетельствовать?

— Я стараюсь прежде всего для себя, сэр. А потом уже для вас.

Хантингтон хмыкнул, что можно было расценить как веселый смешок. Он кивнул, как бы приглашая Бада войти. Они пересекли обставленную резной мебелью приемную. Старик открыл обитую бархатом дверь.

Его личный кабинет резко отличался от остальных комнат. Самая обычная медная лампа над длинным дощатым столом освещала кипу писем и контрактов. Один край стола был освобожден для работы. Обойдя стол, Коллис П. Хантингтон опустил массивный зад на простой деревянный стул. Он повернул к себе циферблатом маленькие металлические часы.

— У вас есть только пятнадцать минут, — предупредил он.

— Я из Лос-Анджелеса. Владею компанией «Паловерде ойл».

— Слышал. Маленькое, не очень прибыльное предприятие. У вас, как и у всех в Лос-Анджелесе, скоро появятся серьезные затруднения с продажей нефти. Сейчас цена уже упала до десяти центов за баррель, верно?

— Ну, это вы слишком.

— Значит, вот-вот упадет до десяти центов. И как вы собираетесь выжить вместе с вашей «Паловерде ойл»?

— Нет проблем, сэр. С моим планом нет проблем.

— И этот план, насколько я понял, имеет какое-то отношение к моим железным дорогам?

Бад глубоко вдохнул.

— У меня на руках проект локомотива, работающего на нефти.

— Да ну? — небрежно проговорил Хантингтон. — И что же он, этот ваш локомотив? Работает?

— По крайней мере других проектов еще нет.

Старик снова хмыкнул.

— Пока на моем столе других проектов, и верно, не было, но будут, будут. Вы не дурак, молодой человек. Мне это нравится. Дайте взглянуть.

Бад открыл портфель и достал четыре светокопии. Он развернул их и прижал к поверхности стола часами, медной чернильницей и пресс-папье. Хантингтон принялся изучать их одну за другой. Наблюдая за ним, Бад рассеянно прислушивался к стуку телег, трамваев и экипажей, проезжавших по улице за окном.

— А это что за трубка? — спросил Хантингтон.

— Она соединяется с форсункой, которая впрыскивает нефть в топку.

Старик кивнул. Наконец он вздохнул и сказал:

— В этом что-то есть.

— Идея заработает, вот увидите.

— Возможно, — сказал Хантингтон.

— Значит, вы разрешите «Паловерде ойл» установить нефтевпрыскиватель... за наш счет, разумеется... на одном из ваших локомотивов?

— Не разрешу.

На Маркет-стрит как раз повернул громыхающий трамвай, и Бад решил, что ослышался.

— Прошу прощения?

— Вы меня правильно поняли. Я сказал: нет.

— А почему, сэр, можно узнать?

Коллис П. Хантингтон откинулся на жесткую неудобную спинку своего дешевого стула.

— Вы не дурак, мистер Ван Влит. Но еще молоды. Природа власти вам еще неведома. Я имею в виду ту силу, которой может наделить лишь Господь, ту силу, которая позволяет человеку править другими людьми. Если этот дар дан кому, то он должен посвятить себя ему до конца. И в конце концов выходит, что не человек облечен властью, а власть управляет человеком.

— Я так и не закончил школу, сэр, так что в философии не шибко разбираюсь. Но зато я всегда был силен в арифметике. На западе нефть дешевле, намного дешевле угля. Даже для вас. Прикиньте это в долларах и центах. Как вы можете отказываться от моего предложения?

Старик смотрел на светокопии с такой жадностью, что Бад облегченно вздохнул, вспомнив о том, что не пожалел времени вместе со своим адвокатом на оформление патента.

— Я ведь уже объяснил, — проговорил Хантингтон, вытягивая свои длинные костистые пальцы. — Когда я был молод, Цетрально-Тихоокеанская и Южно-Тихоокеанская железные дороги открыли Запад, Калифорнию. Ныне же слабые и ничтожные людишки говорят, что я их ограбил. Но без меня — и без моих компаньонов, разумеется, — эта земля была бы совершенно бесполезной. Я давал, а не брал. Ибо никому из тех слабых и ничтожных людишек было не под силу построить свою железную дорогу.

— Да, сэр. И мое изобретение увеличит ваше могущество!

— Нет, мистер Ван Влит. Вот она, молодость! Придет день, и Сан-Франциско уступил пальму первенства вашему пыльному городишке, потому что у вас есть нефть. Нефть действительно станет топливом для локомотивов. Она станет горючим и для судов, вообще для всех транспортных средств. И люди, которым принадлежит нефть, приберут к рукам все наземные виды транспорта. Я подчеркиваю: нефтепромышленники, а не такие железнодорожники, как я. Они, а не я, будут править миром.

«Старик жаден, — подумал Бад. — Но с понятием». Более того, Хантингтон был способен, понимая ситуацию, действовать в соответствии с этой ситуацией. В тот момент Баду открылась простая истина: человечество идет вперед отнюдь не усилиями благородных, творческих и великодушных натур, а благодаря таким, как Кол-лис П. Хантингтон.

Выцветшие прищуренные глаза моргнули.

— Когда смотришь на человека, обладающего властью, — продолжал Хантингтон, — невольно думаешь о наезднике, который никогда не должен добровольно бросать поводья. Понимаете? Вы должны цепляться за них изо всех сил, во что бы то ни стало! Вот поэтому, мистер Ван Влит, я отказываю вам.

— Давайте предположим, что локомотивом, работающим на нефти, обзаведется и будет его успешно использовать, например, железная дорога Санта-Фе. Что вы предпримете, сэр?

— В этом случае я, разумеется, буду вынужден выпустить поводья из рук и уступить свое место в седле. — Старик на какое-то мгновение поник на своем стуле, но тут же выпрямился. — Видите ли, у меня есть кое-какие обязательства перед властью. Железные дороги все равно перейдут на нефть, но я не стану торопить этот процесс. Почему Амелия ушла от вас?