Облака среди звезд

Мюриэл, слушавшая наш разговор, тихонько хихикнула.

— Не понимаю, на что ты жалуешься, — сказал мне Брон, усевшись на диване в гостиной, — у тебя по крайней мере теперь есть работа. А мне с моим талантом приходится бесконечно рыскать в поисках каких-нибудь унизительных подработок. И нечасто удается в этом преуспеть.

После того как Брон высадил меня у подъезда издательства, он проехал еще несколько улиц и не смог удержаться, чтобы не посадить в машину молоденькую девушку, ожидавшую на остановке автобус. С ней вместе он зашел в уютное тихое кафе, собираясь угостить ее чашкой чая, но вместо этого заказал бутылку портвейна. Завтрак затянулся еще на час, и за это время он успел как следует напиться, а потом сел за руль. Какой-то идиот вылетел ему навстречу из-за поворота и врезался прямо в его машину. Разумеется, когда он предъявил покалеченный фирменный транспорт, менеджер сообщил ему, что он уволен, а деньги за ремонт автомобиля вычтут из его жалованья.

— О Боже! — я всплеснула руками и отчаянно заметалась по комнате. — Как ты думаешь, что на это скажет Руперт?

— Нам вообще не нужно сообщать ему об этом, — спокойно заявил Брон.

— Но ты же нарушаешь соглашение.

— Нет никакой необходимости информировать Руперта обо всяких мелочах. Он человек занятой, и у него и так достаточно проблем. Я подыщу себе другую работу.

Я отправилась на кухню, едва не плача от досады.

Вернувшись, я увидела Офелию. Она только что пришла домой и сидела в кресле, не сняв пальто, перчаток и шарфа. Она, как и я, сегодня впервые отправилась на работу.

— Господи! Дайте мне что-нибудь выпить! Просто ужас какой-то!

Я невольно прониклась к ней состраданием:

— Что-то очень неприятное?

— Н-е-ет… — протянула Офелия. — Я просто в восторге. К ланчу я уже едва стояла на ногах, и глаза у меня слипались так, что боялась заснуть и свалиться на пол. Фэй — настоящий реактивный двигатель. Пришлось объяснять, что я не могу приезжать к ней каждое утро к пяти часам. И знаете, что она сказала? Чтобы я приезжала к шести! Вы можете это представить?

Фэй Сванн была преуспевающим декоратором и на время согласилась взять Офелию на работу. В течение нескольких лет она была подругой моей матери, но нельзя сказать, что она так уж тепло относилась к нам. Мама нуждалась в дружбе с кем-нибудь, кто не принадлежал бы к театральной среде и кому можно было бы без всяких опасений поведать о своих тайных делах и увлечениях. Мама уверяла, что у Фэй отличный вкус, однако я бы назвала это развитым коммерческим чутьем.

К счастью, Офелия еще не потеряла чувства юмора. Поначалу она весьма негативно отнеслась к условиям Руперта, находя их невыносимыми и нелепыми. Еще больше по этому поводу возмущалась мама, недовольная тем, что Руперт вообще что-то требует от нас. Так что первые несколько дней после его отъезда прошли в атмосфере яростного протеста и декларируемого презрения к обывательским ценностям. Однако никто так и не смог предложить ничего лучшего в решении нашей проблемы.

Руперт звонил нам каждый день. Поскольку нужно было экономить, то приходилось максимально пользоваться преимуществами дневного освещения, чтобы вечером беречь электричество, а любимые мамины свечи, которые обычно закупались для гостиной и зажигались каждый вечер, пришлось вовсе исключить из статьи расходов. Естественно, маму это привело в состояние крайнего уныния, и она, закутавшись в темную вуаль, часами сидела на троне Ричарда Третьего, стоявшем в папином кабинете. Ронни тщетно пытался ее утешать и все же не собирался покидать наш дом. Так продолжалось до того самого дня, пока Руперт не приехал к нам в гости, возвратившись в Лондон.

