Обладатель
Шрифт:
– А где эти урки?
– Так убежали, почему-то…, – пожала та плечами. – Я оглянулась, они уже далеко, далеко…, ну я и вернулась.
Когда вопросительный взгляд был переведён на Илью, тот вначале посоветовал:
– Может, хватит на земле валяться? – сам он выглядел с окровавленной головой, как говорится "краше в гроб кладут", но пытался улыбнуться и голос звучал более чем бодро. Пособив товарищу во время подъёма на ноги, он стал объяснять: – Я ведь ещё у тебя на закорках очнулся, но пока сообразил, на ком я катаюсь и раздумывал, не покататься ли ещё, сзади нас кто-то рявкнул, ты стал разворачиваться и неожиданно рухнул, словно тебя как лампочку отключили от питания. Хорошо хоть руки мои выпустил и я себе
Загралов продолжал оставаться на месте, вращая во все стороны головой:
– А полицейский? Он-то куда делся?
Базальт с недоумением переглянулся со своей подругой, потом они вдвоём тоже осмотрелись по сторонам и чуть ли не хором, с неподдельным удивлением спросили:
– Какой полицейский?
Только в этот момент Иван окончательно сообразил, как его всего колотит в каком-то ознобе или приступе слабости. Коленки дрожали, руки тряслись, да ещё и вестибулярный аппарат разладился окончательно. Подкатил страшный припадок тошноты, и он, еле успев отвернуться от приятеля, согнулся в жутком приступе рвоты.
Выворачивало его минут пять, и всё это время он чувствовал, как Илья его поддерживает за плечи. Пожалуй, только это и вынудило окончательно сконцентрироваться, взять себя в руки и заставить свои ноги передвигаться. Ещё и сил хватило прохрипеть:
– Пошли…
Ведь не только одному ему было плохо. Остальным досталось поболее, чем ему. Кое-как, побитое и пострадавшее трио выбралось на освещённый проспект и уже там вздохнули с облегчением. Базальт отыскал громадный сугроб, раскопал его и отмыл кровь у себя с лица и с шеи. Хуже всего было с одеждой у мужчин, она была грязной и местами даже порванной. Удары биты и жёсткий гравий на дорожке не слишком-то способствовали сохранению пристойного внешнего вида. Лучше всех смотрелась Елена, с пакетом под мышкой, пусть и прихрамывающая, но всё ещё неотразимая в своей красоте. Она и стала ловить такси, тогда как мужчины сделали вид, что сильно увлечены разговором, повернувшись к дороге теми сторонами своих одеяний, которые смотрелись наиболее целостно. Сработало. Остановившийся частник, услышал адрес, назвал цену, и трио поспешно загрузилось в машину.
Естественно, что при посадке водила рассмотрел пассажиров, и несколько озадачился, но те уже сели, алкоголем от них не несло за версту, продолжали говорить о каких-то приборах и электричестве, поэтому частный извозчик так и тронулся по нужному маршруту.
Остановил его Базальт за несколько домов от своего:
– Тормози, нам здесь! – а при расчёте добавил две сотни сверх оговорённого и пояснил: – Хулиганы нас немного помяли, так что ты чуток приберись после нас.
Водила покривился, но спорить не стал и деньги взял. Правда, вслед пассажирам посматривал с подозрением.
Базальт вроде как ничего не боялся, но здравым смыслом руководствовался всегда. Мало ли что… Поэтому трио сделало вид, что направляется в иной дом, потом обошли его и вскоре уже входили в тёплую и уютную квартиру Резвуна. Ну и первая фраза хозяина была к Елене:
– Садись! – усадив её на полку для обуви в прихожей, стянул сам полусапожки и стал осматривать ноги. К счастью ничего опасного не было, только несколько мелких порезов, и девушка была отправлена в ванну, снимать порванные колготки, отмывать ноги и вообще привести себя в порядок. Тогда как мужчины протопали на кухню, и Базальт, достав из нижнего шкафчика початую бутылку коньяка, со смешком обратился к нахмуренному приятелю:
– Ну и как тебе, Ванюша, первое боевое крещение?
