Обман Розы

– Не надо вставать, - запротестовала я, - вы же у себя дома, устали в пути…

– И правда – устал, благодарю, - добродушно засмеялся он. – Дороги тут и в самом деле ужасные. А Этьен хотел везти нас на своей громыхалке. Софи ее, кстати, до ужаса боится!

Я вежливо улыбнулась, совершенно не понимая, о чем он, и предложила:

– Хотите кофе? Пока мадам спустится?

– Лучше позавтракаем все вместе, - сказал он. – Пусть будет прекрасный семейный завтрак.

– Что может быть лучше, чем трапезничать в кругу семьи! – объявил Этьен, появляясь на пороге.

Похоже, граф не хотел оставлять меня надолго одну. Он принял мои ошибки, как фертели. Наверное, думал, что я болтала ерунду ему назло.

– Принесу салфетки, - сказала я, решив ускользнуть в кухню, но граф не позволил.

– Мадам Пелетье принесет, - заявил он, а ты лучше присядь, милая. Чтобы бегать – есть слуги.

В его словах мне послышалась насмешка, но я послушно села на краешек кресла, всем своим видом изображая примерную жену.

Месье Аржансон углубился в чтение газеты, а Этьен подошел и встал за спинкой моего кресла. Тяжелая мужская рука легла мне на плечо, погладила, сжала… Я невольно вздрогнула, опять почувствовав смятение, как во время поцелуя…

– Не сиди, как гайка на винте, - прошептал Этьен, наклонившись ко мне и легко касаясь губами моей щеки. – Предложи отцу кофе…

– Я предложила, он отказался, - ответила я тоже шепотом, боясь шевельнуться, и ощущая чужого мужа всем своим существом. Он подавлял мою волю одним лишь своим присутствием и заставлял трепетать всего-то от звука голоса и прикосновения ладони.

– Значит, говори о чем-нибудь, - его жаркое дыхание опалило мою шею.

Этьен выпрямился, убирая руку, и я мысленно и скороговоркой прочитала слова коротенькой молитвы, чувствуя себя так, словно прыгнула из горнила в холодную воду.

Так. Заговорить о чем-нибудь. Роза, о чем-нибудь…

– Что интересного пишут, месье Аржансон? – спросила я любезно.

– Совсем ничего, - ответил отчим Этьена, переворачивая газетный лист и чуть улыбаясь. – Вот, в столицу приехал маэстро Рикарди… В Гранд-Опера будет парад его спектаклей… Жаль, что вы решили уединиться в провинции. Обещается грандиозное зрелище.

– Розалин устала от светских мероприятий, - сказал Этьен. – Ведь так, милая?

– Ужасно устала от театра, - подтвердила я вполне искренне.

– Выставка Клода Боннера… - продолжал перечислять новости месье Аржансон. – Видел я его мазню – не понимаю, почему его считают лучшим художником современности…

Имена маэстро Рикарди и художника Боннара ничего мне не говорили, но на всякий случай я закивала, полностью соглашаясь с месье Огюстом.

– Вобщем, ничего интересного… - подытожил он. – С тех самых пор, как вы устроили скандал на приеме у его высочества.

Я как будто второй раз прыгнула в ледяное озеро.

– Об этом писали все газеты, - любезно продолжал месье Аржансон. – Мне стоило огромных трудов скрыть это от Софи. Боюсь даже представить, что с ней было, узнай она о драке в присутствии императрицы.

О драке…

Облизнув пересохшие губы, я лихорадочно соображала – неужели, граф и графиня подрались в присутствии ее императорского величества?!. Что же это за семейка такая?..

Рука графа де ла Мар снова легла на меня – на шею, пониже затылка, и предостерегающе сдавила.

– Тогда я выпил лишку, признаю, - сказал он небрежно. – Но Пужи сам виноват. Начал нести какую-то ересь и довел меня до бешенства своими памфлетиками. Да и не сильно мы с ним подрались – всего-то обменялись парой тумаков.

– В газетах писали, что ты спустил его по главной лестнице Вайзерфилд-холла, - заметил месье Огюст. – А графиня… - тут он перевел взгляд на меня, и я испуганно встрепенулась, - а графиня сломала веер о твою голову и называла тебя сумасшедшим алхимиком.

Крепкие пальцы чуть сдавили мою шею, подсказывая, что теперь должна дать объяснения я.

Сердце мое пропустило удар, а потом забилось в сумасшедшем ритме, но я ухитрилась произнести, улыбаясь немного смущенно:

– Журналисты – известные фантазеры, месье. Конечно же, всё это – преувеличение. В тот момент я просто пыталась остановить Этеьена, чтобы он не наделал глупостей. Я так испугалась за него – вцепилась, не позволяя подойти к месье… Пужи… Тем более, что все это происходило при свидетелях… Мне жаль, что мы доставили вам столько волнений. Обещаю, что ничего подобного не повториться.

– Очень на это надеюсь, - месье Огюст проницательно глянул на меня, а потом вернулся к газете, и мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку.

Рука Этьена на моей шее ослабила хватку, а сам он наклонился поцеловать меня в щеку. Я едва сдержалась, чтобы не отшатнуться, потому что каждое его прикосновение действовало на меня, как пчелиный укус.

– Умница, - шепнул он мне.

Можно было уже меня отпустить, но он медлил, и пальцы поглаживали мою шею так… призывно…

– Я готова! – раздалось сверху – к нам спускалась мадам София, переодевшаяся в свежее платье – бледно желтое, придававшее ей вид весеннего цветка. – Можем садиться за стол.

Я вырвалась из-под руки графа и вскочила, приглашая всех пройти в столовую. Месье Огюст отложил газету и подал руку жене, они пошли первыми, а следом за ними – мы с Этьеном. Граф посматривал на меня тяжелым, подозрительным взглядом, и руки не подал.

За стол мы сели, как и было оговорено: Этьен – во главе, я – по левую руку от него, рядом со мной – месье Огюст, напротив – мадам София.

Были поданы утренние лакомства – такие легкие и изысканные, что можно было подавать их и за императорским столом. Особенно мне понравились поджаристые ломтики хлеба, на которые были выложены яйца, сваренные без скорлупы, а сверху всё заливал ярко-желтый яичный соус «исиньи» - маслянистый, чуть кисловатый, горячий и удивительно нежный.

– Что ж, я рада, что примирение между вами состоялось, – торжественно изрекла София, подкладывая себе на тарелку еще запеченного картофеля, - и теперь мне хотелось бы узнать – долго ли вы собираетесь жить здесь, как затворники?

Этьен открыл рот, собираясь говорить, но я опередила его.

– Еще месяца три-четыре, ма… София, - сказала я с улыбкой. – Именно этот срок рекомендовали врачи.

– Если это рекомендация врачей… - мадам Аржансон милостиво кивнула. – Передайте хлеб, пожалуйста.