Облом для властного или Я твой Зайчик

Луганский скрипнул зубами и наконец, заткнувшись, уставился на дорогу.

И снова его надолго не хватило.

— Зай, ну прости ты меня дурака. Облажался.

Покосилась на Лося, который сидел весь такой виноватый, несчастный. Рука так и зачесалась пожалеть бедняжечку, но я одернула себя.

Одного я тоже жалела.

И вот к чему это привело.

Только после развода узнала, какую свинью мне Егорушка подложил.

— Она сама ко мне пристала. Перебрала с шампанским. Я ее только до машины проводил и домой отправил, чтобы не позорилась дура.

Я решила разумно промолчать и уткнулась в телефон, нетерпеливо считая минуты.

Квартира располагалась в многоэтажке элитной застройки. Ане всегда нравился уютный внутренний двор, ухоженная детская площадка, просторные парковки.

Теперь вот квартиранты радуются.

А могли бы и мы с детьми, если бы Егор не был таким скотом.

Пока поднимались на лифте Вася с любопытством озирался по сторонам, а выйдя на этаже заметил:

— И чего ты в нашу глухомань переехала, если у тебя такая квартира есть?

Бросила на него убийственный взгляд и Лось тут же понял, что сморозил глупость.

— Это не моя квартира, — сухо напомнила я и позвонила в дверь.

Конечно, квартиранты не обрадовались столь неожиданному визиту. Поэтому, чтобы не портить людям вечер, я не стала рассусоливать и оставив Луганского, гипнотизировать обои в прихожей пошла сразу в комнату с сейфом.

Быстро набрала код и забрала папку с документами. Больше в нем ценного ничего не было.

— Все? — удивился Вася, — Так быстро?

Я кивнула и, извинившись еще раз перед квартирантами, поспешила на выход.

Едва мы оказались в машине открыла папке и передала ее Луганскому.

— Посмотри пожалуйста.

Он сначала растерялся, но увидев мою предельную серьезность, включил профессионала и стал внимательно просматривать папку. Листок за листком. Некоторые он быстро откладывал, какие-то долго читал, вздергивая темные брови и, наконец, перерыв парку до конца, спросил:

— Ты знала, что являешься собственницей десяти процентов одного из самых крупных застройщиков этого города?

Я шумно вдохнула кондиционированных воздух авто и покачала головой.

Значит, не соврал Олег.

— Как же так получилось? — искренне недоумевал Вася.

— Все просто, — пожала плечами в ответ, — Я просто доверчивая идиотка.

Вкратце рассказала ему невеселую историю своего идиотизма, и мужчина с каждым моим словом становился все мрачнее и мрачнее.

— Я его убью, — с самым свирепым выражением на лице, в итоге вынес вердикт Вася.

— Теперь уже это не имеет значение. Бог ему судья.

Вася с моей пофигистической позицией был в корне не согласен.

— Э-э-э, нет, Зай. Так дело не пойдет. Они, — он потряс бумагами перед мои носом, — Денег должны. Очень много денег.

Я скептически посмотрела на него.

— За мои жалкие десять процентов?

Луганский сначала посмеялся над моей наивностью, а потом очень серьезно сказал:

— Зай, ты представляешь какие у них обороты? — и когда растерянно покачала головой, продолжил, — Миллиардные. Это очень…просто неприлично много.

— И что теперь? — глупо хлопнула глазами я, совершенно не представляя, что мне дальше делать.

— А теперь…, - Вася коварно улыбнулся и подмигнул, — Господину…как там его? — взгляд на бумаги, — Ярцеву Константину Алексеевичу придется раскошелиться.

— Кому-кому? — округлила глаза я, отбирая у Васи документы.

— Ярцеву, — мужчина ткнул пальцем в знакомую фамилию, — Ты его знаешь?

Несколько секунд я переваривала информацию, а потом ответила:

— Знаю. Это отец Сони — будущей жены Егора.

Мы с Соней давно знаем друг друга. Она мажорка, дочка богатого папочки. Они с Егором в свое время в одной тусовке вертелись. А теперь вот спелись.

— До чего некоторые бабы мелкие и склочные, — хмыкнул Вася, заводя двигатель машины.

— Можно подумать, мужики лучше, — буркнула я, намекая на Егора.

Вася тут же помрачнел.

— Не напоминай или я за себя не отвечаю. Как он мог с тобой так поступить?

Я не знала. В этот момент я ничего не знала.

Сдулась вся моя самоуверенность и самостоятельность.

Я ощущала себя глупой колхозной клушей, которую обвели вокруг пальца.

Егор хотел показать, что я не пригодна для самостоятельной жизни, не смогу одна поднять детей и пошел на принцип. А я поганка такая взяла и тоже пошла на принцип — оставила детей себе.

Стало невыносимо обидно за себя. Упиваться жалостью к себе — это не самое достойное занятие, но я ничего не могла поделать. Слезы сами полились из глаз, и я стала быстро стирать их со щек, размазывая идеальный макияж, превращая его в уродливую маску.

— Зай? Ну, ты чего?

Вася всполошился и резко ударил по тормозам, припарковавшись у обочины под возмущенные сигналы водителей.

— Нет, я все же прибью его, — пообещал он, обнимая меня и крепко прижимая к себе, насколько позволяла панель машины.

Прильнула к мужскому плечу и зарыдала пуще прежнего. Пальцы судорожно вцепились в приятно пахнущую мужским парфюмом рубашку, сминая ее, пока он шепчет какие-то банальности и ласково гладит по волосам.

— Зай, ты разрываешь мне сердце, — простонал мне в ухо Вася, — Не плачь, пожалуйста. Пожалей меня бедного. Представляешь, что со мной сделают дети, если мама приедет вся опухшая от слез? Они ж меня порвут как тузик грелку и не посмотрят, что я большой и взрослый.

Представила эту эпическую картину и невольно улыбнулась сквозь слезы, которые вскоре иссякли, оставив после чувство опустошения и легкости.

Я уткнулась носом в Васину шею, и стало совсем не важно, что чуть ниже отпечаток от чужой помады. Это все казалось такой мелочью по сравнению с тем, что он здесь сейчас со мной, нежно целует в макушку и шепчет милые глупости, обнимает сильно до боли, словно хочет забрать часть боли на себя.

Радом с ним я не боюсь быть слабой.

Радом с ним мне хочется быть слабой.