Обитель Варн

мне вся эта хрянь нужна?

— По пунктам?

— По-одробно.

— Первое, — со вздохом начала излагать Алиса, заодно проверяя оружие, — ты

супер отважная патриотка, сильная, умная и так далее — дальше сама список

пополнишь.

— Ага, ага — цвет нации ее надежда и оплот, — с ехидством протянула девушка и

принялась осматривать свое оружие.

— Ага, ага, — кивнула Алиса, сунув один пистолет за пояс брюк. — Второе — ты

имеешь три привода в отделение правопорядка и четыре нарекания, твоя

характеристика, выданная фрау Анакондой, годна разве что для предъявления

патрулю отряда зачистки, чтоб долго не мучили и ликвидировали сразу, без

сантиментов. Посему ты не поступила в академию и тебе оставалась лишь служба в

ОНВ. Два года этой хряни и ты элита. Любая академия возьмет тебя в ряды

студентов и закроет глаза на шалости беспечной юности и славные характеристики

нашей директрисы. Приводы и нарекания спишут, закроют, и ты начнешь свою

биографию заново, в рядах достойных существования граждан. Как перспектива?

Спросила вставая.

— Супер! Осталось только пережить эти два года, — со злостью процедила

Маликова, поднимаясь со скрипом в каждой мышце.

— Полтора, — уточнила Алиса, осторожно продвигаясь по шаткому мостику. Ее

взгляд то и дело скользил по стенам тоннеля, фиксируя каждую странность на

интуитивном уровне.

Сержант Стокман имел явно ненормальные наклонности и питал особую трепетную

любовь к подругам, курсанткам срочницам, что свалились ему на голову полгода

назад по предписанию кураторского отдела по делам несовершеннолетних. У девушек,

конечно, выбор был небольшой — либо чистить клозеты до конца своих дней без

всяких перспектив, причем максимум в заведениях среднего порядка, либо отслужить

по зову сердца Великих патриотов и службой загладить вину перед обществом,

выправив автобиографию, изменив курс судьбы на 180 градусов. У сержанта выбора

не было вообще — предписание в зубы и будь любезен — воспитывай, перевоспитывай,

закаляй, ограняй — лишь бы из этих двух перцев вырос лояльный кабачок, аля

альтруист и добропорядочный до слез умиления гражданин. Вот бравый `солдафон' и

изгалялся — дополнительные занятия персонально для Сталеску и Маликовой, ночные

вахты, дежурства, самый трудный и для спецкурса особых подразделений

тренировочный тоннель, тоже им.

— Это любовь, — прошептала Алисия себе под нос, сжала пистолет двумя руками и

навела его на трещинки у края мостика. Всего пара шагов и их с Люцией ждет

следующий этап, но до него нужно добраться. Подруга, увидев маневры Сталеску,

насторожилась — какую еще гадость приготовил им неугомонный сержант? И вытащила

свой пистолет:

— Думаешь?…

— Уверена.

Еще шаг в полной тишине и трещины раскрылись, ослепляя девушек ярким светом.

— Ложись и ползком!! — крикнула Алисия Люции и принялась стрелять по световым

пятнам. Вовремя. Из тех, что она не успела достать выстрелом, повалил дым,

забивая легкие противным удушливым запахом. Следом по периметру пошли

трассирующие линии выпущенных роботом-инструктором зарядов. Девушки дружно

хлопнулись на пол, перестали дышать и, перекатившись с ловкостью эквилибристов

на твердую поверхность, взяли упор на колено и расстреляли каждую трещину. Потом

в три прыжка оказались в арке, сняли энергоконтроль прохода и ввалились в

следующее помещение.

— А-а-о-о-уф! — выдохнула Люция, прислонившись к шершавой поверхности стены.

Алисия хотела ее остановить, но не успела. Доля секунды, что ушла на анализ

поверхности, влажной и слишком уж неровной, лишила подруг возможности маневра и

соответственно форы перед другими группами. Стена вмиг исчезла вместе с полом, и

девушки упали в неизвестность. Летели недолго, но успели предположить возможную

каверзу на месте посадки, нечто среднее меж битым стеклом, разъяренным циклопом

и острыми шипами, и сгруппироваться в предвкушении оного. Однако посадка

оказалась на удивление мягкой. Они словно нож в масло, вошли в густую пахучую

жижу и забарахтались, пытаясь правильно определить направление движения в

кромешной тьме.

Минут десять они то ли ползком, то ли брассом, сжав губы, чтоб не попробывать на

вкус угощение сержанта, дыша через раз, чтоб избавить обоняние от душного амбре,

двигались в никуда. Наконец увидели блеклый просвет и погребли активнее.

Каменный мешок, в котором они оказались, не имел видимых путей выхода. Девушки

огляделись — стены с небольшими, но с частыми острыми шипами, уходили в

бесконечность арочного потолка, на котором горела цифра I. Первый этап. Они

вернулись в исходную точку, сделав круг по нижнему уровню.

Люция издала рассерженный звук, то ли стон, то ли вздох. Алисия не стала тратить

время и силы на эмоции — что толку лишний раз озвучивать свое отношение к ОНВ в

общем и сержанту Стокману, в частности? Она прикинула, что ползти по стене,

обдирая руки о шипы, срываясь и вновь поднимаясь, не стоит. Уши от новобранцев,

что останутся к концу подобного восхождения, вряд ли получат зачет от Стокмана.

Есть еще один вариант — менее ущербный для тела. Девушка извернулась в вязкой

жиже, вывинчивая свое тело из нее, как штопор из бутылки марочного вина и

вскинула обе ладони, целясь на края стены справа. Две липучки из запястных

браслетов ушли вверх, высвечивая траекторию восхождения красными линиями.