Обитель Варн

— Та-ак, — протянул капитан, отставляя чашку. — Слушай меня внимательно,

агент Лиса, ввиду наших исключительных отношений я допущу одно, запомни — первое

и последнее исключение — отвечу на твой вопрос. Но впредь прошу оставлять их при

себе и четко выполнять приказ. Итак — ты берешь на себя одну, любую, остальные —

не твоя забота. Какую?

Алиса колебалась минуту и ткнула пальцем наугад:

— Шатенку.

— Хорошо. Остальных давай сюда. А теперь проверим, достаточно ли ты

подготовлена и не рано ли я посылаю тебя на задание — что ты можешь сказать об

объекте?

— 30 лет, плюс минус полгода. Успешна, судя по сияющей улыбке и открытому

взгляду — во всех сферах. Значит, любима, востребована, обеспечена. Профессия

чисто женская…. Модельер, визажист — что-то в этом роде. Не рядовая. Скорей

всего держит свой салон. Коммуникабельна, открыта, не обидчива, хорошо воспитана.

Не удивлюсь, если имеет дворянский статус. Любит… все изысканное, но не

вызывающее. Манеры — безупречны, речь без акцента на любом языке. Что еще?

— Остальное поймешь на месте. У нее 12 купе, у тебя 14.VIP — класс. К конечному

пункту она должна быть мертва, ты — вне подозрений при любом раскладе. Вопросы?

— Так за что ее убирают, Игнат?

— А на этот вопрос я отвечу тебе при встрече.

— Точно?

— Обижаешь, я же обещал.

— Ладно, — понимая, что большего от капитана не добиться, согласилась Алиса. И

не сдержалась от неприязненного выпада. — Оч-чень приятно получить первым

заданием убийство. Ты меня не в киллеры случайно прочишь? За что честь-то такая?

— И в киллеры тоже. Ты спецагент и должна уметь все. Первое убийство? Нет, Лиса,

рядовая ликвидация, коих по пятаку в сутки. Честь? Да, если хочешь. Сама же

хотела помочь матери, обеспечить братьев. А за такие задания суммы большие

капают…

— Не хочу я таких денег для матери…

— Ах, какие мы ранимые и высоконравственные… — навис над Алисой с каменной

физиономией и колюче-холодным взглядом. — Ты солдат и стоишь на защите

интересов Родины! Не нравится — застрелись! Похерь два года ада на радость быдла.

Пускай сволочи гуляют по земле, а твоя мать тянет детей из последних сил и

оплакивает дочь — дуру, что решила обновить моральный кодекс человеко-зверей!

— Игнат, убийство — прерогатива именно человеко-зверей. Ты все перепутал…

— А добро должно быть с кулаками! Классик, между прочим, сказал, — осадил ее

мужчина. — Хватит мяться и высасывать из пальца заповеди типа не убий! Нашлась

мне кисейная барышня, святоша! Да — это убийство! Да, первое, но уверяю не

последнее! А ты что думала? На твое обучение потрачена колоссальная сумма, и для

чего? Для того, чтоб посадить тебя в штаб для ублажения местных кобельков? Тебя

постельная карьера интересует? Дорога быдла, тупого скота? Я думал, тебе

нравится независимость, хорошее обеспечение, карьера элитного спецагента,

мастера экстра класса. Я ошибся? Нет? Тогда в чем дело? Неужели не ясно, что

лучше убить с десяток таких, чем этот десяток положит тысячу! Ты ведь защитник,

опора державы! Мне и это объяснять?! Все! Есть приказ, и он не обсуждается! Я

твой начальник, старший по званию — постельные дела в звании тебя не повышают, а

вот эти — да! — капитан ткнул пальцем в фотографию женщины и снова вперил

холодный взгляд в поникшую, расстроенную Алису. — Хватит мне психику своими

слезливыми сантиментами расшатывать! Еще раз замечу подобные колебания — спишу!

Пойдешь древнюю профессию осваивать, в ведомство Словина, полковой шлюшкой.

Подобрала слюни и пошла работать! Все, разбор полетов закончен! Надеюсь, мне

больше не придется повторяться? Кричать, чтоб лучше дошло?

— Нет, — качнула головой Алиса, вставая с постели, и в упор посмотрев в глаза

Гнездевского, спокойно предупредила. — Еще раз повысишь на меня голос и

посмеешь пугать, как какую-то малолетку, я тебя убью. Без сантиментов.

Игнат внимательно посмотрел на нее и скривился, изобразив смущение. Может,

конечно, оно было искренним, но после услышанного Алиса уже не могла верить

капитану. Уяснила два пункта: она пешка, которую будут двигать, как вздумается,

и Игнат слова не скажет в защиту своей игрушки. Вывод прост и тривиален до

противности — она одна. Последняя иллюзия помахала ей белым платочком —

Гнездевский ей не друг и не любимый — всего лишь суррогат детской мечты и страха

перед реальностью. Еще один миф, придуманный ею самой и ею же развенчанный. Не к

кому прислониться, не на кого надеяться, не к кому плыть, не к чему стремиться.

Впрочем, у нее есть мама. Ради нее она выплывет, поможет не себе, так ей. Лучше

гордиться своей дочерью — защитницей Родины, отважной агенткой СВОН, стоящей на

страже интересов любимого Отечества, чем скорбеть о том, что родила убийцу.

Нет, никогда мама не узнает, чем на самом деле занималась ее дочь-патриотка. И

гордится ею, молится за нее, благословляет, а не плюется в спину и не плачет от

горя.

— Я выполню приказ. Вопросов больше не будет, — произнесла безжизненным

голосом.

— Ну, вот и хорошо, славно… Ты извини, я вспылил, но я ведь о тебе беспокоюсь,

о твоей родне. Чтоб всем хорошо было, понимаешь, Алисия? Ты пойми, обратной

дороги нет, теперь только вперед, а там солнце, радуга, птички, травка, а шаг в

сторону и мрак. Обоим венок на могилку и прощальный салют. Ты в особо секретном