Тот вначале растёр виски, а потом признался:
– Честно говоря, не отказался бы вернуться в прошлое, жить как раньше и никогда не знать и не
ведать о подобных крещениях.– Да уж! Что-то ты слишком бледный какой-то! – хозяин разлил коньяк по стаканам и, быстро отрезав на блюдце по кусочку лимона, приказал: – Пей!
– А не свалит?.. После такого стресса?..
– Слушай, что доктор прописал! – хохотнул Илья, и лихо опрокинул свою порцию в глотку. – Эх! Хорошо!… При сотрясении мозга, лучше всего расслабиться спиртным… И коньяк – лучшее лекарство!
От такого "лечения", Иван чуть не поперхнулся своей порцией, и кое-как проглотив, возмутился:
– Но у меня-то не было сотрясения! – и получил в ответ ещё одну руладу покровительственного смеха:
– Ванюша, я ведь на раз просекаю все события и факты. И умею делать правильные выводы. И раз тебе примерещился полицейский, значит и тебе по голове досталось.
Причём всё это было сказано с таким убеждением и настолько авторитетно, что Загралов непроизвольно стал ощупывать свою голову, в поисках шишки, или там ещё какой странной гематомы. Но нигде ничего не болело, если игнорировать внутреннее плохое состояние и лёгкое, продолжающееся головокружение.
О чём и было заявлено, со всей возможной категоричностью:
– Мне повезло выкрутиться, увернуться, меня даже ни разу ничем не приложили. И уж тем более не по голове. Мало того, – припомнил он. – Ты ведь сам говорил, что услышал окрик у нас за спиной. Верно?
– Ха! Так меня-то точно битой по голове саданули, – похохатывал Базальт, – Я только у тебя на спине очнулся! – не прекращая разговора, он успевал и закуску доставать их холодильника, и лимон подрезать и коньяк разливать: – Ну, ещё по одной? Так сказать, за наше крепкое здоровье!
Но Иван не стал пить, хотя стакан так и оставил в ладони:
– Ага! Значит, подтверждаешь, что крик услышал? Теперь давай сравним услышанные слова. Разобрал ведь? Ну? Припоминай!..
Илья Степанович выпил, хорошенько закусил, и только после этого согласился:
– И слова помню… Хотя точно поручиться не могу. Мне тогда показалось, что это нас кто-то из тех отморозков догнал. Вроде как "Стоять, сучки !"
– Вот! Именно так! – обрадовался Загралов. – И слова, и интонации, и ударение сходится. Я сам так в своей жизни только и позволял ругаться: сучки , дрова гнилые, да огрызки сушёные.
– Так может это ты и крикнул?
– Я? Басом? Когда уже и пискнуть не мог, от сорванного дыхания? – хмыкал Иван с возмущением. – А ты помнишь, сколько ты весишь? А ты знаешь, что я в своей жизни больше одного чемодана в двадцать килограмм не поднимал? Ну и последнее: с чего бы это наша погоня от нас вдруг убегать начала? А я чётко успел рассмотреть: полицай вынул пистолет и собрался стрелять по тем ублюдкам.
Илья развёл руками, пожал плечами, и налил себе третью порцию спиртного. Но сразу пить не стал, а пустился в рассуждения:
– Хорошо, допустим… Но куда тогда полицейский успел деться? Я-то ведь после твоего падения, ещё только начав подниматься на колени, первым делом тоже назад оглянулся, и тоже успел увидеть тени убегающих людишек. И больше никого. Значит, одно из двух: либо наш неизвестный спаситель опять запрыгнул в кусты и спрятался от наших благодарностей, либо те отморозки испугались чего-либо иного. К примеру, могли подъехать патрульные с той стороны и начать разборки. Оттуда же могли донестись через мегафон и те самые слова по поводу "стоять" и "сучко в". Сам знаешь, как во влажном воздухе порой звуки переламываются. Так что крик вроде был, а вот с полицейским…, – он на пару секунд задумался. – А вот с ним мы можем разобраться завтра с утра. Пройдём на то место и хорошенько всё рассмотрим. Если кто-то выходил из кустов, а потом туда же опять спрятался, то следы будут видны как на ладони. Там ведь грязь толстым слоем, дождя нет, и вряд ли кто посторонний там будет топтаться.