— Кажется, пять лет прошло, Руперт, с тех пор как мы виделись с тобой последний раз.

Она неохотно протянула ему руку, но Руперт лишь слегка коснулся ее пальцев и тут же отпустил их.

— Добрый день, Кларисса. Вообще-то прошло почти десять лет.

— Правда? — Мама натянуто рассмеялась. — А я все еще помню тебя маленьким мальчиком, таким замкнутым и необщительным.

— Возможно, я таким и остался.

Корделия вошла в комнату и, увидев Руперта, подошла к нему совсем близко.

— Здравствуйте, меня зовут Корделия. Я собираюсь стать киноактрисой.

Он посмотрел на нее очень внимательно:

— Если ты примитивна, как амеба, и нечувствительна, как камень, то, может, тебе это и удастся.

— Надеюсь, вы так не думаете, — произнесла Корделия с недовольством.

— Корделия, пойди и скажи, пожалуйста, Ронни, чтобы он принес немного шерри, — вела мама — ей не хотелось, чтобы Корделия присутствовала при неприятном для нашей семьи разговоре. — И позови всех остальных. — Затем она снова повернулась к Руперту: — Я очень рада снова видеть тебя в нашем доме.

Однако в голосе ее прозвучала явная ирония. Но Руперт не обратил на это внимания и ничуть не обиделся. Он быстро окинул картины, висевшие на стене, и заметил:

— Я совсем забыл о них. Восхитительно! Но Коро конечно же не подлинный.

Мама собралась было возразить, но тут в комнате появился Брон.

— Привет, старый друг! Как твои дела? — спросил он Руперта, пожав ему руку. — Отлично выглядишь и ничуть не постарел!

— Спасибо, — тепло отозвался Руперт.

— Я же говорил: старая дружба не кончается. Вот мы и снова собрались все вместе, да еще в папином кабинете. Сколько лет я ждал, что мы с тобой пообедаем в святилище всех театральных критиков, — речь шла о ресторане, где собирались сотрудники «Гардиан», — по-моему, теперь самое время.

— Пожалуй, нет, — коротко ответил Руперт.

— А вот и мы! — раздался голос Ронни, который нес на вытянутой руке поднос с бутылками и бокалами. Он по-прежнему не снимал темные очки, а шарф на голове заменил на красную бандану. — Здравствуйте, Руперт, рад вас видеть! Мы с Клариссой немного не в форме, но это скоро пройдет. О, чертов пес! — Он перескочил через Дирка и опустил поднос на стол. — Извините, Хэрриет, я не хотел обидеть вашего любимца, но он все время шныряет в темноте под ногами. Вот шерри, дорогая, — он протянул бокал матери, — выпейте, чтобы поднять настроение.

Мама взяла в руки бокал:

— Мне совсем немного — это любимое шерри Вальдо, надо оставить ему хоть немного.

— Руперт ведь не подумает, что мы продолжаем жить на широкую ногу, Кларисса, мы просто должны угостить гостя, — возразил Ронни, — мы чувствуем себя как крысы на тонущем корабле, одно неверное действие — и все пойдем ко дну, жестокое бурное море поглотит нас окончательно.

Я посмотрела на Руперта и заметила, как он улыбнулся. Его не удивляли странные отношения и манеры обитателей нашего дома, скорее он взирал на них со снисхождением. Офелия и Порция пришли в комнату и сели в кресла с каменными лицами, не произнеся ни слова. Порция только кивнула Руперту в знак приветствия и тут же уставилась в окно.

Офелия проявила еще меньше активности, протянув руку Руперту и тут же ее отдернув.

— Честно говоря, — холодно заметила она, — я не понимаю, как ты можешь, придя сюда после стольких лет дружбы с нами, еще требовать, чтобы мы выполняли какие-то чудовищные условия. И напрасно ты ожидаешь, что мы станем плясать под твою дудку.

— Я этого и не ожидаю. Твои обиды просто нелепы, — мягко отозвался Руперт, он прекрасно держал себя в руках, не подавая виду, что ему что-то не нравится.